Девятая квартира в антресолях - читать онлайн книгу. Автор: Инга Кондратьева cтр.№ 29

– Вознаграждение. За выступление.

– Но, Савва Борисович! – начала, было, возражать Лиза.

– Вот-вот, знакомая песня! Потому и позвал вас вместе. А теперь попрошу выслушать старшего и не перебивать, – Савва Борисович стал даже отстукивать по столу ребром ладони ритм своим заготовленным словам. – Это деньги ваши. Прошу взять. Вы, конечно, можете тут же их в церковь снести, или бедным раздать, или просто передать родителям, снимая с себя ответственность за них – всё, что угодно. Распоряжайтесь.

– Но, действительно, Савва Борисович, это лишнее, – поддержала подругу Нина.

– Вы так считаете, княжна? – Савва сейчас вел разговор на равных, безо всяческих скидок на молодость и на то, что перед ним барышни. – Только вам? Изо всех участников? По какому принципу отличия, скажите на милость? Или вашей преподавательнице они тоже лишние? Сколько в год получает воспитательница Института? А? А на месяц из них сколько приходится? А ведь у нее есть родные, у тех дни ангела и рождения, случаются болезни, праздники. Подарки, гостинцы, знаки внимания… А она, пардон, лишние чулки себе, может быть, не всегда позволить может. А актёрам, для которых это вообще – единственный хлеб? Вы что, какие-то особенные? А? Вы живете в другом мире? Здесь всё стоит денег. Вещи, еда, обучение, удовольствия, дорога. Всё! Вы, конечно, можете гордо отказаться. Но, прошу вас, подумайте, что это за гордость? Вы откажетесь взять их у меня, но завтра возьмете у своих родителей.

– Простите, Савва Борисович, Вы правы. Мы по глупости. Спасибо Вам! – пролепетала Лиза, подумав об отце.

– Благодарим, Савва Борисович, – присоединилась слегка пристыженная Нина.

– Это ваши деньги, девочки, заработанные, честные. Первые, – Мимозов облегченно откинулся на спинку кресла. – От того, как вы ими распорядитесь, возможно, будут зависеть ваши взаимоотношения с финансами. А их наличие, поверьте многодетному отцу, вещь не последней важности в этой жизни. И помните, что они ваши, и вы имеете полное право поступать с ними, как считаете нужным. Вот вам еще один экзамен. Прошу!

Лиза и Нина взяли со стола по конверту, и присели в книксене. Заглянув в них, они увидели, что там было по десяти рублей в каждом. Это была довольно приличная сумма. Чтобы получить столько, хороший рабочий должен был трудиться с неделю, а домашняя прислуга, возможно, и с месяц.

– И ещё, барышни. У меня сегодня трое солидных людей спрашивали ваш номер на свои домашние события. Я, конечно, вам ни в коем разе не антрепренер, и ваших планов знать не могу, о чем им и сообщил. Об этом им надо говорить с вами и вашими родителями, как они к тому отнесутся. Но сумму данную не скрывал, когда спросили, сколько я сам вам гонорару положил. Костюмы остаются у вас, мне они без надобности и свою службу уже сослужили. Дальше – воля ваша. А я вас сердечно благодарю за участие и выступление, вы были украшением моего праздника. Спасибо!

***

Несмотря на то, что до вечера было еще далеко, новенький ресторан был полон. Как и везде, основные завсегдатаи в нем собиралась после семи вечера, но и днем залы не пустовали. Провинциалы, гости города, студенты и прочая публика могли отобедать здесь за полтора-два рубля, приобщившись к ресторанной жизни Выставки. А многие ходили по ресторациям вообще не ради кухни, а чтобы время провести, как говорится, «людей посмотреть и себя показать». Появлялись и солидные посетители, например, такие как Савва – семейные и с детьми.

Сегодня в общей зале, через которую следовали в отдельное помещение гости Мимозова, гуляли несколько разношерстных компаний. Большинство из них состояло из представителей так называемой богемы. Юноши, мнившие себя маститыми художниками и поэтами, молодые актеры и несколько девушек и дам постарше пили дешевое вино, занимая столы в угловом полумраке и иногда перемещаясь между ними. Узнав в проходящих мимо парочку своих сослуживцев, некий худосочный служитель Талии и Мельпомены сидя помахал им рукой, но в ответ ему лишь небрежным кивком дали понять, что заметили внимание, но, увы, сегодня они совсем в другом обществе и подойти никак не могут – званы-с! Этот немой диалог привлек внимание остальной компании за столиками.

– Татьяна, это что за Лесная Царевна? – спросил у кудрявой соседки уже немного знакомый нам владелец длинной челки и куритель вишневого табака. – Я, кажется, видел ее на твоем выпускном балу?

– А, это? Лиза Полетаева, – ответила Танюша Горбатова, потому что это была именно она.

– В приглашенных у самого Мимозова?! А кто ее родители?

– Не помню точно. Папаша, кажется, каким-то кустарным производством владеет рядом со своим загородным поместьем, – скучающе цедила слова Таня.

– Ну, давай, сестренка, вспоминай! Что слышала о ней, что она любит, чем интересуется?

– На фортепиано играет, – отмахнулась Таня. – Да мы близко не сходились, откуда я знаю?

– Давай, давай!

– Ну, Луговое своё всё поминает: «Ах, лето! Ах, белый рояль!». Сереженька, ты что, влюбился что ли? А-ха-ха! – Таня откинулась на спинку стула и глядела на брата почти презрительно.

– Не глупи! Познакомь нас, – велел ей брат.

Брат и сестра были совершенно не похожи друг на друга. Крепенькой и румяной Танюше очень льстило сопровождение Сергея – высокого, бледного, с длинными прямыми волосами и, главное, гораздо старше нее. Она никогда не представляла его никому как своего брата, пока их не спрашивали, кем они друг другу доводятся. Наличие такого кавалера прибавляло ей веса и значимости в глазах подружек, так она считала. А весь секрет был в том, что у них были разные матери.

Некогда, в семье Горбатовых росли двое детей – сын Осип и дочка Гликерия. Сын с молодых ногтей пошел по военной части, оказался к ней сильно приспособлен и карьеру делал быстро и как-то легко. Женился он по сговору родителей, долго жил в браке без детей, особой любви между супругами не случилось, но мир и порядок в доме были. А дочь, как считали родители, у них не удалась. Выросла она с откровенно некрасивым лицом, крупной и почти мужской широкоплечей фигурой и со склонностью к дотошной аккуратности. «Эх, была бы парнем – тоже в армии пригодилась бы. А так – куда нам два солдата!» – шутили родители и на ее возможном замужестве поставили крест. Отец, Иван Горбатов, пережил свою супругу и, умирая, отписал все не сильно большое, но вполне приличное наследство целиком сыну. Если бы он хоть часть оставил дочери, то возможно, кто-то польстился бы на приданое, и она еще могла бы устроить свою личную жизнь. Но решение родителя – его воля. Тем более, что в этот момент у ротмистра Осипа Горбатова жена ходила уже беременная долгожданным наследником. Гликерия жила на милости брата, и часто занимала себя помощью монашкам в полковом лазарете.

Тут ее и приметил, будучи со смотром частей, генерал от инфантерии Удальцов, вдовец, и, говорили, обладатель огромного состояния, размеров которого точно назвать никто не мог, но судя по его особнякам и выездам, было оно ого-го. Он понаблюдал за тщательностью, с какой разглаживала складки на белье Гликерия, а особенно умилило его то, как она точно, до мельчайших крупинок разделила пайковой сахар на всех, кто в этот день числился в лазарете. Лет ему было уже под семьдесят, и он как раз собирался уходить на покой с царской службы. Двое взрослых сыновей его давно жили своими семьями, да и в других городах, и он сделал Гликерии Горбатовой неожиданное предложение. Вряд ли поводом к нему послужила надежда на любовные утехи, скорей он приглядел себе надежную хозяйку и сиделку на старость лет. Так и вышло.