Три романа о любви - читать онлайн книгу. Автор: Марк Криницкий cтр.№ 120

— Ну, теперь поцелуй.

Она подставила ему по-детски щеку.

Печальный, он поцеловал ее в щеку, потом в губы.

Его беспокоила мысль, что она навсегда останется в таком психическом и физическом состоянии.

Сегодня Лида была к тому же особенно оживлена, что указывало на то, что вечером ее опять ожидает истерика.

— Неужели я никогда не буду в состоянии больше тебя обнимать? — спросила она капризно и тотчас же засмеялась. — Я буду тебя обнимать вот так… одною рукою. А передвигаться можно и в кресле. Правда ведь?

Ей хотелось, чтобы он разделял ее настроение.

— Пожалуйста, только без печальных мин. Знаешь, как странно: сегодня мне так определенно показалось, что я стала какая-то совсем другая… Точно какая-то дурочка. Я боюсь даже, не сошла ли я с ума. Мне вдруг припомнилась наша старая яблоня, которая посохла вся, кроме одной веточки, и я подумала: какая эта яблоня все-таки счастливая. Понимаешь, как странно: сегодня мне так определенно показалось, что если бы ото всей меня осталось бы в живых, например, один только глаз, или одно ухо, или даже всего только эта рука, — я бы все-таки страстно желала жить. Вот так…

Она взяла Ивана Андреевича за руку.

— Я бы ощущала твою руку и была бы счастлива.

Отвернувшись, она вытерла слезы.

Долго прозвонил звонок.

— Кто это? — заволновалась она.

— Клавдия Петровна, — осторожно доложила Глаша.

И тотчас же в комнату ворвалась Клавдия. Она была вся жутко черная от черного платья и такой же шляпы.

Увидев Ивана Андреевича, она на мгновение смешалась, потом все-таки кинулась к Лиде и страстно обняла ее.

Лида смотрела на нее с суеверным страхом. В ней поднялось неопределенное неприятное воспоминание. Нехотя она ее поцеловала и сухо-враждебно сказала:

— Здравствуй.

Клавдия на мгновение оторвалась от нее и церемонно поклонилась Ивану Андреевичу. Глаза ее внимательно остановились на нем.

Из деликатности он вышел.

Клавдия взяла Лиду за руки и долго с затаенным наивным страхом смотрела ей в глаза.

— Как ты решилась, Лида?

Лида не знала, что ей сказать. Ее присутствие мучило ее. Вдруг отчетливо вспомнилось это гадкое ночное посещение: офицерская фуражка с желтым околышем, Сергей Павлович, фотография Бланш, пощечина.

Она устало закрыла глаза.

— Тебе тяжело вспоминать?

— Не надо об этом говорить, — попросила Лида.

Она понимала, что Клавдию привело к ней одно любопытство, и не знала, как избавиться от нее.

— Что у тебя нового? — спросила она и тотчас же испугалась своего вопроса.

Наверное, Клавдия скажет сейчас какую-нибудь пошлость. Она почувствовала мурашки в онемевшей руке. Ей хотелось крикнуть: «Уйди!»

Клавдия сделала страдальческую мину:

— Ах, что может быть у нас нового? Это-то и ужасно, что нет и не может быть ничего нового. Я так сочувствую тебе…

Она многозначительно пожала Лиде руку.

— Отчего она у тебя такая неподвижная?

— Так.

В глазах Клавдии опять мелькнул наивный животный страх. Она оглянулась и внимательно оглядела стены, точно на них тоже было написано что-то страшное. Потом с любопытством посмотрела на Лиду. Глаза ее сузились. Пригнувшись к самой ее щеке, она спросила:

— А это очень страшно, Лидуся?

Лида отрицательно покачала головой. Клавдия замолчала; очевидно, думала о чем-то своем. Потом Лида почувствовала, как ее ресницы дрогнули на ее щеке.

Она подняла комочек платка к глазам, и вдруг ее полные короткие руки обвили шею Лиды.

— О чем ты? — спросила Лида.

— Какая ты счастливая, Лидка.

— Я? Счастливая? Но почему?

— Ты можешь все. Ты не знаешь колебаний. Если бы я только могла, как ты…

Она не договорила.

— Ах, эта ужасная жизнь… Ты можешь больше, чем кто-либо, сейчас понять меня. Я тоже сейчас близка к тому же самому… Так близка, но только…

Она в упор, зловеще поглядела на Лиду. У нее были какие-то новые, нехорошие мысли.

— Это так… пройдет у тебя, — сказала Лида, стараясь освободиться от ее объятий и чувствуя неприятную дрожь в теле.

— Или… или я что-нибудь сделаю с ним… с Сергеем.

Клавдия сидела выпрямившись. Лоб ее был угрюмо нахмурен.

Пальцами она рвала и дергала платье.

Лида с трудом превозмогла в себе мучительное чувство тошноты. Ей казалось, что еще мгновение, и она дико закричит ей, чтобы та убиралась. Лихорадка била ей плечи и хотелось безумно и неутешно рыдать.

— Знаешь, я сегодня что-то устала, — сказала она, стискивая зубы. — Ты меня извини.

— Да? Я сейчас уйду.

Но она продолжала сидеть. Лида ее ненавидела.

— Я потребую развода, — наконец, сказала Клавдия. — Не правда ли, это будет самое лучшее? Как ты думаешь?

Лида не отвечала. Ей было ужасно, что все ушли и оставили ее на произвол этому гадкому, вульгарному существу.

— С какой стати ты обо всем этом рассказываешь мне? — вспылила она. — В таких вещах нельзя давать советы.

— Ты, я знаю, презираешь меня, — сказала Клавдия покорным голосом. — Я сама себя презираю… За отсутствие решимости, кривлянья, позу… Ах, Лидка!

Она заломила руки.

— Если вспомнить, какими мы были чистыми, хорошими, когда были девушками… Впрочем, ты и теперь осталась такою же… Мужчины нас портят… О!..

Она судорожно передернула плечами, точно вспомнила что-то отвратительное.

— Как я презираю этих мерзавцев… Конечно, по всей вероятности, есть исключения… Прости, я сейчас уйду.

Она встала с места, но медлила уйти.

— Я гадка себе, но это они сделали меня такою гадкою.

У Лиды шевельнулась на мгновение острая жалость к этой маленькой, потерянной женщине, но она боялась сделать движение. Вместе с темным ужасом поднимались из глубины рыдания.

Она была еще слаба, чтобы реагировать на жизнь.

Вдруг она заметила в дверях мелькнувшую фигуру Ивана.

— Иван! — позвала она почти с отчаянием.

Он вошел, и ей показалось, что от его фигуры распространяется свет.

Она протянула к нему здоровую руку, и все ее существо разом потянулось к нему. В глазах стало темно. Потом прорвались слезы.

Беспомощно и сладостно она рыдала на его руках. Потом оглянулась.

— Она ушла? О, Иван!