Ведьма с Лайм-стрит - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Джаэр cтр.№ 47

Едва они сели за стол – кроме Берда и Крэндонов присутствовал и Алек Кросс, – Мина заговорила о своем споре с доктором Макдугаллом. Судя по ее рассказу, у Берда сложилось впечатление, что Мина, аки Геракл, вошла в логово льва гарвардской психологии. Она заявила, что доктор Макдугалл прибегал то к угрозам, то к лести, то к увещеваниям, то к убеждению, чтобы заставить ее признаться в мошенничестве. Мина очень похоже передразнивала Макдугалла – в ее исполнении он общался с ней как учитель со школьником, которого застукали за списыванием на экзамене. И все же женщину обидели его слова. Она была в недоумении: зачем, по его мнению, ей нужно было мошенничать, изображая проявления духов?

«Она не могла говорить ни о чем другом, кроме обвинений во лжи, и отказывалась слушать разговоры на другие темы дольше, чем минуту-другую», – вспоминал Берд. Мина явно была искренне оскорблена – на ее месте именно так реагировал бы любой несправедливо обвиненный человек. Но если Лайм-стрит была очередным тупиком, как другие расследования комитета, он не винил доктора Макдугалла в том, что тот хотел выяснить это как можно скорее. Берд был исполнен решимости установить, настоящий Мина медиум или самозванка. Он сказал ей, что Гарри Гельсон обнаружил после сеанса нитку, привязанную к стулу Мины, – ту самую нитку, которой якобы управлял Уолтер. В ответ она протянула Берду нитку – впрочем, не ту, которая служила доказательством Гельсону, – и осведомилась: если бы Берд нашел такую нитку после сеанса, что бы он подумал? Он заявил, что ему это напоминает выбившуюся нить из ковра. Но почему она была привязана к стулу?

– Гельсон, – возмущенно воскликнула она, – ничего подобного не находил!

– Вот как? – удивился Берд.

Рой же отметил, что он готов принять любое вразумительное объяснение способностей его жены, но ни один из исследователей такого объяснения пока не предложил. Алек рассказал о том, как Уолтер разрушил кабинку для сеансов, едва не поранив Макдугалла, и предположил, что у психолога просто сложились плохие отношения с этим призраком.

Осматривая дом после ужина, Берд обратил внимание на серьезное препятствие для проведения исследования. Дом номер 10 по Лайм-стрит был очень большим, и Берд знал, что нелегко будет обеспечить чистоту эксперимента в этих стенах. «Это здание поражает своей невероятной архитектурной сложностью, во многом обусловленной многочисленными перестройками, – писал он. – Из-за двух пролетов боковых лестниц в центральную часть дома можно попасть с четырех сторон, также в буфетной установлен кухонный лифт. Весь дом полон странных шкафов, укромных местечек, больших и маленьких каморок, тупиковых коридоров и т. д., при этом их предназначение не всегда понятно. Бо́льшая часть наиболее загадочных пространств, безусловно, является результатом переустройства – видимо, то, что находилось на их месте, почему-то не устраивало архитектора. Но даже если исходить из этой гипотезы, то многие помещения все еще остаются для меня загадкой».

А вот сами Крэндоны показались Берду не столь эксцентричными, как их дом. Даже когда ужин приблизился к концу и разговор, как и ожидалось, зашел о паранормальных явлениях, Крэндоны оказались приятными собеседниками и, как это ни удивительно, стояли на позициях рационализма. Говоря о своей неприязни к оккультизму, Берд почувствовал, что Рой его понимает. Доктор увлекался физикой и химией. К тому же, Берд был впечатлен социальным статусом Крэндонов. Сам он был чужим в их круге, поскольку его происхождение было куда скромнее: Берд родился в Бруклине в семье плотника. Пробиться в жизни ему удалось благодаря математическим способностям и складу ума ученого. Он получил образование в Корнелльском университете, а затем в Колумбийском университете города Нью-Йорк, теперь же занимал должность редактора научного журнала. Но, невзирая на всю свою ученость, Берд отнюдь не был холодным и отстраненным снобом и потому наслаждался общением с медиумом. «Те, кто говорят, будто все представители бостонской элиты – зануды, просто никогда не проводили вечер с Крэндонами», – подумалось ему.

Если Мина действительно была королевой мошенников, как ее представлял Макдугалл, то она готова была поделиться с гостем подробностями своего коварного замысла. «Она остра на язык, и ее чувство юмора похоже на мое, – отмечал Берд. – В тот раз мой визит превратился в непрерывный цирк, и в доме беспрерывно посмеивались над теорией преступного сговора медиума с кем-то еще». Все началось с того, что Берд объяснил, как фокусники используют конский волос, чтобы «левитировать» объекты. Именно на этой идее строилась теория Макдугалла о том, как Мине удалось поднять стол. Искренне забавляясь, миссис Крэндон отправила Берда на поиски изобличающих улик. Берд хохотал до упаду, глядя, как Мина показывает ему особенности архитектуры ее дома на Лайм-стрит и «подозрительную» мебель и замогильным голосом излагает детали своего изощренного плана мошенничества. Они искали нитки и конский волос под пепельницами и чашками. Выискивали зловещих сообщников в кладовых и приподнимали ковры, за которыми могли бы открыться тайные проходы. В какой-то момент Мина театральным жестом распахнула занавески – вдруг за ними спрятался кто-то из ее шайки? «Впрочем, кто бы это мог быть, ума ни приложу!»

Их служанка Лидия была слишком рассеянна для такого сложного плана, как заявила Мина. Нет уж, Лидия вошла бы прямо на сеанс и сказала исследователям из Гарварда, что забыла завести фонограф, который должен был издавать звуки из мира иного. Алек Кросс был слишком неуклюж, чтобы прокрасться мимо исследователей в темноте. Берд и Мина сошлись на том, что ее зловещим сообщником, безусловно, был их дворецкий – он ведь японец, а значит, ниндзя, не иначе. «Одна шутка про конский волос тут же превращалась в сотню», – писал Берд. Он полагал, что этот балаган был способом миссис Крэндон справиться с неприятным осадком, оставшимся после визита к Макдугаллу. Да, она потрясла воображение Берда, как ни один медиум до нее. Но «В мире науки» предлагал награду не за неземную красоту и очарование. Впоследствии Берд говорил, что пытался втереться к ней в доверие, чтобы разузнать о ее методах.

В журнале Берд играл роль «детектива в области паранормального», и его считали «лучшей профилактикой от поддельных духов». Собственно, доктор Крэндон даже намекнул, что гарвардские исследователи поторопились со своими обвинениями Мины, пытаясь украсть у Берда славу разоблачителя очередной самозванки. Как оказалось, бостонского медиума не запугать какой-то ниткой, и, как только Берд взялся за расследование, она была реабилитирована. Гарри Гельсон – исследователь, подобравший ту злополучную нитку с пола, – зашел к Крэндонам на следующий день после приезда Берда. Как Рой и предполагал, Гельсон признал, что ему просто хотелось поскорее разгадать тайну, так озадачившую его кафедру. Нитка не была привязана к стулу, и Гельсон сказал, что его неправильно поняли в этом отношении. Он отдал Мине служившую уликой нитку и согласился, что она из ковра, который ему показал Берд. Других доказательств у него не было, и Гельсон принес Крэндонам свои извинения. Чуть позже пришел и Макдугалл. Он сказал, что снимает с Мины все обвинения, и тоже извинился. С точки зрения Берда, его гарвардские коллеги не очень хорошо проявили себя в этой истории.