Диктатор - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Харрис cтр.№ 30

– Отец! – воскликнула Туллия, затем засмеялась, покраснела и отвела взгляд.

– Что? – с невинным видом спросил Цицерон. – У меня седые волосы, и теперь мне нужны внуки, с которыми можно будет возиться.

В тот вечер он рано встал из-за стола.

Прежде чем отправиться на юг, Марк Туллий захотел повидаться с Помпеем Великим. В частности, он хотел ходатайствовать, чтобы Квинту разрешили отказаться от поста легата и вернуться домой с Сардинии. Цицерон отправился к Помпею в носилках, но приказал носильщикам идти медленно, чтобы я мог держаться рядом и мы могли беседовать. Темнело. Нам пришлось пропутешествовать примерно милю, за городские стены, в сторону холма Пинчо, где находилась новая загородная вилла Гнея Помпея, которую правильнее было бы назвать дворцом. Она выходила на стоящий внизу обширный комплекс храмов и театров близившегося тогда к завершению Марсова поля.

Триумвир обедал наедине с женой, и нам пришлось подождать, пока они закончат. Во внешнем дворе его виллы команда рабов переносила груды багажа в шесть затащенных во двор повозок. Сундуков с одеждой, коробок с посудой, ковров, мебели и даже статуй было столько, словно Помпей собирался обосноваться где-то в другом доме.

В конце концов, появилась супружеская чета, и Помпей представил Цицерону Юлию, а тот, в свою очередь, представил ей меня.

– Я тебя помню, – сказала мне молодая женщина, хотя я был уверен, что она лукавит.

Ей исполнилось лишь семнадцать, но она была очень грациозна. Супруга Помпея обладала изысканными манерами своего отца, и отчасти – его способностью смотреть пронизывающим взором. Я внезапно со смущением вспомнил о голом безволосом торсе Цезаря, распростертого на массажном столе в его штаб-квартире в Мутине, и мне пришлось прикрыть глаза, чтобы изгнать из головы этот образ.

Юлия почти сразу ушла, сославшись на необходимость хорошо выспаться перед завтрашним путешествием. Помпей поцеловал ей руку – он был очень ей предан – и провел нас в свой кабинет. Это была просторная комната размером с целый дом, забитая трофеями, привезенными из многих кампаний. Среди трофеев был плащ Александра Великого – во всяком случае, хозяин дома утверждал, что это именно он.

Гней Помпей уселся на кушетку, сделанную из чучела крокодила – по его словам, ее подарил ему Птолемей, – и пригласил Цицерона сесть напротив.

– У тебя такой вид, будто ты начинаешь военную экспедицию, – сказал Марк Туллий.

– Так уж получается, когда путешествуешь с женой, – развел руками триумвир.

– Могу я спросить, куда ты направляешься?

– В Сардинию.

– А, – сказал Цицерон, – какое совпадение! Я как раз хотел спросить тебя насчет Сардинии.

И он принялся приводить красноречивые доводы в пользу того, чтобы его брату разрешили вернуться домой, в особенности ссылаясь на три причины: то, как долго Квинт пробыл вдали от дома, необходимость для него провести время с сыном, который становился очень трудным мальчиком, и то, что ему больше подходит быть военным, а не гражданским начальником.

Помпей выслушал это, откинувшись на своем египетском крокодиле и поглаживая подбородок.

– Если ты того желаешь, – сказал он, – то да, он может вернуться. Так или иначе, ты прав – он не очень-то хорош в управлении делами.

– Спасибо. Я, как всегда, у тебя в долгу, – ответил Цицерон.

Триумвир пристально и хитро посмотрел на него.

– Я слышал, на днях ты устроил переполох в Сенате.

– Только ради тебя – я просто пытаюсь обеспечить финансирование доверенной тебе миссии.

– Да, но ты делаешь это, бросая вызов законам Цезаря. – Помпей укоризненно погрозил пальцем. – Как скверно с твоей стороны!

– Цезарь – не непогрешимый бог, его законы не сходят к нам с горы Олимп. Кроме того, если б ты был в Сенате и видел, какое удовольствие получал Красс от всех этих нападок на тебя… Уверен – тебе захотелось бы, чтобы я нашел способ стереть улыбку с его лица. А критикуя Цезаря, я, несомненно, этого добился.

Лицо Помпея сразу прояснилось.

– А, тут я на твоей стороне!

– Поверь, амбиции Красса и его вероломство по отношению к тебе куда больше нарушают стабильность государства, чем все, когда-либо сделанное мной.

– Полностью согласен.

– Вообще-то, я полагаю, что если вашему союзу с Цезарем кто-то и угрожает, так это он.

– То есть?

– Ну, я не понимаю, как Цезарь может устраниться и позволить Крассу вот так интриговать против тебя, а тем более позволить ему нанять Клодия. Наверняка у Цезаря в первую очередь должны быть обязательства перед тобой, раз он твой тесть? Если Красс будет продолжать в том же духе, скоро он посеет большие раздоры, я предсказываю это.

– Так и случится, – кивнул Гней Помпей и снова принял хитрый вид. – Ты прав, несомненно.

Он встал, и Цицерон последовал его примеру. Помпей взял его руку в свои громадные лапы.

– Спасибо, что пришел повидаться со мною, старый друг. Ты дал мне столько поводов поразмыслить по дороге в Сардинию… Мы должны часто писать друг другу. Где именно ты будешь?

– В Кумах.

– А! Завидую тебе. Кумы – самое красивое место в Италии.

Цицерон был очень доволен проделанной тем вечером работой. По пути домой он сказал мне:

– Этот их тройной союз не может длиться долго. Он противоречит природе. Все, что от меня требуется, – продолжать подтачивать его, и рано или поздно это гнилое здание рухнет.

Мы покинули Рим при первом проблеске дня – Теренция, Туллия и Марк ехали в одном экипаже с Цицероном, который пребывал в преотличном настроении. Мы двигались быстро, остановившись на ночлег сперва в Тускуле, который, к радости Марка Туллия, снова стал обитаемым, а потом – в родовом поместье в Арпине, где пробыли неделю. В конце концов, мы спустились с холодных высоких пиков Апеннин на юг, в Кампанию.

С каждой проделанной милей зимние тучи рассеивались, а небо становилось голубее. Вокруг теплело, воздух делался более ароматным из-за запахов сосен и трав, а когда мы оказались на прибрежной дороге, ветер с моря показался нам настоящим бальзамом.

В ту пору город Кумы был куда меньше и спокойнее, чем сейчас. В акрополе я рассказал, куда мы направляемся, и жрец направил меня на восточный берег озера Локрин, в местечко в низовьях холмов, откуда открывался вид на лагуну и на узкую длинную отмель, разнообразившую голубизну Средиземного моря.

Сама вилла была маленькой и пришедшей в упадок. За ней присматривали с полдюжины пожилых рабов. Ветер задувал сквозь пробитые стены, часть крыши отсутствовала, но один вид, открывавшийся из ее окон, компенсировал все неудобства. Внизу, на озере, маленькие гребные лодки двигались среди устричных садков, в то время как из сада позади дома открывался величественный вид на буйно-зеленую пирамиду Везувия.