Октябрь 1917-го. Русский проект - читать онлайн книгу. Автор: Вардан Багдасарян cтр.№ 28

Именно в этот период создается исторически уникальный феномен советского государственного планирования. На фоне мирового экономического кризиса советские пятилетние планы стали принципиальным управленческим прорывом. Был осуществлен переход к новому – четвертому технологическому укладу. Советский Союз достиг положения одного из мировых лидеров по внедрению новых технологий. О сложности такого перехода говорит и то, что и 80 лет спустя Россия находится в парадигме того уклада, который был утвержден в 1930-е гг. Созданные в сталинские годы материальные фонды по сей день составляют основу функционирования российской экономики.

Осуществленный в 1930-е гг. идеологический поворот, затормозив период русофобского наступления, по сути, реабилитировал само существование русской цивилизации. Была отчасти восстановлена русская (российская) цивилизационная парадигма формирования несиловых оснований государственности страны. Реабилитируются национальные герои дореволюционного прошлого. Русскость становится ядром советской идентичности.

При государственном мегавременном масштабе цивилизационного существования России достижения эпохи очевидны. В гуманитарных рамках человеческой жизни оценки эпохи могут быть и принципиально иными. Массовые жертвы, принесенные на алтарь решения государственных задач, с точки зрения бытия отдельного человека, его семьи есть трагедия, и с этой позиции не находят оправдания. Но каковы были бы оценки с этой же позиции, если бы победил Гитлер? История не знает сослагательного наклонения, но сложные исторические процессы должны оцениваться со всех сторон.

О метаморфозе вождя

Как уже отмечалось, фигура И. В. Сталина прочно ассоциируется с национал-большевистским направлением развития СССР. Миф о потаенном православном монархисте возник еще в 1930-е годы в лево-интернационалистских рядах партии. В действительности И. В. Сталин в идейно-мировоззренческом плане принципиально не отличался от других своих соратников. Принятый им псевдоним «Коба» – отцеубийца – акцентировал скорее его антитрадиционалистское позиционирование.

Можно выделить по меньшей мере два сталинских периода в развитии идеологии советского государства. С середины 1930-х гг. И. В. Сталин действительно проводил политику возвращения к цивилизационно-ценностной матрице российской государственности. Реабилитация русских национальных героев и святынь, восстановление патриаршества, борьба с «безродным космополитизмом», – все это отличительные признаки второго сталинского периода. Но был и первый период. ^[181]

Кульминация большевистского антирелигиозного похода была достигнута в 1931–1932 гг., когда в Москве был взорван Храм Христа Спасителя, осуществлен снос Храма Параскевы Пятницы, ликвидировано 30 православных монастырей. 15 мая 1932 г. был опубликован декрет о «безбожной пятилетке». Ставилась задача полного забвения за пять лет имени Бога на территории страны ^[182].

Именно И. В. Сталин стоял в эти годы во главе партийной организации, а соответственно, и государства. Если его политическая карьера прервалась бы по каким-либо причинам в 1933 г., то сталинский исторический образ был бы совершенно иной. Он остался бы в истории как революционер – интернационалист, борец с «русским шовинизмом» и православием. Однако в 1933 г. ситуация в мире принципиально изменилась. Фашистская партия пришла к власти в Германии.

Обратимся к рассмотрению основных аспектов проявления сталинской имперской реставрации.

Высшая государственная власть

Сталинская модель государственности выстраивалась по цезарианским формулам. Характерно, что с 1934 г. И. В. Сталин не занимал никаких государственных постов. Его власть зиждилась не на должностных функциях, а на признании в качестве вождя.

Конституция 1936 г. закрепила руководящее положение ВКП (б) в системе государственного управления. Однако партийные структуры отодвигаются в этот период на второй план. Особенно это очевидно стало после не вполне удачного для И. В. Сталина XVII съезда. Формируется модель не партийно-коллегиального, а автосубъектного властвования. Усматриваются очевидные компоненты реанимации в модифицированном виде традиционного для России царистского культа.

В первое послереволюционное десятилетие благожелательное, тем более апологетическое, отношение к представителям царской фамилии считалось недопустимым. Обвинение в монархизме являлось наиболее клеймящей формулировкой определения «классового врага». Принцип вождизма, положенный в основу политического режима большевиков, восстанавливал де-факто монархическую власть, лишенную внешнего лоска царскосельского периода. Особенности государственного функционирования Римской и даже Византийской империй, прикрывавших неограниченный монархизм республиканской формой правления, представляют исторический прецедент, вызывающий ассоциации с монархической республикой большевистской власти. Сталинский авторитаризм являлся, по-видимому, осознанным генеральным секретарем выбором в пользу монархии как наиболее исторически приемлемой для России формы правления. Еще в 1920-е гг. Сталин рассуждал о царистской ментальности русского народа, что эпатировало партийных «коммунистов». Р. А. Медведев ссылался на слова генерального секретаря, произнесенные им еще в 1926 г.: «Мы живем в России, в стране царей. Русский народ любит, когда во главе государства стоит какой-то один человек». ^[183]

По другому свидетельству, Сталин за ужином на квартире С.М, Кирова на замечание хозяина, что после смерти Ленина осталось только уповать на ЦК и Политбюро, т. е. институты коллегиальной власти, возразил: «Да, это верно – партия, ЦК, Политбюро. Но учтите… веками народ в России был под Царем. Русский народ – царист. Русский народ, русские мужики привыкли, чтобы во главе был кто-то один». ^[184]

При Сталине происходит историческая реабилитация если не института монархии как такового, то отдельных представителей монархической власти. Создаются апологетические художественные полотна литературной и кинематографической продукции, акцентированные на деятельности Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Грозного, Петра I. Любимый исторический персонаж Сталина Иван IV в одной из не предназначенных для официального использования заметок был оценен генеральным секретарем как учитель (не Ленин, а царь, жупел тираноборческой литературы!). В рекомендациях к фильму С. М. Эйзенштейна «Иван Грозный» Сталин сформулировал свое понимание смысла политического курса царя, подразумевая его как исторический опыт для конструирования собственной модели государственности: «Мудрость Ивана Грозного состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев в свою страну не пускал, ограждая страну от проникновения иностранного влияния». ^[185] Сталин не был монархом, подобным императорам петербургского периода истории России, он возрождал архетип опричного царя старомосковской Руси.