Гордая птичка Воробышек - читать онлайн книгу. Автор: Янина Логвин cтр.№ 105

— А как же, Женечка! — с готовностью кивает головой женщина. — И заглянули, и оставили! Хорошие братишки у тебя, вежливые такие, симпатичные. — Я нахожу глазами сумку, приставленную бочком к стене, затаренную бабулей под завязку, и выношу ее в коридор. — Все трое. Особенно старшенький!

— Что? — я останавливаюсь у двери, оглянувшись. — Старшенький?

— Ну, ты же о братьях сейчас говоришь, или как? — щурит вахтерша сквозь очки хитрый глаз.

— Да.

— Вот! Значит, и я о них! Старшенький, говорю, особенно симпатичным показался. Кстати, конфетки — это вот он принес, поздравил старуху с Новым годом. И пакет для тебя передал, вот этот. Да чего смотришь, девонька, держи давай!

— Ой! — я принимаю из рук женщины небольшой пакет и прижимаю к груди. Растерянно поправляю шапку. — С-спасибо, теть Мань.

— А мне-то за что? — удивляется вахтерша, возвращаясь в кресло. Отмахивается от меня рукой: — Это братишке спасибо скажи, не мне! И беги уже, вязание у меня, отвлекаешь…

В комнате пусто и странно одиноко без Таньки: экзамены у Крюковой начнутся двенадцатого, до десятого января девушка в общежитии не появится. Я захожу в комнату, раздеваюсь и устало сажусь за стол, неожиданно досадуя на то, что некому сейчас прыгнуть мне на шею и бесцеремонно заглянуть в чужой пакет, чтобы с криком «Вау! Вот это да, Женька!» вынуть из него новенький телефон, ключи, несколько денежных банкнот и записку… написанную таким знакомым ровным почерком:

«Воробышек, это тебе от Яшки — номер я восстановил. Холодильник к шестому Бампер забьет. Деньги… купи, что хочешь. Илья».

И удивиться, обнаружив в пакете от Люкова рядом с телефоном теплый голубой шарф, громко задавшись вопросом: а что же, собственно, он там делает? Такой знакомый, Женькин, странным образом пропитанный запахом дикого можжевельника и горького апельсина?.. Подарок, который Илья вернул. Вернул, несмотря на мой щедрый порыв. Так почему же тогда я так глупо улыбаюсь?

Я беру в руки недорогой, очень симпатичный белый смартфон и отвечаю сама себе, прижимая шарф к груди: потому что ты, Люков, такой же обманщик, как и я. Как же, от Яшки…

Телефон включен, и в набранных звонках высвечивается знакомый номер с тремя семерками в конце — случайно набранный неизвестным пользователем абонент… Прозрачно даже для такой простодушной птички, как я, но твое внимание мне приятно. Ты же не знаешь, что я помню твой номер наизусть.

Я отваживаюсь долго — то набирая, то удаляя текст, прогоняя смущение улыбкой, вновь сомневаясь и тут же ругая себя за трусость. И все же пишу: «Спасибо!» и даже добавляю веселый смайлик с подписью: «Это я». С надеждой жду ответ, и только вечером, когда общежитие засыпает, свет гаснет, а тонкий серп месяца разрезает рваные облака… когда я, закрыв ноутбук и забравшись с ногами под одеяло касаюсь наконец холодной щекой подушки, ты присылаешь короткое «Да, смайлик, ты», позволив мне наконец счастливо закрыть глаза.

Экзамен Игнатьеву сдан на тройку, и мне очень хочется верить, что оценка, пусть невысокая, заслужена честно. Ребята вновь собираются в клуб, приглашают присоединиться, Рябуха сыплет анекдотами, зажимает Петрову и обещает исполнить с девушкой в клубе грязные танцы, но я отказываюсь, сбегаю в общежитие и самостоятельно, день за днем упорно штурмую термодинамику, готовясь к экзамену. Хотя кому я вру? С нетерпением ожидая встречи с Ильей.

Я скучаю по нему, скучаю, и ничего не могу с собой поделать. Понимаю, что не должна, что так тосковать по парню неправильно, что ничем хорошим для меня влюбленность в Люкова не закончится, что у него таких девчонок, как я, дюжина и еще пучок… и все равно дни до шестого января тянутся невыносимо медленно, а каждый вечер, засыпая, я вспоминаю его тепло рядом с собой и голос. И когда оно все-таки наступает, когда первые осторожные солнечные лучи проникают сквозь тонкие шторы в комнату, я вскакиваю с постели и приникаю к окну, желая разделить с солнцем радость начавшегося дня.

— Женька, а давай с нами вечером в парк махнешь, скучно же одной! — предлагает соседка Лиля, помешивая длинной ложкой суп на плите в общей кухне и выдыхая сигаретный дым в сторону приоткрытой форточки. — Сначала посидим как люди за столом, а потом на елку! Я тебя с ребятами познакомлю из химико-технологического, думаю, будет весело. Опять же, Настьке кавалера найдем, а то никак у подруги с любовью не срастется. А может, и тебе. Ну, так как? Или у тебя планы?

Я достаю из духового шкафа румяные пряники и обмазываю их нежной глазурью. Выкладываю выпечку аккуратно на большой поднос, присыпая корицей.

— Мясо я замариновала — поставишь тушиться на огонь часа в два, с салатами сами справитесь. Да! Смотри пряникам дай хорошенько остыть, не то глазурь смажется! Не знаю, как получится с парком, Лиль, думаю, вернусь в общежитие часам к восьми, не раньше, так что вы вряд ли меня дождетесь. Но, если что, я перезвоню и найду вас, хорошо?

— Как знаешь, Жень, — передергивает плечами девушка, закрывая форточку. Скрестив на груди руки, закатывает глаза. — И вся-то ты в тайнах, Воробышек, в планах переменчивых. И раньше разговорчивой не была, а теперь и вовсе скрытной стала. Даже Крюкова отметила.

— Почему это? — я удивляюсь, вытирая руки о кухонное полотенце и выключая плиту. Кидаю быстрый взгляд на старенькие настенные часы, где маленькая стрелка медленно приближается к одиннадцатичасовой отметке. Интересно, если я приду к Люкову к двенадцати, не будет ли это слишком рано? Хотя мне еще приготовить и убраться надо. Да и в магазин забежать — очень хочется для Ильи сюрприз сделать, пусть и не оригинальный в рождественский вечер, но все же. — Не выдумывай, Лиль, — поворачиваюсь к девушке. — Скажешь тоже! Такая же, как всегда.

— Не знаю, не знаю, — вздыхает соседка. — Сейчас убегаешь от нас не пойми куда, в Новый год домой сорвалась, никому ничего не сказав… Хорошо хоть перезвонить догадалась из своего Гордеевска, а то мы тут с Танькой обыскались тебя. Как думаешь, Жень? Можно снимать или еще подержать? — спрашивает девушка, показывая пальцем на забранные в бигуди короткие волосы. — Вдруг стану кудрявой, как овца? Объясняй потом парням, что это красота неземная, — засмеют ведь. Мало им блеющей Настьки, не способной в мужском обществе внятно связать двух слов, так еще и я, соответствующая образу, так сказать.

— Снимай! — разрешаю я. — Пусть только попробуют посмеяться, Лиль! Вы с Настей у нас красавицы. Только воском после пройдись по концам, а то распушатся, — советую девушке и оставив ее продолжать в кухне праздничную готовку, убегаю в комнату, чтобы наконец одеться в привычный серый свитер, джинсы, закрутить волосы на макушке в луковичку, натянуть шапку, шарф, и, прихватив сумку, вылететь в день неприметной девчонкой. Не способной вызвать к себе у парней, подобных Люкову, интерес.

Вот и хорошо! Пусть! В конце концов, мне об экзамене думать надо. И о приличной зачетке. А не о колючих глазах!

Домовой сидит на дереве у знакомого дома на набережной застывшим рыжим пятном, дожидаясь хозяина. Упакованная в коробку пластиковая елка с игрушками в одной руке и утка с фруктами в другой заметно оттягивают руки, но я, уже ступив на крыльцо подъезда, все равно возвращаюсь к зимнему клену и зову кота: