Римская цивилизация - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Виппер cтр.№ 87

Римский сенат в 44 г. был не похож на тот, который за 5 лет до того требовал к ответу Цезаря. Магнатов независимого положения в нем почти не было, лучшие элементы нобилитета ушли к Бруту и Кассию на Восток; преобладали люди, всем обязанные Цезарю, частью совершенно ничтожные креатуры его или помпеянцы, вынужденные стать его вассалами. Остатки аристократии смешались с людьми новой службы. Для всех единственным путем карьеры стало назначение на должность волею диктатора. Характерные последствия этого положения обнаружились ярко в сенатских дебатах, возникших вслед за смертью Цезаря, о законности изданных им актов. Республиканцы, в принципе, готовы были признать их тираническими, но в то же время оказалось выгодным утвердить эти акты прежде всего в интересах самих заговорщиков, так как многих Цезарь уже назначил на важные посты, и в случае уничтожения его назначений кандидатам пришлось был осудить себя на отказ от публичной деятельности или, по крайней мере, подвергнуться риску новых выборов. И если все-таки собрание людей, большею частью заурядных и привыкших подчиняться, осмелилось поднять борьбу против цезарианства, то в этой решимости надо видеть заслуги великого римского оратора, который сумел оживить последние искры независимости в высших слоях римского общества и придать моральное величие погибающей республике.

Старая конституционная жизнь Рима отходила в вечность вовсе не бесславно. Если республика и свобода для Цезаря были бессодержательными словами, то за них сумели умереть Катон, Брут и Кассий, и сам Цезарь должен был признать, что самоубийство Катона, не желавшего оставаться в живых при торжестве тирании, нельзя уравновесить никакой победой. Та же борьба за политическую свободу окружила примиряющим светом старческую голову Цицерона и преобразила перед смертью этого податливого, нестойкого, уклончивого политика, этого изворотливого и часто неискреннего оратора в трибуна республиканского типа. Цицерон был тонко чувствующей и воспринимающей натурой, глубоко культурным человеком, совершенно чуждым милитаризму всех учеников и преемников Суллы. Но смелости и определенности у него было мало. Его жизнь прошла в компромиссах, в сближениях с сильными данного момента. Он был демократом, насколько это требовалось для приобретения патронажа Помпея и союза с откупщиками. Войдя этими путями в круг магнатов, бывший адвокат, уроженец глухого городка, пробивший себе дорогу своим талантам, искал дружбы со всеми, интересного досуга и спокойного влияния. Но его уважение к закону и конституции, его чуткость к праву не позволяли ему мириться с узурпаторами и насильниками. И как ни покаялся Цицерон в своем противодействии Цезарю, после того как расстроил ссылкой 58 г. свои нервы, он все-таки не мог превратиться в преданного монархиста: он предпочел уйти в частную жизнь, в писательство, стать толкователем греческой культуры и философии для римского общества. Республике с гибелью Помпея, Домиция, Катона пришел конец, это был свершившийся факт; он, Цицерон, не согласен был петь гимн новому порядку. Заговорщики 44 г., зная мягкость Цицерона, не решились втянуть его в свои планы. Но они открыли ему глаза: если у республики еще есть такие защитники, не все пропало, возможно возрождение. И старик вспомнил все лучшее, чем он жил, соединил в энергическом порыве свои убеждения, свой опыт и силу красноречия, и эта пестрая, морально смутная жизнь украсилась и преобразилась силой трагического конца.

Цицерон был неузнаваем в последний год своей жизни. Он проявил необыкновенную подвижность и находчивость; не занимая никакой официальной должности, он руководил вооружениями, вел корреспонденцию с командирами легионов, поддерживал сношения с муниципиями; в сенате он фактически направлял дебаты своими предложениями; следом за обсуждением в курии он спешил на митинг и старался мотивировать только что принятое решение перед обширной аудиторией. В своем ораторском пафосе он умел найти звуки призыва к последней борьбе. Шестая филиппика его кончается словами: «Мы переживаем критический момент. Борьба идет за свободу. Вам нужно победить, квириты, и я верю, что мы добьемся победы нашим единодушием и преданностью делу, иначе все, что угодно, но не рабство. Другие народы могут сносить неволю, римский народ может быть только свободным».

Организаторской деятельностью Цицерону удалось добиться немалых результатов. Многие представители класса всадников внесли пожертвования в пользу сената против Антония; фабриканты и поставщики не брали денег за доставленные припасы; оружейники в Риме работали даром. Многие города в Италии стали восстановлять заброшенные старые стены, вооружаться и кредитовать суммы для возведения укреплений. Целый ряд общин, по инициативе города Фирма, предложил сенату ссуды. Марруцинские горцы объявили, что будут считать бесчестными тех, кто не пойдет в войско для защиты сената. Но Италия не могла теперь противопоставить врагу своей собственной военной организации, как в войне 90 г. Приходилось обращаться все к тем же готовым легионам, а это значило обещать им земельные награды, которыми уже взяли их цезарианские претенденты. Но из добровольных пожертвований не составилось даже суммы, необходимой для уплаты задатков солдатам; и сенату осталось только принять предложение Октавиана, набиравшего войско из частных средств своих и предполагавшего отбить династическое наследство у Антония.

Осенью 44 г. руководимый Цицероном сенат возлагал надежды на междоусобие претендентов, но в следующем году Октавиан изменил сенату, и претенденты объединились в грозную уничтожающую силу. Положение Рима было отчаянное. Регулярное войско сената состояло из легиона, оставленного в городе Пансой, и двух легионов, выписанных из Африки. Призвали всех способных носить оружие, но, конечно, это не имело никакого значения в сравнении с обученными и организованными военными корпорациями, которые пододвигались к столице. В заключение все три легиона, сосредоточенные в городе, «пренебрегая приказами своих начальников», отправили делегатов к Октавиану и передались ему целиком.

Таким образом, возникавший протест Италии был задавлен в самом начале. Три главных командира, Антоний, Октавий, Лепид, волею легионов вынужденные помириться между собою, вступили в обладание метрополией и разделили между собою западные провинции. Посредством фикции закона, проведенного трибуном Тицием, они оформили свою власть на 5 лет вперед и назвался он tres viri respublicae conctituedae. По странной иронии слов, эти «устроители республики» ставили первою целью уничтожение республиканской партии, собравшейся на Востоке под руководством Брута и Кассия. Старые Цезаревы легионы, стянутые на Западе, согласились на эту последнюю кампанию; они не могли быть уверены в своих наградах и владениях, пока существовала партия, которая ставила гражданскую власть выше военной и не допускала экспроприации Италии. Снова триумвиры, собираясь на войну, должны были дать в этом смысле самые определенные обещания военным массам: для колоний были отписаны земли 18 городов Италии, между которыми были Капуя, Беневент, Венузия, Нуцерия, Аримин, Вибон, Регий.

Необходимо было, однако, уже теперь выдать солдатам задатки; также важно было собрать суммы для военных операций, предстоявших на Востоке. Этой цели должны были послужить опальные списки, а для составления их нашли очень выгодную вывеску: наказание убийц Цезаря. Автора «закона о преследовании убийц Цезаря», новоизбранный консул Педий, племянник Цезаря, назвал имена 17 выдающихся людей Рима, которые были предложены триумвирами к казни; но в ту же ночь потрясенный ужасом, охватившим население, он умер от удара. У Антония и Октавиана: оказались более крепкие нервы. Они занесли в talulae proscriptionis сначала 130, потом еще 150 человек. В списке впереди стояли имена близких родственников всех командиров, Лепида, самого Антония, Планка и Поллионо; в число врагов Цезаря Антоний поспешил занести Цицерона, и убийцы настигли его 7 декабря 43 г.