У каждого свой путь в Харад - читать онлайн книгу. Автор: Анна Р. Хан cтр.№ 57

Листопад свернул с центрального тракта и окунулся в хитросплетение маленьких улочек, разделяющих дворы и огороды. Кое-где низкорослые заборы обрывались обычной межой. То тут, то там нерешительно тявкали, заслышав шаги монаха, из глубины будок собаки. Кошки загодя избегали встречи с ним.

По этой удаленной от центра деревни улице с покосившимися домишками, жители которых любимцами судьбы явно не были, Листопад проходил уже не первый раз. И даже не второй.

И никогда не замечал раньше ничего необычного. Вот и сейчас у него не было никаких предчувствий. Ощущение чужеродного присутствия свалилось на него совершенно неожиданно. Он замер почти в полуобмороке. Как путник, рядом с которым в ясный солнечный день ни с того ни с сего сошла многотонная снежная лавина. И только сердце оставило за собой способность биться как сумасшедшее.

У него закружилась голова, перед глазами заплясали яркие белые пятнышки, а во рту пересохло. Рука в черной перчатке сама схватилась за перекладину забора.

«Это что еще такое?»

Было совершенно тихо, но Листопаду казалось, будто он слышит тонкий нарастающий звон. И в этот момент он мог поклясться, что звон издают те самые видимые им белые пятнышки.

В голове взорвалась единственная здравая мысль, неведомо как пробравшаяся сквозь полную дезориентацию его чувств: «Уходи. Отсюда. Немедленно».

Почему он не сразу обратил внимание на чердак заброшенного дома в глубине заросшего сада, стало ясно несколько дней спустя.

В тот момент он об этом не думал.

В тот момент думать – вообще не было главным в жизни. Самым важным стало желание спасти себя от неведомой опасности. Спасти не во имя какой-то цели. Не ради ордена и познания скоротечности жизни и бесконечности смерти.

Листопад вдруг понял, что отчаянно, до безумия хочет просто жить. Просыпаться перед рассветом, видеть, как восходит солнце, как распускаются под его лучами цветы, улыбаться всему этому (пусть даже никто и никогда не увидит за черным маревом тени улыбки на его лице), дышать полной грудью, есть, пить, ходить, куда взбредет в голову и понесут ноги…

Он медленно пятился к началу улицы, с которой свернул в этот переулок.

«А выходит-то, что ограниченный в своем мировосприятии блудослов монах Север все-таки идиот, – пронеслась в голове Листопада первая связная за все эти минуты мысль. Он нелепо взмахнул дрожащими руками, пытаясь ухватиться за ближайшую изгородь. Не смог, пошатнулся и начал медленно оседать на подгибающихся ногах в деревенскую грязь. – Берегини – это никакие не люди. Это самая настоящая монашеская смерть. Просто ее концентрат какой-то. Да и про осквернение сана – это точно не просто разговоры, ни разу еще, никогда-никогда так сильно не хотел жить. А это – ересь!»

Силы возвращались к нему медленно. Будто кто-то жадный цедил жаждущему воду по капле. В конце концов ему удалось подняться и, опираясь на ту же предательскую изгородь, медленно побрести в сторону дома.

Кошки как по команде подняли одновременно головы, повернувшись на звук его шагов. Дернулись и соскочили с облюбованных мест, стремглав бросившись к входной двери, как только завидели в неурочный час у калитки фигуру в рясе.

У хозяйки брови поползли вверх, когда вместо привычного собранного монаха с жесткой осанкой перед ее глазами предстала шатающаяся, не способная идти прямо фигура. Яная Сиг посторонилась, давая Листопаду пройти, и громко ахнула, всплеснув руками, когда тот, едва дойдя до кровати, рухнул как подкошенный.

Женщина кинулась на кухоньку, плеснула в одну миску бульона, в другую зачерпнула воды, и вернулась обратно – приводить постояльца в чувство.

«А говорят, монахи не пьют… Может, ему кто по голове дал. А может, ему помирать пора – под этой теменью разве углядишь, сколько ему стукнуло. А может…»

– Не подходите, – остановил ее голос Листопада на самом пороге комнаты.

– Так я это… – Яная Сиг замерла не секунду в нерешительности, а потом, наперекор его желанию, все же пересекла комнату и поставила обе принесенные миски на тумбочку у изголовья кровати и тут же поспешила прочь.

– Спасибо, – донеслось уже ей в спину.

Хозяйка задержалась на пороге и, не оборачиваясь, бросила через плечо:

– Если что-то потребуется – просто позовите, я услышу.

Ответа не последовало, и женщина шагнула за порог, притворив за собой дверь.

Листопад очнулся посередине ночи. Он сел на кровати. Голова кружилась. Монах подтянул к себе плошку с бульоном. По поверхности плавали застывшие полупрозрачные пятна куриного жира. Плошка ехала к нему по поверхности тумбочки с противным звуком, и бульон волнами колебался внутри. Так же колебался, казалось, мозг внутри его черепной коробки.

Плошка с водой была уже давно пуста, он выпил ее в предыдущее свое пробуждение. И неотступная жажда принудила его прибегнуть теперь к бульону, имевшему довольно неприятный вид.

Монах смог встать, дойти до окна, постоять там, потом вернуться обратно к кровати. Он долго лежал, глядя на хитросплетение едва заметных трещинок, бегущих по штукатурке потолка. Думал. Вспоминал. Сопоставлял.

Так перекладываешь карты в раскладах пасьянса, пока не сойдутся масти. Факты и следствия.

Пока его расклад не сошелся. Пока он не понял.

Когда это произошло, он встал и нетвердой походкой прошел к выходу из дома.

Листопаду нужно было вернуться к тому дому. Именно сейчас. Ему нужны были подтверждения его мыслей.

Улицы деревни были пустынны, как и положено ночным улицам. Монах добрел до поросшей жасмином улицы, так никого и не встретив.

Листопад шел к дому, анализируя каждый свой шаг.

Ему было плохо – но ровно настолько же, насколько плохо было и при пробуждении. Он дошел до самой калитки. Медленно открыл ее, удивляясь отсутствию скрипа. Ныряя под разросшиеся корявые ветви, то и дело цепляющиеся за рясу, прошел по дорожке к зданию.

Окна первого этажа были заколочены. Отвалившаяся вдоль дверных косяков штукатурка обнажала наискось набитые полоски дранки.

Листопад прошел вдоль фасада по жухлой траве, приглушившей звук его шагов. Ряса скользила, цепляясь за высохшие верхушки растений. Когда он завернул за угол, его фигуру полностью скрыла тень дома. И любой, кто не видел собственными глазами, как он подходил к зданию, мог бы поклясться, что в тени никого нет. Рука в перчатке скользила по влажной от ночной росы стене, по шершавым доскам, накрест закрывшим оконные проемы.

Ту самую неприбитую доску он нашел без труда. Она просто поползла вслед за его рукой, подчиняясь движению. Вторую доску Листопад отвел в противоположную сторону.

Получившийся проем был достаточно широк, чтобы в него мог влезть человек.

Монах приостановился, на секунду засомневавшись в разумности последующего шага. Потом вздохнул и, решившись, уперся обеими руками в подоконник. Перемахнув через него, Листопад попал в пропахшую плесенью внутренность дома.