Прелюдия любви - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Ренье cтр.№ 30

— Вы узнаете это?

— Да, узнаю. Где вы нашли их?

— Они выпали из книги, которую вы принесли Мэри.

— Вы прочли их?

— Да. Я заметила в них имя своего отца. А все, что касается его, касается также и меня.

— Что это за бумаги? — спросил Криспин.

— В них содержится рапорт, который я скопировала для вас, — быстро ответила Дебора.

— Рапорт об одном из кораблей моего отца. — Сара совершенно не желала оставлять его в неведении. — «Турецкий принц».

На щеке Криспина задергался мускул. Он взглянул на Дебору, на Эдварда, потом неохотно произнес:

— Я надеялся, что подобные вещи удастся скрыть от вас, Сара.

— Почему? Чтобы я не имела ни малейшей возможности опровергнуть подобные ложные измышления от имени моего отца, коль скоро его здесь нет, чтобы сделать это лично?

— Это не ложь, мисс Торренс, — решительно произнесла Дебора. — Каждое слово этого рапорта — правда. Криспин лично видел и слышал все это.

Бумаги выскользнули из рук Сары. На мгновение ей показалось, что ее сердце перестало биться. Когда она заговорила, из груди вырвался лишь возмущенный шепот:

— Криспин! В этом повинен Криспин?

Он рывком отодвинул скамеечку для ног и сел рядом.

— Сейчас я могу пожелать лишь одного — чтобы это был любой другой человек. В то время я не знал вас так, как знаю теперь.

Голос Деборы был ледяным, словно ветер, который раскачивал ставни.

— Не стоит поддаваться сентиментальности, Криспин. Для тех из нас, кто дал обет бороться за уничтожение рабства, жалость возможна лишь в отношении тех несчастных, кто страдает от безнравственной торговли, но не в отношении тех, кто ее практикует или извлекает из нее выгоду.

Сара повернулась к ней:

— Когда ваш брат выступил с теми обвинениями на постоялом дворе, я сказала ему, что мой отец никогда не делал ничего безнравственного. Он добрейший из людей. Вам стоит лишь спросить слуг. Готова поклясться, что он ни разу не ударил ни одного из них. Их никогда не заставляют работать, если они больны; когда они становятся слишком стары, чтобы исполнять службу, он оплачивает им жилье, одежду и пропитание. Нет ни одного — начиная с дворецкого и кончая недавно нанятым мальчишкой-садовником, — кто поверил хотя бы одному слову из этих ужасных обвинений. Какую цель вы преследуете, фабрикуя подобную ложь?

Ей отвечал Криспин, и он лишь повторил слова Деборы:

— Это не ложь, Сара. Я видел все это, слышал все это — в точности так, как написано.

Сара в отчаянии повернулась к нему:

— Если это так, как вы говорите, мой отец, должно быть, совершенно не подозревает о том, что подобные вещи творятся на его кораблях. Вы все делаете у него за спиной… — Она запнулась, заметив в глазах Криспина протест.

— Я отправился в качестве одного из наблюдателей, — тихо сказал он. — Мы обследовали пять кораблей в Лондоне, пять в Бристоле. В каждом случае мы получили разрешение владельца. Вы должны понять, Сара, что ваш отец, как и многие другие, не видит в этой торговле ничего порочного. В случае необходимости он сумеет рассказать вам об экономике Вест-Индии, да и самой Англии. Сахарные и хлопковые плантации не могут существовать без труда рабов. Ром, табак, кофе — все это нельзя будет выращивать и продавать. Поверьте мне, я знаю все аргументы, приводимые в его пользу.

Сара вырвала бумаги из рук Деборы, которая подняла их с пола. Ее палец дрожал, когда она водила им по первой странице.

«Рабов размещают между палубами на боковых нарах с проходом посередине. Мужчины-рабы лежат на этих нарах или прямо на полу, скованные попарно, так близко друг к другу, что зачастую даже не могут нормально лечь. Если погода неблагоприятная, они вынуждены весь путь проводить в полутьме, вдыхая отвратительный вонючий воздух. Кормят же их самой грубой пищей. В хорошую погоду их выводят на палубу и ради упражнения заставляют плясать прямо в цепях. Женщины отданы на милость самых грубых и самых бессердечных членов экипажа. На кораблях обычны дизентерия и прочие болезни. За малейшее неповиновение назначаются жестокие наказания. Почти четверть рабов умирает за время плавания. Некоторые бросаются за борт, предпочитая быструю смерть в море страданиям, которые ожидают их на плантациях».

Сара сделала паузу, чтобы набрать воздуха, и посмотрела на своих слушателей. Лицо Деборы было бесстрастным. В глазах мужчин она прочла жалость, сожаление. Она взмолилась в последний раз:

— Вы все еще утверждаете, что мой отец осведомлен об этих вещах и позволяет, чтобы все это происходило?

Ответом ей было молчание. В отчаянии она обратилась ко второму листку:

— Но этому… этому я никогда не поверю.

«Доверенные лица купцов меняют рабов на бусы, одежду, железные бруски, и тех хватают и силой вытаскивают из их домов. Мужчин, женщин и детей, связанных вместе кольями и лианами из джунглей или же скованных цепями в запястьях и лодыжках, тащат, словно животных, в бараки на побережье, где они ожидают кораблей. В пути часть из них умирает от истощения; других же бичуют до тех пор, пока их спины не лишаются кожи».

Сара закрыла лицо руками:

— Это невозможно. Никто не разрешит таких вещей.

— Но вы сами видели живое свидетельство не менее часа назад, — непреклонно отвечала Дебора. — Если с рабом могут так жестоко обойтись здесь, в Англии, вы можете легко представить себе, какие вещи творятся за морем. — Она поднялась и двинулась к буфету, стоявшему у обшитой деревом стены. — Может быть, вид инструментов, которые используются в таких случаях, — серебряное тавро, кнут, сделанный из кожи носорога, — развеют ваши сомнения.

— Нет, Дебора, — быстро сказал Криспин, — такие вещи не для женских глаз.

Она обернулась, подняв темные брови:

— Ты показывал их мне. И их применяли к женщинам, пусть даже эти женщины были черными. Не понимаю, почему ты должен беречь чувства дочери человека, для которого все эти предметы — всего лишь инструменты торговли.

Она поднесла руку к дверце буфета.

Криспин в одно мгновение пересек комнату. Его пальцы накрыли ее руку.

— Нет, я запрещаю это. Сара и так получила жестокий удар из-за твоей рассеянности. Я не позволю огорчить ее еще больше.

Тон Деборы был полон презрения.

— Не сомневаюсь, что ты предпочел бы держать ее в неведении относительно всех этих фактов! Ты не хотел, чтобы она узнала, что все платья, в которые она наряжается, все драгоценности, пища, которую она ест, даже заработок ее горничной — все это оплачено кровью и страданием тысяч рабов? Ты неожиданно стал мягкосердечен, Криспин, только выбрал не ту сторону. Неужели мы утратим твою поддержку из-за пары голубых глаз?

Сара услышала неодобрительный возглас Эдварда. Она видела, как краска отлила от щек Криспина и мускул снова задергался на щеке. Обернувшись через плечо, она встретила взгляд Деборы. Даже в доме леди Бретертон она не встретила такого оскорбительного презрения. Жестокое выражение этого лица привело ее в ужас, тем больший, чем сильнее оно контрастировало с разговорами о философии и благотворительности, уверениями Криспина и Мэри, что Дебора неустанно заботится о благополучии тех, кто слабее ее. И язвительные слова, произнесенные этим прекрасным музыкальным голосом, оскорбили Сару куда больше, чем отвратительные манеры ее будущей свекрови.