Созидательный реванш - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 143

— К чему должен стремиться театр? И должен ли он и кому должен?

— Театр должен стремиться к зрителю. Не случайно Станиславский назвал свой театр «художественно-общедоступным». Он имел в виду, конечно же, не цены на билеты. Речь о другом: театр должен говорить со зрителем на одном языке. При внешней очевидности, это очень не просто. Куда легче бредить наличном эсперанто. Эксперимент и метафизику превращает в искусство и делает увлекательными только дар. Однако само слово «талант» исчезло из околотеатрального обихода как графа «национальность» из паспорта. Чувствуя свою художественную недостаточность, многие хотят отгородиться от зрителя с его неоспоримым критерием «интересно — не интересно». И вот уже пьесу не ставят, а просто читают в узком кругу.

— А что происходит с драматургией?

— Ничего хорошего. Автор прочел пьесу друзьям, обрел восторг критика, неискреннего, как продавец «гербалайфа», получил премию, желательно, заграничную, и на этом все заканчивается. В репертуар такие пьесы если и попадают, то не задерживаются. Зритель не идет. Кстати, сегодня пьесы в обычном смысле, как законченные литературные произведения, почти не пишутся. «Новая драма» — это скорее «драматургический материал». Есть вино и есть винный материал. Спутать невозможно. Кстати, такая ситуация вполне устраивает режиссеров: их самовыражение не сковывается ничем — ни темой, ни сюжетом ни характерами, которых попросту нет. В итоге, нынешний театр иной раз напоминает мне лабораторию, где занимаются не научным исследованием, а придумыванием диковинных пробирок.

— Вы известный драматург, лауреат многих премий, только в Москве идет пять или шесть ваших пьес. Но ваши пьесы с трудом пробивают себе дорогу на сцену. А вот двадцатишестилетнюю Ярославу Пулинович ставят сразу. Везде, даже в Европе… Может, вы просто не то пишете?

— Ну, про премии-то вы погорячились. У меня нет ни одной собственно театральной премии, кроме «Хрустальной розы». За рубежом меня тоже ставят — в Европе, Америке, Австралии, но об этом не принято писать в нашей театральной прессе. Как говорится, чужие здесь не ходят. Что касается «новой драмы», то ее охотно ставят по тем же причинам, по каким раньше с колес ставили пьесы о комсомольских стройках — только пиши. Когда друг моей литературной молодости Саша Ремез, давно, увы, умерший, сочинил в девятнадцать лет пьесу про Ленина, ее тут же поставили. Про Ленина же! И нынешний российский театр так же жестко идеологизирован. Даже еще жестче! Называется эта идеология «агрессивной толерантностью». Она исключает патриотичность, уважение к традиционным и национальным ценностям, художественную адекватность, социальную и нравственную ответственность. Талант тоже не обязателен, главное — верность своему «классу». Эта идеология, заметьте, не приемлет как раз те качества, что сделали русский театр мировым явлением. Насаждается она, поверьте, достаточно жестко. Некоторое время назад один худрук взял мою «Одноклассницу» (в Москве ее поставил в Театре Российской армии Б. Морозов), но худруку объяснили, что с пьесой Полякова его на «Золотую маску» никогда не пригласят, а с пьесой Улицкой — примут немедленно.

— Поставил или испугался?

— Нет, не испугался. Он смелый человек. Он просто очень хотел на «Золотую маску». А про Ярославу Пулинович поговорим, когда ее пьесы продержатся в репертуаре хотя бы лет десять, как мой «Хомо Эректус» в Театре сатиры, собирая каждый раз тысячный зал…

— Есть ли выход из сложившейся ситуации?

— Думаю, есть. Веками в театре центральной фигурой был драматург, именно автор определял происходящее на сцене. Понятно, в прошлое мы вернуться не можем, но на какое-то время на сцене снова главным должен стать драматург, писатель. Подчеркиваю: драматург, а не «новодрамец». «Что» снова должно стать важнее, чем «как». Настоящая, профессионально написанная пьеса, адресованная зрителю, а не соратникам по эстетическому помешательству, способна ограничить бесплодный произвол режиссеров и помочь выскочить из затянувшегося «дня сурка». Но для этого многих лауреатов надо заново учить писать пьесы.

— Есть у вас что-нибудь новое?

— Есть. Пьеса «Как боги», опубликованная только что в «Современной драматургии», но уже поставленная в Белгороде, Ереване Владикавказе, Пензе. Увидят ее скоро и в Москве. Кроме того, осенью в столице пройдет юбилейный фестиваль спектаклей, созданных по моим пьесам и прозе. Пятнадцать постановок московских, российских и зарубежных театров. Это будет танец больших лебедей…

— …Ну что я могу сказать по Украине? Я же не политик, а писатель…

— Вот смотрите — националисты там уже рушат памятники не только Ленину и Кутузову… Очередь дошла и до обелиска актеру Леониду Быкову — его тоже хотят снести. Обливают краской скульптуру Иосифа Кобзона… Но почему?

— Очень похоже на бузу напившихся портвейна пэтэушников.

— А разрисованный свастикой мемориал жертвам холокоста в Одессе, разбитые надгробные плиты на могилах героев Великой Отечественной войны — тоже «шалости пэтэушников»?

— Многие киевские, да и западные политики именно так и хотят представить миру фашистскую угрозу на Украине. Мол, мелкое хулиганство, неизбежное во всякой революции. Кстати, мне, как человеку, интересующемуся историей, именно сейчас по-настоящему стало понятно, как пришел к власти Гитлер. Я читал и про мюнхенский сговор, и про Чемберлена, заигрывавшего с Гитлером, — но то был этакий театр теней. А сейчас, глядя на «правый сектор», глядя, как тепло и снисходительно относится к нему Запад, я понял — вот так оно и было. А потом все ахнули: как же так? Освенцим, холокост, Хатынь! Разве никто не знал, кто такой Гитлер и его национал-социализм? Знали. Но решили: на том этапе выгоднее поддержать, чтобы их руками расправиться с возродившейся Российской империей — СССР. А Гитлер взял Париж и бомбил Лондон…

— Но все-таки времена меняются, может быть, мы чересчур сгущаем краски, оценивая величину и значение националистических и русофобских настроений на Украине? По крайней мере, таким вопросом задаются иные наши деятели культуры.

— Мы их еще недооцениваем — эти коричневые оттенки… Посмотрите, едва взяв власть, новые украинские правители заявили об отмене регионального статуса русского языка. Не запретили пропаганду фашизма, не ужесточили ответственность за надругательство над памятниками, не открестились от Бандеры и Шухевича — пособников фашизма. Зато заявили о намерении железной рукой пресекать всякое несогласие любыми способами, вплоть до кровопролитных, до атомного удара. Нет, не сгущаем!

За кого сейчас Гоголь?

— …А Гоголь за кого?

— В каком смысле?

— Ну, сейчас же и российско-украинский «культурный фронт» тоже раскололся… И сообщения, которые приходят с этого «театра боевых действий», похожи на военные сводки. Они отменили гастроли нашего пианиста Дениса Мацуева, мы запретили выступления их группы «Океан Эльзы», которая пела на Евромайдане. Ну и так далее…