Плохая хорошая девочка - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Арбенина cтр.№ 76

В тот день, когда Агнессе стало плохо и врач наконец признался мне, что надежды на ее выздоровление нет совсем, я и решился!

Я с помощью Петухова совершил давно задуманное похищение бриллианта.

Тем более что вместо Агнессы в музее была в тот день ты. Понимаешь, детка… В присутствии Агнессы — ее чистых глаз! — я не смог бы это сделать!

Но я знал, что еще немного — и наступит время, когда я уже не смогу смотреть в ее глаза. Агнесса скоро умрет — и я останусь один! И это страшило и подстегивало меня.

Я решился.

Теперь у меня есть Прекрасная долина. И эта долина — моя религия… Она дает мне утешение и покой. Здесь я наедине с вечным движением происходящего на Земле. Когда я здесь, я так же вечен, как природа! Для меня больше не существует боли, одиночества, отчаяния, неудач. Смерти, в конце концов…

Когда он произнес эти слова, девушка на берегу снова усмехнулась. На этот раз недобро.

И он услышал ее голос:

— Как видите, она все-таки есть.

— Кто она? — испуганно спросил старик.

— Смерть.

— Но ты ведь поможешь мне? Правда? Ты ведь не можешь не протянуть мне руку?

Девушка покачала головой.

— Но все ведь закончилось благополучно с тобой, правда, детка? Ты ведь жива. Видишь, как хорошо все закончилось! Я очень, очень рад. И теперь ты поможешь мне… Скажи, что это так!

Ему казалось, что он почти кричит. Но вместо этого с его старческих высохших губ слетал только сиплый шепот. Вязкая жижа уже охватывала его горло.

Девушка на берегу больше не качала головой. Она отвернулась от тонущего человека и направилась прочь.

Еще секунда — и, так больше ни разу не оглянувшись, она исчезла из виду.

В тот же миг холодная вязкая масса прикоснулась к его губам. Это было похоже на отвратительный липкий поцелуй. Ил подобрался к его рту — он уже больше не мог говорить. Не мог больше просить ее, звать… Он только надеялся, что она оглянется и посмотрит ему в глаза. И прочтет в них его смертную мольбу о прощении и помощи.

Но она этого не сделала.

«Если бы это была Элла, — подумал профессор Горчицкий, — она бы спасла меня».

* * *

С каким-то невероятным — последним! — усилием Юра Ростовский открыл все-таки глаза. Веки стали как будто свинцовыми.

«Возможно, в последний раз я глаза-то открыл… — подумал он. — Боже, как тяжело…»

В дрожащем мареве, в зыбком, горячем, нагретом костром воздухе перед ним возник, будто стеклянный, размытый силуэт.

Опять девушка!

Элла? Или Эмма?

— Помогите мне… — прошептал Ростовский.

— Помочь вам? — произнесла она удивленно, не поворачивая головы.

— Мне нужно поесть этих ягод.

— Ягод?

— Да. Это противоядие. Нужно очистить желудок от отравы. Понимаете вы или нет?

— Нет, не понимаю.

— Он не дает мне этих красных ягод!

— Ягод?

— Помогите.

Силуэт качнулся.

И Юра услышал ее голос:

— Вряд ли бы вы оставили Эллу в живых, если бы нашли ее здесь, в долине. Так ведь? Именно поэтому я тоже не подарю вам жизни, Ростовский. Что вам сделала Элла? Ведь все, что она хотела, — рисовать цветы. Глупая «хорошая девочка»! Правда? Как же я вас ненавижу — всех вас — хитрых, напористых, жадных, хамоватых… Если кто-то случайно мешает вам достичь цели — вы просто сбрасываете его с пути, как ненужную соринку. И не оглядываетесь, даже если человек летит в пропасть. Верно?

«Что она несет? И почему она говорит моим голосом? — удивился Юра. — Нет… Я, кажется, просто брежу — я разговариваю сам с собой… А эта девушка… Это только мираж. Мне некому помочь! Некому… Элла погибла. Это только глюки. Долина ведь — с фокусами».

Она ушла.

А милиционер Ростовский закрыл глаза. И так и не смог их больше открыть.

Одного Юра так и не понял, умирая: если это все-таки был не мираж, то… это Эмма пришла отомстить за сестру или Элла стала другой?

Неужели «хорошая девочка» стала такой плохой? Жестокой, мстительной, непрощающей, как мир, который ее окружал?

Хорошая девочка стала плохой. Старая как мир история.

* * *

Двумя днями позже на летном поле в маленьком городке Н., затерянном в предгорьях Центральной Азии, раздался взрыв. «Взлетел на воздух» небольшой, довольно уже изношенный самолетик «Ан-2», на котором некий летчик Федорук совершал свои «коммерческие рейсы».

«Взлетел» — и вернулся на землю в виде горящих обломков.

«Ан-2» взорвался в воздухе.

И органы правопорядка пришли к выводу, что причиной «разборки» послужила профессиональная деятельность Федорука. С ним, по-видимому, поквитались его конкуренты, которые оказались очень нетерпеливы и не стали дожидаться, пока старый «Ан-2» загнется естественным образом, развалившись где-нибудь в воздушном пространстве. Конкуренты Федорука решили ускорить события.

Кроме того, компетентные органы установили, что — по словам родственницы летчика Федорука — он предполагал в ближайшее время получить со своего пассажира, некоего Ростовского Ю. Т., причитающуюся ему крупную сумму денег. Ввиду чего Федорук и планировал этот довольно сложный коммерческий рейс. Куда именно должен был лететь Федорук, родственница объяснить не смогла.

Увы, выполнить выгодный коммерческий рейс на своем «Ан-2» летчику помешали «нецивилизованные рыночные отношения».

А в одной из московских больниц приблизительно в то же время скончался, так и не дождавшись дорогостоящего шунтирования, некий пенсионер Воробьев. Перед смертью старик явно стал заговариваться — все твердил о какой-то Прекрасной долине. Что, конечно, случается. «Бывает в таком возрасте», — сказали врачи.

А спустя еще некоторое время спортсменка Эмма Фишкис, проживающая постоянно за границей, смогла наконец ненадолго вернуться в Москву.

В родной столице она первым дело отправилась к своей сестре, которая уже давно почему-то не отвечала на ее звонки и письма.

Но Эмма обнаружила квартиру сестры закрытой и опустевшей. Вещи были покрыты слоем многомесячной пыли…

Увы… Попытки Эммы узнать что-нибудь об исчезнувшей сестре закончились неудачей. Элла исчезла.

— Сочувствуем! — сказали Эмме Фишкис в милиции. — Что делать — это бывает. Люди, бывает, пропадают.

— И как же часто это бывает?

— Да вот у одного знаменитого тренера — у него вообще сразу несколько родственников пропало. Сначала пропала дочь, потом жена. И ничего.

— То есть как это «ничего»?!