Сегодня и вчера, позавчера и послезавтра - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Новодворский cтр.№ 6

– Yesterday a shark has bitten off a leg one of swimmers ^[4],– спокойно роняет он и бредет дальше.

Принадлежал этот треугольник акуле или тени пролетающей птицы? Может, ужас потерявшего ногу человека бродит призраком, предающим физическое ощущение пролившихся страданий? Быстро переодеваюсь, и покидаю пляж. Следы автомобильной катастрофы убирают с дороги, и машины мчатся по этому участку со стертой памятью. Это не кажется странным. Купание в воде, где так же отсутствуют следы вчерашней трагедии, представляется безумием. Вероятность повторного нападения акулы значительно ниже, чем возникновение аварии на том же месте, но страх пред дикой природой не поддается логике, ему не одна тысяча лет.

Утонув в такси, медленно пробивающемся сквозь пробки к отелю, не заметил, как стемнело. Открываю окно. На улицах оживленно. Появилось много столиков, днем их не было видно. Воздух насыщен кисло– сладкими запахами с соевой доминантой, тело становится липким и пропитанным пряностями. Переносные жаровни шумно шкворчат и потрескивают. Местные жители слетаются к ним, как мотыльки на огонек.

Прошу таксиста приостановиться. Выхожу из машины и иду на запах и шум. Мной движет вопрос: что так притягивает людей, вытаскивает из собственных квартир на улицу? Моему взору предстает малопривлекательная картина. В кипящем масле кувыркаются и подпрыгивают различные морские твари, в основном бесформенные, некоторые с зубами, хвостами и щупальцами. Аппетит пропал, хотя морепродукты люблю. Китайский культ еды поражает. Может быть, он переплелся с идеями коллективизма и английского колониализма. Садясь в машину, успокаиваю себя, что если бы они увидели запеченные свиные хвосты, уши, голяшки и языки, тоже не очень обрадовались бы, а для нас деликатес. Жалко, что мы не готовим на улицах городов, не уплетаем тут же, с пылу с жару, лишаем радости себя и окружающих. Конечно, часто бывает холодно, но мороженое-то мы едим зимой на улице и в одиночку.

Родители назвали Еленой. Родовое имение уютно спряталось среди лугов и лесов Подольской губернии. Мягкая изумрудная трава обнимала и укрывала от посторонних глаз. Покусывая стебельки цветов, я упивалась небом, становилась птицей, сливалась с ним и отражалась, как в зеркале. Чувствовала себя проводником любви земли и неба. Непременно молодой век обнимет и унесет в продолжение того, что я ощущаю своим, в чем смогу раствориться и напиться жизненной радостью. Голубая вода, что струится среди скалистых берегов Смотрича, шептала о завидной доле. Моя длинная коса требовала смирения и послушания, а волосы, вслед за душой, рвались на волю, переполняемые жизненной силой.

Эти сказочные места не случайно на протяжение веков переходили из рук в руки. Здешние земли воевали и Турция, и Литва, и Польша. Мама полька, ее род издавна живет на этих краях. Она рассказывала, что род наш старинный и будто предки наши, Радзивиллы, являются княжеским родом Великого княжества Литовского. На протяжение веков представители рода занимали высшие государственные и военные посты. Больше всего мне запомнилась из ее рассказов судьба знаменитой красавицы Барбары Радзивилл. Барбара получила блестящее образование, знала несколько языков. В юном возрасте она была выдана замуж за государственного канцлера, первого человека после короля, однако брак оказался скоротечным, супруг неожиданно умер. После нескольких лет траура брат Барбары знакомит ее с будущим королем Польши Зигмунтом Августом. Юная вдова была настолько хороша, что будущий король буквально потерял голову от любви к ней. И чувства эти были взаимными. В это время умирает старый король, и Зигмунт восходит на престол. Двор противился его союзу с Барбарой, но молодой монарх был непреклонен в своем решении. Они были очень счастливы. С ее появлением при дворе жизнь наполнилась новыми красками, стало много балов и праздников. Но королевское счастье продлилось недолго. Поговаривали, что Барбару отравили. Потеря была для Зигмунта настолько тяжела, что он даже прибегал к помощи магов в надежде вернуть любимую к жизни. История Зигмунта и Барбары напоминает историю Ромео и Джульетты, так сильна была их любовь. И по сей день живет легенда о призраке Барбары, прозванном Черной Дамой, наводящем ужас на посетителей Несвижского замка.

Мама требовала, чтобы я все запоминала и передала детям, дабы они гордились своими предками и были достойны их. Учила меня родному языку, его мелодике, говоря со мной по-польски с детства, пока папы не было дома. Я легко поддерживала разговор на разные темы, и ей это доставляло подлинное наслаждение. И мама, и папа также хорошо говорили по-французски – возможно, поэтому в гимназии отмечали у меня способности к языкам.

Мне кажется, маму терзало внутреннее раздвоение. Ее родители были католики, а она каждое воскресенье ходила в православную церковь, но дома я иногда слышала, как она молится по-польски. Я училась в гимназии, а, приготовив уроки, нянчила младшего брата. Отец любил меня, часто брал с собой в Каменецк-Подольский. Он считал меня красивой и требовал, чтобы я гордо несла голову, не горбилась. Благодаря отцовской настойчивости я, хоть и выделяюсь ростом среди сверстниц, могу похвастать безупречной осанкой.

Посещения городских ярмарок сопровождались покупками подарков и сладостей. Иногда вечером мы всей семьей отправлялись в театр, и каждый раз становился незабываемым событием. И не только потому, что все одевались красиво, как на праздник. Мысленно покидая кресло, я переносилась в иные времена и страны, щеголяла в безумных нарядах, речи персонажей застывали у меня на устах. После театра я, бывало, подолгу не могла придти в себя. Отец говорил, что я копия дяди Миши, который в отличие от дедушки, Петра Арцыбашева, солдата душой и телом, прекрасно рисовал и даже сделался писателем. У отца в библиотеке имелась его книга, но он не разрешал ее брать, мол, еще рано такие романы читать.

Как-то раз моя подруга по гимназии Софья, миниатюрная пышечка со вздернутым носиком, всегда осведомленная обо всех последних событиях, напустив на себя таинственный вид, сообщила мне:

– Мне думается, моя дорогая, тебе будет интересно знать, что некий господин имел смелость заметить, что щеки у тебя чрезмерно розовые.

Она сделала паузу, многозначительно посмотрела на меня, и я действительно почувствовала, как щеки начинают гореть. Довольная достигнутым результатом Соня продолжила:

– И что это говорит о том, что ты очень юна. Видимо, он хотел сказать, что ты совсем еще дитя. – Она снова замолчала и уставилась на меня в ожидании реакции.

Все это звучало нелепо, но, к сожалению, доля правды в словах «некоего господина» присутствовала. Я-то считала себя взрослой, но щеки часто предательски выдавали мои волнения. Поэтому я поинтересовалась:

– Соня, ты не могла бы разузнать, что с этим делают юные особы.

Она улыбнулась и пообещала непременно выяснить. Спустя некоторое время, Соня подбежала ко мне после занятий, держа в руке какую-то склянку, и таинственно прошептала:

– Вот это то, что ты просила.