Записки бизнесюка - читать онлайн книгу. Автор: Павел Чувиляев cтр.№ 84

Cтраница 84

— Зелёный! А глаза голубые!

— Брешешь!

— Да не брешу! Я вчера в кабине спал. Глаза с утра продрал: туман; всё белое. И метёт, как из прорвы; света белого не видно. Я спросонья ничего не понимаю; в сортир охота. А он прямо у лобового стекла на капоте моего «американца» сидит! И смотрит, гад, пристально. Морда — во! Глазищи — во-о! Голубые; сверкают. А сам зелёный. Я на него изнутри кабины кулаком замахнулся: «Сгинь, нечистая сила»! А он как пасть откроет! А там клыки! Окровавленные! Вампир, как есть вампир! Днём. Впрочем, в такой пурге что день, что ночь; солнца-то нет. Я со страху обоссался. Стал орать, и в лобовое стекло, чем попало, стучать. А он не уходит. Тут я догадался: сам перекрестился, и его перекрестил. Икону ему показал; у меня в кабине висит. Ему, видать, не понравилось: спину выгнул и сбежал. А я, как дурак, в мокром сижу; дрожу. Выйти страшно: только дверь откроешь — он и кинется! Не поверишь, два часа сидел; молился. Потом верёвку приспособил; икону на себя надел и вышел. Нет его; испугался, нечисть уродская! Теперь, как поп, с иконой на груди хожу. И тебе, нехристю, советую.

— Ну что ты гонишь? Что ты мне пургу метёшь, она и без того надоела? Не бывает зелёных котов! Понял? Не бы-ва-ет! Сам сказал, что в кабине ночевал, значит, двигатель у тебя на холостых работал; тепло давал. Животина и пригрелась. Мяукала, просилась в кабину, где ещё теплее, и пожрать перепасть может. А тебе примерещилось невесть что — ты на неё кулаком да матом. Кот не дурак: понял, что ему тут ничего не обломится, зато прибить могут. Вот он и сбежал от тебя, сумасшедшего. Наверное, домашний был, потом выбросили на трассе; одичал. Но вокруг жилья ходит: помнит, что здесь едой разжиться можно. Вы, русские, ни людей, ни животных не любите. А кота увижу — покормлю.

— Гонят дерьмо по трубам. И паровоз по рельсам. А я тебе рассказываю. Впрочем, что с тебя, чурки тупого, взять? Не хочешь — не верь. Но я тебя предупредил: кот-вампир тут бродит. Ты ведь второй день здесь, так?

— Что спрашиваешь, когда сам знаешь? Ну да, я вчера вечером приехал. Ни за что бы сюда не завернул; у меня груз горит. Да всё пурга, будь она проклята! Как вы только, русские, тут живёте?! Небось, от холода и тоски всякая хрень и мерещится.

— Во-от! А я уже пятый здесь кукую! От твоего же заказчика возвращался пустой, да в пургу и попал. Думаешь, у меня обратный груз не горит? Ещё как горит; наверное, он ушёл уже. Но здесь единственная стоянка, где укрыться и переждать можно.

— Вай, скажешь тоже: стоянка! Одно название. Избушка на курьих ножках! Ни еды, ни бани! Хорошо хоть дизель-генератор рабочий; свет-тепло есть. Как его не украли, ума не приложу. Воды бы на нём нагреть, да помыться. Так ведь нету воды. Водопровод летний; замёрз давно. Колодец, и тот снегом забило. Эх, жизнь-жестянка…

— Что дизель не украли, так не все звери, вроде тебя. А мыться — наноси снега, да растопи его. Только ныть да жаловаться горазды! Я вот в первый день отдыхал, во второй ремонтировался. Извазюкался весь, как свинья. Только я свиньёй жить не хочу: на третий день взял лопату, снега принёс и помылся. А стоянку не хай! Открывать здесь кафе и обустраиваться частнику не выгодно: ездят редко. Заимку эту содержит тощий местный бюджет, спасибо, хоть такая есть. Как раз на наш случай: сам знаешь, что сейчас на дороге творится; видимость ноль! Ехать нельзя; или во впереди идущего врежешься, или с трассы вылетишь. Буран разбушевался; радио только помехами хрипит. Встанешь на обочине — тут тебе в зад и въедут. А если не въедут, замучаешься потом фуру откапывать. В такую погоду только сюда! Слышал я, два снегоуборщика на базе танков Т-72 расчищать трассу будут. Они готовы уже; как буран кончится, так и пойдут навстречу друг другу.

— Да что ты меня учишь? Сам знаю! Потому здесь. Только от того не легче. И так тошно, а ты ещё со своими сказками. Вампир-оборотень… Кино всякого насмотрелся; вот крышу и снесло! Помог бы лучше баню устроить; вместе бы помылись. Помоги, а?

— Я тебе не банщик! И не слуга! Наловчились на своём Кавказе русских рабов мучить; я в газете читал. И тут командуешь? Коли ты мне не веришь, не стану помогать. И спать в фуру иди; на заимке мне одному места впритык. Пусть к тебе оборотень поутру придёт, ты же его покормить хочешь. Вот собой и покормишь; горячей кавказкой кровью напоишь. Мало мне страху с котом-вампиром, так ещё принёс чёрт террориста!

— Слушай, ну что ты разошёлся, а? Сам-то понял, что сказал? Какой я террорист? Разуй глаза: я такой же работяга, как и ты; к тому же заказчику еду! А насчёт кота, ты сам сказал, что на третий день мылся, а он тебе на следующее утро привиделся. Пить меньше надо, вот что! Я так думаю: ты понял, что буран ещё на пару дней минимум. Обиделся, что груз обратный упустил. Устроил баньку; после принял. Вы же, русские, остановиться не можете, пока бутылка не опустеет. Небось, полулитру в одну харю уговорил. А потом, знамо дело, черти зелёные скачут. Змий у тебя зелёный, а не кот! Теперь на меня баллоны катишь. Пойди, отдохни, проветрись, а! И пойми, что заимку ты не купил. Сам сказал, она бюджетная, стало быть, общая. Баню я себе сам сделаю; без тебя обойдусь. Но гнать меня в фуру ты не можешь! Спать я здесь буду; устал я, ноги вытянуть охота. А ты как хочешь; хоть к оборотню своему иди. Увидишь, что обычный кот — протрезвеешь.

— Слышь, ты кто такой? Ты чурка нерусская! Я сюда первым приехал! У русских пословица есть: кто первым встал — того и тапки. Я с тобой в одной комнате не лягу; вы, чурки, все гомики. Пошёл вон отсюда!

— Слышь, ты, фашист недоделанный! Ты меня третий раз «чуркой» называешь. И ещё по-разному. Я долго терпел, потому что я тут гость. Но больше не буду. Сейчас ты у меня вон пойдёшь, собака!

— Что? Да я тебя сейчас!.. (мат-перемат).

— Ах, ты!.. Ты что сказал?.. (мат-перемат).

С треском распахнулась хлипкая дверь заимки. Оба мчались к своим фурам, где у водителей хранится оружие. В руках более лёгкого и подвижного кавказца блеснул нож. У слегка запыхавшегося русского в могучих лапах возникла монтировка. Пару минут они кружили друг против друга, горя одним желанием — убить. Первым ударил русский. Видя, что на кавказце нет шапки, которая могла бы смягчить удар, он расчётливо пробил с двух рук в голову. Монтировка описала полукруг молодецкого замаха, и с противным «чмяком» врезалась в череп врага. Тот лопнул, расплескав мозги. Но и кавказец в долгу не остался. Длинный нож, каким в деревнях режут скот, с резкого встречного выпада пробил полушубок и остановился, дойдя до сердца противника. Два трупа упали в снег. Ещё недавно они были людьми. А теперь пурга заметала их, гася краски жизни и становясь для обоих белым-белым саваном.

С тёплой крыши кабины фуры на побоище флегматично, но внимательно взирал здоровенный сиамский котище, вымазанный зелёной краской. Когда шум драки затих, он фыркнул на глупых людей, у которых есть еда и тепло, но они всё время что-то меж собой делят; поделить не могут. Махнув хвостом, кот мягко спрыгнул в снег и бодро направился к сиротливо распахнутой, скрипящей на ветру двери заимки, где ещё грел умирающий дизель, а на столе стояли умопомрачительно вкусно пахнущие остатки пищи.