Искусство семейного воспитания - читать онлайн книгу. Автор: Шалва Амонашвили cтр.№ 53

Вместе с небесами тебя хранили бдительность бабушки, возгласы матери и мужской разговор отца, спасали тебя бдительность и незамедлительность людей, которые приходили на помощь.

Сколько у тебя жизней? Трудно сосчитать. У каждого мальчика, мне кажется, по крайней мере два-три десятка жизней. И пока нет в нашем распоряжении универсального способа внушить им, детям, быть предусмотрительными, так и хочется крикнуть во весь голос, чтобы услышали все-все: «Дорогие взрослые, нет чужих детей, все дети наши! Пожалуйста, заботьтесь о них, спасайте от возможных прискорбных последствий их шалостей!»

Во дворе много детей. Ты тоже рвешься во двор поиграть. Но там старшие мальчики отняли у тебя велосипед и не дают покататься. Ты начинаешь орать, возвращаешься домой, жалуешься:

«Все они плохие… я не хочу играть с ними!»

Что нам делать? Отнять у мальчишек велосипед и вернуть тебе, а им пригрозить, чтобы больше не смели?

Бабушка так и готова была поступить, но я – против.

«Чего ты орешь? Ты же мужчина!»

«Они отняли мой велосипед!»

«А почему ты сам не предложил им покататься на твоем велосипеде?»

«Не хочу… я сам хочу кататься…»

«Так, значит, виноват ты: сам хочешь много кататься и не хочешь поделиться с ребятами этим удовольствием. Я не могу защищать тебя такого. Если я отниму у них велосипед и верну тебе, они не захотят дружить с тобой. А дружба важнее велосипеда!..»

Я предпочитал отпускать тебя во двор с такими игрушками, игра с которыми заставляла тебя знакомиться и дружить с ребятами. Конечно, неинтересно играть в мяч одному. А от мальчика, который играет один, ребята могут отвернуться, начнут дразнить. Я отпускаю тебя во двор с хорошим футбольным мячом и внушаю: «Мяч любит, когда его ударяют многие, за ним весело гоняться всем желающим».

Какой смысл играть в кегли одному, если никто на твою игру не будет смотреть? А если играть коллективно, с товарищами, то вокруг играющих соберутся зрители, они станут поощрять играющих, поднимется такой веселый гул, что ни одна строгая соседка не посмеет нарушить его.

Я внушаю тебе: «Если больше не захочешь играть, не отбирай у товарищей кегли, пусть они поиграют без тебя!»

Игра с «летающими тарелками» тоже требует друзей и товарищей: ты забрасываешь свою тарелку в сторону партнера, а он отправляет в твою сторону свою. Надо поймать ее и быстро отправить обратно. От тебя требуются ловкость, быстрота.

«Не ссорься ни с кем. Играй со всеми!»

Но ссоры все же вспыхивали иногда. Порой дело доходило до драки.

И мы приучили тебя: не жди от нас защиты; мы заберем тебя, драчуна, и станем осуждать.

Знаю я вас – петушков-драчунов. Не думаю, чтобы хотя бы одному взрослому хоть раз удалось установить истинную причину возникновения вашей драки. Обе стороны с такой страстностью будут утверждать свою правоту, что в конце концов станет понятной беспричинность Драки. После драки вы без особых дипломатических переговоров возобновляете дружбу, может быть, даже более прочную, но мы, взрослые, до этого добрые соседи, вмешавшись в «разборку», можем навсегда испортить наши добрые отношения.

Наш домашний совет, в составе папы, мамы и бабушки, обычно давал тебе наказ, соответствующий нашей морали: «Дружи со всеми, малыш, плохих детей нет, дружи со всеми!»

Ты начал ходить, а вскоре заговорил. Ты резко перешел от детского лепета к членораздельному произношению и так ошеломил нас фейерверком применяемой тобой лексики, что мы никак не смогли вспомнить, какое слово ты произнес впервые.

Я утверждаю, что первое слово, которое ты произнес, было «мама», а мама говорит, что это было «папа».

Но, наверное, ни то и ни другое. Твои первые слова, скорее всего, означали: «Я человек!»

Ты заговорил одновременно на двух языках: на грузинском и на русском.

Как это произошло?

Я сторонник той научной точки зрения, которая считает, что ребенок наследует от Природы некую способность речи. Спустя несколько месяцев после его рождения она начинает в нем просыпаться: ребенок впитывает в себя речь окружающих, произносит нечленораздельные, но смыслообразующие звуки, научается выражать свои требования, протест, радость с помощью отдельных слов. Одновременно в голове ребенка происходят сложнейшие «вычисления», с помощью которых весь хаотический поток речи, воспринятый им, вдруг начинает из его уст течь ручейком прозрачной, ясной, содержательной, полной эмоциями речи.

Эти внутренние задатки речи, по моему представлению, имеют то же значение для ребенка, что и ракетоноситель третьей ступени, выводящая корабль на орбиту. Ребенок за самое короткое время (ибо что значит несколько месяцев в сравнении с тем скачком, который проделывает он, овладевая опытом тысяч поколений) выходит на важнейшую орбиту своей жизни – орбиту общения с помощью речи.

Ребенок начинает говорить. У него своя система и направленность общения. Сперва он бесконечное множество раз спрашивает всех: «Что это?» Далее следует такое же бесконечное множество «почему?».

Он приступает к осуществлению процесса познания действительности, однако смотрите, как мудро он это делает: он сам сокращает себе путь к овладению опытом человечества, требуя от нас, чтобы мы коротко, ясно и доступно объяснили ему, что это и почему это так, какие существуют связи между предметами и явлениями.

Разумеется, он с большой охотой прибегает и к другим путям присвоения знаний: ставит ежедневно несколько десятков беспокойных «опытов», дающих ответы на вопросы – «Смогу ли я сам?», «Как это делается?», «Почему это так?», «А что если?..» и так далее.

Но общение через говорение, познание через речь, радость и огорчения, выраженные с помощью слов, занимают все больше места в его повседневной жизни, в его очеловечивании.

Прирожденная способность заговорить не имеет долгой жизни. Она вроде шелковичной бабочки, которая выползает из кокона только для того, чтобы отложить потомство, а сама погибает.

Вы не задумывались над тем, с какой легкостью научается ребенок говорению на двух-трех языках и с какими трудностями сталкивается взрослый при изучении иностранного языка?

Что это значит?

Вот что: внутренние задатки с трудом поддаются консервации; напротив, наука располагает определенными фактами, свидетельствующими о том, что мышление, речь и другие виды деятельности человека имеют строго определенное возрастное время для своего возникновения, развития и завершения. Приостановить, отложить их развитие на потом – значит расписаться в собственном невежестве, допустить грубую педагогическую оплошность, а ребенка обречь на непоправимую отсталость.

Но ребенок может заговорить только в общении с говорящими людьми. И вся проблема заключается в этом: как говорим мы, папы и мамы, взрослые, между собой и со своими малышами?