Палач. Да прольется кровь - читать онлайн книгу. Автор: Андреа Жапп cтр.№ 17

Помимо горя, непонимания, в которое повергла меня кончина Анриетты, мною снова овладевает смятение. Я чувствую себя растерянной, слабой и больше не уверена, что эти святые годы, которые я провела здесь со дня своего прибытия, способствовали моему смирению, что в своем бесконечном милосердии придавали мне сил, чтобы стать лучше.

Я брожу среди своих сумрачных мыслей, колеблясь от одной уверенности к другой. Помоги мне, прошу Тебя, умоляю Тебя. Где Ты? Подай же знак, чтобы я наконец выбралась из этого лабиринта сомнений.

Неужели Ты дал мне сильный ум для того, чтобы я не размышляла? Или это мое наказание, как у жаждущего, которому протягивают флягу с водой только затем, чтобы тут же отнять ее? Это было бы настолько безжалостно, что я не могу в это поверить; я же так долго служила Тебе, ревностно и неустанно… Где же Ты, Господи?

Чему верить, что делать, в каком направлении двигаться? Разве не Ты наслал десять египетских казней, истребляя стада, покрывая людей и животных гнойными язвами, предал смерти всех первенцев? ^[71] Разве не Ты изрек: “Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека”? ^[72] Но разве не Твой Сын сказал: “Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую”? ^[73] И, однако, разве не было угрозы смерти, когда он заявил после казни жителей Галилеи Пилатом: “Думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете”? ^[74]

Чему верить, на что решиться? Жизнь, смерть – все так запутано, в таком беспорядке… Что делать посреди этого поля, полного плевел? Чем Твои создания заслужили твой гнев, это нестерпимое наказание – бродить вслепую, на ощупь, стараясь отделить добро от зла? Умереть, сделав добро, или выжить, выбрав зло? Остаются только сообщники зла. Я не могу этому верить. Я не хочу этому верить».

Констанс де Госбер с трудом снова поднялась на ноги. Молитва или, если говорить точно, бесконечные и обидные вопросы, которые терзали матушку аббатису, окончательно лишили ее сил.

Она лавировала, стараясь в сотый раз избежать страшной убежденности, которая уже свила себе гнездо в ее мыслях. Если подумать, Бог никогда не был ближе к ней, чем тогда, когда она обращалась к Нему с непринужденной вежливостью. Юная очаровательная Констанс де Госбер всей душой погружалась в молитвы, Божественные тексты, благодеяния. Искренне, но несколько чрезмерно, что объяснялось ее глубоким умом и образованностью. Очевидно, Бог создал вселенную для существования своих творений – людей. Поэтому она была уверена: людям не следует беспокоить его постоянными просьбами, чтобы вселенная была именно такой, как им хочется. Таким образом юная Констанс приспосабливала для себя требования Церкви. Если в постный день ^[75] ее искушает кусок сала или чашка молока – что же, прекрасно! Разве для Бога так важно, что Масленица ^[76] продолжается чуть дольше, чем карнавал, особенно если остаются масло, яйца и молоко, которым просто непозволительно пропасть? ^[77]

Такой она оставалась до своего замужества с бароном де Госбером – очень богатым и настолько же отвратительным маленьким старичком. Может быть, это было началом ее наказания? Несколькими годами позже он тактично отправился на тот свет.

На губах аббатисы появилась тонкая улыбка. В сущности, простительные грехи отягощали ее совесть лишь тогда, когда она сама это допускала. А может быть, именно здравомыслие было дано ей в наказание? Чума на него! Здравомыслие побуждало ее сожалеть о том, что она послала письмо помощнику бальи, отцу Анриетты, в Мортань-о-Перш. Но что она могла сделать? Тем не менее честь спорила в ней с политикой. Она могла бы потребовать помощи Ги де Тре, бальи Ножан-ле-Ротру – ближайшего города к аббатству Клерет. Никаких сомнений, что новый герцог Бретонский, Артур II, сын покойного Жана II, поспешит удовлетворить ее требование по причине ее долгой дружбы с мадам Катрин де Куртене ^[78] – второй супругой Карла де Валуа, брата короля. Но Констанс де Госбер с презрением относилась к этому молодому хлыщу де Тре, которого считала настолько несведущим, что однажды упомянула об этом в разговоре со своей подругой. Впрочем, она могла бы не сообщать Арно де Тизану о том, что смерть его старшей дочери была насильственной. Анриетта оставила свою кровную семью ради семьи духовной, о чем свидетельствовали данные ей обеты. Мадам де Госбер знала, что отец и дочь питают другу к другу самую нежную привязанность, а кроме того, она не могла, не хотела, чтобы это чудовищное преступление оставалось безнаказанным. И потом, Арно де Тизан явил доказательство проницательности и твердости, положив конец серии убийств маленьких жителей Ножана, о чем стало известно даже в аббатстве Клерет. Помимо прочего, привлечь мирянина и светское правосудие в святую обитель могло оказаться опасным. Вдруг в этом усмотрели бы неспособность самой аббатисы покарать виновного? От многих подобных происков ее защищало положение дальней родственницы Климента V. Но как долго продлится эта вынужденная снисходительность? Ее привилегии были довольно хрупкими. Она достаточно знала Климента, чтобы понимать, что тот поступает с Филиппом Красивым так же, как и со всеми. Король или, точнее говоря, его любимый советник мессир Гийом де Ногарэ немало потрудился и столько заплатил, чтобы Климент, бывший кардинал в Го, был избран на место Итальянца. От этого они ожидали существенной помощи в двух делах, которые сильно досаждали суверену: посмертный процесс над памятью Папы Бонифация VIII и объединение воинствующих орденов, одним из которых был орден тамплиеров, под знаменем своего сына Филиппа де Пуатье. Если Климент не оплатит этот безмолвно взятый на себя долг, чего Констанс в глубине души опасалась, то гнев Филиппа обрушится и на него, и на всех его близких. В том числе и на нее.

Если она обратится за помощью в скандальном деле об убийстве монахини, это может быть истолковано как свидетельство ее слабости и преступного нерадения. И это вдобавок к уже раздающимся упрекам в совершенно невыносимом фаворитизме и предпочтении, которое оказывается членам ее семьи, а также в чересчур свободном обращении с церковными деньгами. И, разумеется, злые языки тут же напомнят, что она является Папе дальней родственницей. Эта расточительность во всем, что касалось оказанных услуг, конфиденциальной поддержки в мелочах, обмен подарками и молчаливый, но явный родственный интерес – все это убедило аббатису, что лучше всего будет обратиться к помощнику бальи Мортаня.