ИНТЕРНЫ и ХИРУРГИ бывшими не бывают - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Виленский cтр.№ 20

– Мне вот сетку поставили. А тебе будут ставить?

– Я не знаю, доктор не говорил.

– Да ты что. Поговори с врачом. Скажи, что хочешь сетку. Это же лучше.

– А чем лучше? Мне сказали, что и без сетки можно.

– Да просто лучше, и все. Ты попроси у врача, чтобы и тебе поставили.

Таким образом, формируется замкнутый круг. Врачи ставят сетки, потому что их просят пациенты, а пациенты просят ставить сетки, потому что «моему соседу в другой больнице поставили, и я тоже хочу». Конечно, пожелания больного должны учитываться при выборе тактики лечения, но лишь при условии полноценного информирования пациента обо всех, в том числе и негативных аспектах будущей операции. При тщательном подходе к решению этого непростого вопроса количество осложнений удается минимизировать, но полностью избежать их все равно не получается.

Г., как и обещал, успел обследовать нашу пациентку до пятницы, и шеф внес ее в график операций на следующую неделю. Сетку для нее мы подготовили, хотя мне почему-то ставить ее не особо хотелось. Видимо, сработала хирургическая интуиция. Однако во время операции стало ясно, что без аллопластики мы не обойдемся.

– Мда. Грыжа не маленькая. Придется все-таки сетку ставить.

– Ну и ставь, кто тебе мешает?

– Да не знаю. Не лежит душа к этой сетке, и все. Но придется.

– Да давай. Все нормально будет.

– Позовите мне шефа. Пусть он тоже посмотрит, – попросил я анестезиолога.

Шеф зашел к нам в операционную и, заглянув в рану, велел операционной сестре открыть и дать нам подготовленную заранее сетку. Несмотря на относительно большие размеры грыжи, мы с Г. справились достаточно быстро и без лишних проблем. Послеоперационный период у В. протекал совершенно спокойно, и я уже начал соглашаться с Г., что был излишне негативно настроен. Шли девятые сутки после операции. У нашей пациентки ни одного дня не было повышенной температуры, она не жаловалась на боли. В сущности, она вообще ни на что не жаловалась. На перевязках мы каждый день видели свой аккуратный шов, без малейших признаков воспаления.

– Ну что, Лех, мы завтра В. выписываем? Десятый день. Она домой хочет.

– Ну, вроде все обошлось. Готовь выписку. Завтра швы снимем и отпустим.

Но тут наступил тот самый момент, когда у жизни оказались совсем другие планы. При снятии швов на следующий день у пациентки вскрылась большая серома, которая в данном случае располагалась в подкожной жировой клетчатке, непосредственно над установленной сеткой. Мы позвали шефа в перевязочную.

– Ну, вы даете! А раньше что, ничего не было?

– Нет, все было сухо. Вот пациентка сама может подтвердить.

– Ну ладно. Что теперь. Будем лечить. Выписка на сегодня отменяется.

– А когда меня можно будет отпустить? – спросила В.

– Ну, посмотрим. Дней пять-семь будем Вам делать перевязки. Как все будет заживать, отпустим, – сказал ей шеф.

Но рана, казалось, и не собиралась заживать. Мы делали перевязки каждый день, приезжали по очереди в выходные, пробовали разные растворы и мази для перевязки, но все было напрасно. Нагноение шло полным ходом. Шеф участвовал почти в каждой перевязке, но и это не помогало. После операции прошло уже больше трех недель, а никаких признаков заживления видно не было. При всем при этом В. чувствовала себя прекрасно, ни на что не жаловалась и все время просилась на выписку. К произошедшим осложнениям она относилась с поистине олимпийским спокойствием и терпением. Понимая, что мы не сможем вечно держать В. в больнице, шеф разрешил выписать ее при условии, что она будет каждый день приходить на перевязки.

Время шло, В. каждый день исправно приезжала в больницу. С момента операции прошло уже больше трех месяцев, рана выглядела чистой, но заживление шло очень медленно. Мы неоднократно накладывали вторичные швы, но желаемого результата добиться не удавалось. Правда, теперь В. ездила к нам не каждый день, а 2–3 раза в неделю, но до полного заживления было еще далеко. По прошествии шести месяцев шеф пошел на крайние меры и удалил часть установленной нами сетки, предполагая, что именно она поддерживает воспаление и препятствует заживлению. Как-то раз на очередной перевязке В. сказала: «Похоже, я вас еще с Новым годом поздравлять приеду». Но поздравляла она нас не только с Новым годом, но еще и с 23 Февраля и 8 Марта. Только к следующему апрелю, почти через год после операции, В. пришла и с гордостью продемонстрировала нам зажившую рану.

* * *

Мы уже и сами не знали, что нас больше удивляло во всей этой истории – незаживающая без видимых причин рана или героическое поведение нашей пациентки, которая за все это время ни одним словом не выказала нам своего недовольства или нетерпения.

Эта глава – о том, что больной может быть неизлечим, но значит ли это, что миссия врача закончена? Возможно, он еще может дать пациенту надежду на лучшее.

День, положивший начало этой очередной истории, выдался нелегким. Большое количество поступивших пациентов, несколько экстренных операций и горы недоделанной «бумажной» работы. Было уже начало восьмого, когда я вышел из операционной и в ожидании лифта уселся на подоконник. За окном стояла сухая осенняя погода. Солнце клонилось к закату. Вот и еще один день прошел. Надо идти домой. Истории напишу завтра. Хотя бы успею подышать осенним воздухом, наполненным удивительным запахом опадающих листьев. Приехавший лифт прервал мои размышления, и я, зайдя в него, уселся на корточки и прислонился к стенке. После пятичасовой операции ноги гудели, и возможность присесть хотя бы на десять секунд была нелишней. Однако как только я приблизился к двери ординаторской, ко мне подбежала женщина.

– Вы Алексей Александрович?

– Да, а что случилось? Вы кто?

– У вас в 205 палате лежит пациент П. Я его жена.

– П.? Нет, у меня такого нет.

– Ну как же, Вы же ведете 205 палату?

– Да, я. Но никакого П. у меня там нет.

Я еще раз мысленно пробежался по койкам своей палаты. На первой – мальчик после аппендэктомии, на второй – плановая грыжа на завтра, на третьей – острый панкреатит, на четвертой – язвенное кровотечение. Кстати, надо не забыть его записать на контрольную гастроскопию. Так. На пятой – еще один панкреатит. А на шестой… а на шестой лежал мужчина с острой кишечной непроходимостью, которого мы только что оперировали. Видимо, зная, что после столь длительной операции пациент будет переведен в отделение реанимации, сестры решили занять это место новым пациентом.