Пять вечеров с Марлен Дитрих - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Скороходов cтр.№ 43

Марлен, очевидно, лукавила. Но вот интересная особенность, характерная и для наших современных актеров. Говоря о себе, они ссылаются на ужасные условия работы, на изнуряющие ежедневные десяти-двенадцати-часовые смены, что, несмотря на наглый обход охраны труда, почему-то не оплачиваются как сверхурочные, на распространенную ныне практику вручать актерам текст за пять минут до съемки и т. д.

Но самое примечательное, что наши актеры, оказывается, страдают и в жизни – от нехватки времени на покупку приличной еды, одеться в бутике так, как им хотелось бы, от хлопот с жильем и дачей.

Все, как у Марлен? Нет, пожалуй, наши переплюнули ее. Как написала в своем фельетоне по пятницам Ирина Петровская, виноваты в этом не сами актеры или, скорее, не только они: «Надо иметь особый угол зрения, чтобы во всем видеть лишь дурное и грязное, а точнее – специально это дурное искать в соответствии с установкой теле– и кинопродюсеров: зритель любит погорячее».

Песню «Джонни», героиня которой предлагает себя любимому в качестве подарка, который может остаться у него на всю ночь, – стоит только захотеть, Марлен включала в каждый свой современный диск, выпущенный и в Англии, и в Германии. Но то, что она появилась в самом начале тридцатых годов, еще до прихода Гитлера, почти никто догадаться не мог.

Написал ее Фридрих Голлендер. Тот самый, с которым Марлен познакомилась во время съемок «Голубого ангела». Он проиграл ей, как он сам и все остальные думали, главную песню фильма, что должна была первой прозвучать в кабачке, несколько фривольную и двусмысленную: «Я – шикарная Лола / Любимица сезона / Я держу пианолу / Дома, в моем салоне. / И если кто-то из тех, кто сидит внизу, в зале, / Захочет меня проводить, / Того я оттолкну в сторону / И нажму на его педаль».

Текст этот на немецком написал Роберт Либман, а Фридрих сочинил к нему задорную музыку – жизнерадостный фокстрот. Марлен была от него в восторге, расцеловала композитора, назвав его славным малым (он был ростом метр с кепочкой). Тут же разучила «Шикарную Лолу», спела ее Джозефу под аккомпанемент Голлендера, которого не уставала нахваливать, сообщив партнершам: «Не зря же говорят, что маленькая блоха сильнее кусает!»

Но каково же было удивление, когда окрыленный вниманием композитор на следующий день принес еще одну песню, которую никто не ожидал. Он отозвал Марлен в сторону и, покраснев как рак, сказал:

– Прошу прощения, я сочинил для вас не только музыку, но и текст. Я не поэт, никогда прежде стихов не писал. Не понравятся они – можете их не петь, считать их просто рыбой, что поможет настоящему поэту уложиться точно в мелодию.

Марлен выслушала этот сбивчивый монолог с улыбкой и попросила скорее начать петь. И Фридрих запел: «Я с головы до ног / Создана для любви, / В которой весь мой мир / И кроме нее ничего нет»!

– Никакого другого текста у песни не будет! – сказал Штернберг. – И пусть именно она станет главной для героини фильма.

Песня стала главной не только для фильма. Для жизни. Марлен записывала ее на пластинки сотни раз. Она звучит с обычных хрупких дисков, шелачных, как называют их специалисты, тех, что когда-то проигрывались на патефонах и граммофонах. Песню эту можно услышать на первых долгоиграющих пластинках, небольших по размеру, умещающих одно-два произведения. Когда появились записи на 45 оборотов в минуту, с первых «синглов» прозвучало объяснение в любви, что сделал когда-то Марлен Фридрих Голлендер. Оно же украсило все «гиганты» из винила. По этой одной песне можно проследить не только биографию Марлен, как она сама полагала, но и историю грамзаписи.

А меня одолевала одна навязчивая идея: сделать пластинку одной песни. И дать на ней параллельное исполнение Марлен нестареющего шлягера «Я создана для любви». И ценность такого собрания будет не только в том, что станет наглядным, как изменялись инструментовки. За ними встанут и изменения вкусов музыкантов, их отношение к эстраде. Но главное не это, не стремление показать, какой величиной явился Берт Бакарак, перевернувший отношение к популярным песням.

Главное – Марлен. По этому диску можно будет следить, как с возрастом менялось понимание ее песни, как она шла от девочки, откровенно заявлявшей, что она создана для любви и ни для чего иного не годится, – к женщине, которая видит за этим признанием многое: и свою зависимость, и свою надежду, и свое счастье. И от этого понимания, а может оттого, что с возрастом изменился и ее голосовой аппарат, актриса не произносит слова песни звонко, как пионерка, а поет их на низких тонах, иной раз полушепотом, понимая, что признание в любви не стоит кричать на всю вселенную, а тихо выразить его тому, кому оно предназначено.

В Театре эстрады Марлен Дитрих дала три концерта. Успех ее нарастал от вечера к вечеру. На концерт в Доме кино, который находился тогда на улице Воровского, сегодня снова ставшей Поварской, не протолкнуться. Толпа окружила все входы и выходы. Я протиснулся через служебный вход с обратной стороны здания благодаря пропуску, врученному мне накануне Норой со словами:

– Приходи обязательно, а то, не дай бог, она переберет со скуки!

Марлен, как всегда, была уже готова к выступлению, хотя на сцене фокусник только начал связывать платочки в бесконечные узлы, а за кулисами разогревались акробаты. Дирекция отвела ей лучшую артистическую уборную, сообразив поставить там изящный, явно бутафорский столик с бутылкой «Боржоми» и вазой с переполнившими тогда Москву яблоками «Джонатан».

– Как вам вчерашний концерт? – встретила меня Марлен.

Я ответил.

– Коньяк, шампанское? – предложила она. – Что, у вас есть еще вопросы? – улыбнувшись, удивилась она и указала на мой «Репортер», который я таскал по привычке на всякий случай. – Но давайте сегодня не касаться политики: она может быстро наскучить. Согласны?

– Вот самый неполитический вопрос, – засмеялся я. – Может быть, даже из области фантастики. Пишут, сам читал об этом, что, приехав в Америку, вы вырвали себе восемь зубов. И оттого на вашем круглом лице появились скулы с глубокими впадинами – ваша знаменитая визитная карточка!

– Какая чушь! – возмутилась Марлен. – Восемь зубов сразу? Почему хотя бы не четыре? Обо мне писали столько ерунды – не разгрести! Я все-таки как-нибудь засяду за книгу и сама все расскажу о себе. Скулы от эффекта освещения. Кинооператор Ли Гермес сделал мне в Америке лицо. Без зубоврачебных щипцов, только с помощью верхнего света. Попробуйте лучше сэндвичи – мой собственный рецепт!

– Вы любите готовить? – спросил я, уминая нечто необыкновенно вкусное.