Смерть пиявкам! - читать онлайн книгу. Автор: Иоанна Хмелевская cтр.№ 37

— Точно, я же помню, что лестница!

— Ну да, ступеньки… И ради бога, назови мамулину кошку как-нибудь иначе… А то Флорка, Флориан… Видишь ли, этого Ступеньского зовут, точнее, звали Флорианом…

Лялька так была занята кошкой, что даже пропустила мимо ушей прошедшее время в моем сообщении.

— Да не получится, она уже привыкла, ей шесть лет, а для кошки это возраст, поздно переучивать. Пускай твой Флориан свое имя сменит!

— Он не может. Вообще уже ничего не может. Так получилось, что именно сегодня, часа за два до твоего появления, я узнала, что его тоже убили. Четвертый по счету, улавливаешь? В Кракове его прикончили.

Схватив бокал, Лялька залпом выпила вино и невидяще уставилась в окно, за которым все так же нежились на солнышке кошки. Я не торопила ее, давая слеша опомниться.

Наконец Лялька что-то для себя решила. Во всяком случае, так я заключила из ее мрачного резюме:

— Ну и что? Опять могут Эве приписать. Дескать, бросал на нее тень, вот она и расправилась с ним. А почему в Кракове?

Я только плечами пожала:

— А черт его знает! Разве что специально позволил себя там убить, чтобы теперь еще и на Мартусю пало подозрение.

— Кто такая Мартуся?

— Моя приятельница. Трудно описать ее в двух словах.

— А ты попробуй.

— Ну ладно. Молодая… очень красивая. Прекрасная документалистка на ТВ. Режиссер. Давно мечтает переключиться на художественное кино, и несколько лет назад такая оказия подвернулась, но тут, как назло, на горизонте появился Ступеньский и перебежал ей дорогу.

— А он сам каков? — поинтересовалась Лялька. — Когда-нибудь что-нибудь делал не отвратительное?

— Даже если и делал, я о таком не слышала. А Мартусю он подставил, можно сказать, со всех сторон — и в любовном плане, и в служебном, да еще назанимал у нее денег, а долг, разумеется, так и не вернул…

— И она его убила? Да что ты такое плетешь! Никто не убедит меня, что кредитор убивает своего должника. Вот если бы наоборот. Она нормальная?

Я ответила, подумав:

— В общем — да. Не во всем, но вот как раз в этом отношении — вполне нормальная. Хотя… кто знает… если в аффекте — могла и забыться. Иногда, правда, бывает несправедливой, ссорится с людьми напрасно…

— В каком смысле напрасно?

— Напрасно только иногда. А так ссорится правильно. Но уж если разойдется, то действует необдуманно, очень требовательна и от людей порой требует невозможного, даже не отдавая себе в том отчета.

— Выходит, тоже пиявка, но такая… не меркантильная, не для собственной выгоды…

— …а просто считает, что так будет лучше. Не для нее лично.

— Значит, суть ее мы с тобой определили. А что дальше?

— Определили также территориально. Она живет в Кракове.

— Погоди, не так быстро, не догоняю. И мне надо перестроиться. Она что же, и в самом деле прикончила этого, как его… Ступеньского… в Кракове?

Я заставила себя притормозить.

— Во-первых, это страшная тайна, мне ее сообщили с условием никому не говорить, и я пообещала. Так что ты…

— Могила!

— То-то. Во-вторых, откуда мне знать, что это сделала именно она? Это у краковских ментов так получается.

— Что-то очень быстро получается, если это только сегодня…

— Вчера вечером. Да я никаких подробностей не знаю, лишь место, где все случилось. Там я была один раз и чуть насмерть не убилась, это старинное здание, сплошные лестницы, причем и лестницы, и даже полы жутко неудобные, каменные и неровные, освещение там интимное, такое, знаешь, вроде бы средневековое, под ногами сплошь мусор и экскременты, а я специально приоделась и туфли на высоких каблуках напялила. Кстати, в полутьме этого никто, увы, не заметил.

— Кроссовки следовало было напялить, — поучающе заметила Лялька.

— Да у меня их сроду не было. И сразу хочу тебя предупредить — действительно этому твоему Ступеньскому удалось основательно запутать дело, так что тут почти утвердилось мнение, будто это именно он всех убивал. Устранял конкурентов. А теперь, гад, сам подставился под топор, чтобы всем вконец задурить головы, того и гляди общественное мнение опять свернет в сторону нескольких убийц, когда каждый убивает следующего и сам погибает.

— А тогда при чем же она, эта твоя полупиявка? Еще неизвестно, не она ли вообще поработала над всеми вашими беспозвоночными.

— Исключено, разве что только силой воли или, так сказать, дистанционно: она в Кракове, они в Варшаве.

— А сюда не могла на минутку заехать?

— Сомневаюсь, но это легко выяснить.

— В черную магию не верю. Не могла же она, в самом деле, слепить из воска фигурку и проткнуть ее шляпной булавкой. Откуда в наше время шляпную булавку взять?

— В Кракове, как известно, сохранилось много памятников старины, — заметила я ни к селу ни к городу.

— Вот я и говорю — убийство на расстоянии вполне реально, именно поэтому Эва так нервничает. Ведь чего проще: нанимаешь специалиста — и дело в шляпе, все так поступают, правда, энную сумму придется выложить. Эта твоя Мартуся богатенькая?

— Нет, так что можешь сразу исключить.

— А она любила их? Я имею в виду убитых.

— А это исключи тем более.

— Но ты сказала — она красивая. А это те же деньги. Ведь или наличные, или расплата натурой, красивая баба из мужика что хочешь сделает, впрочем, смазливый мужик из бабы запросто веревки вьет…

Я деликатно позволила себе заметить, что Мартуся — не мужик, но Лялька уже разогналась:

— Хотя голубые отпадают, разве что один ради другого пожертвует собой, но здесь я пас, слишком мало встречала гомиков, да и те были тихие. Так что тут мог какой-то мужик постараться ради нее. Но тогда выходит, что все они ей осточертели до такой степени, что он из любви всех мочил по очереди? Или воспользовался случаем и прикончил конкурентов? А попутно оказал услугу Эве Марш? И что получается? Что он их обеих любил? Ой, кажется, меня не туда понесло…

— Разве что самую малость. Ты собиралась рассказать об Эве.

— Ну да, конечно. И тут у меня всякие сомнения… Знаешь, когда она мне об этом говорила, у нее тряслись руки и даже зубы стучали, так была напугана! И пыталась все сразу объяснить, так что я не очень-то поняла. У нее к тому времени уже был один хахаль, приходящий, она сказала — с мужчинами всерьез больше не связывается, предпочитает свободу. Это я как раз смогла понять. И этот ее приходящий хахаль посоветовал ей уехать. И даже заставил это сделать. Эва призналась, что перед бегством из Польши она была на грани нервного расстройства. Ну и уехала, а теперь вдруг узнает, что там мор на режиссеров и как-то этот мор ее касается. Вот и велела мне все досконально разузнать, точнее, умоляла со слезами на глазах. Хочу, говорит, наконец знать, нет ли случайно в этих смертях и моей вины и стоит ли испытывать угрызения совести. Потому как ей очень неприятно от того, что новость про последний труп обрадовала ее страшно, а это ведь негуманно и вообще… и вообще, не из-за нее ли резня? Признаюсь тебе как на духу — меня этот вопрос тоже беспокоит, хотя я бы скорее на тебя поставила, но раз ты открещиваешься, значит, так оно и есть. Тогда расскажи мне все, что об этом знаешь. Надо успокоить Эву, уж больно исстрадалась баба.