Прихоти фортуны - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Стоун cтр.№ 5

– Нет! – закричала самая юная, насмерть перепуганная девушка. – Я не виновна! Пощадите! Я не хочу умирать! Я ничего не сделала, пощадите, ради Христа!

Она бросилась в ноги доминиканцу, но другой монах, стоявший рядом, схватил ее за плечо и грубо поставил на ноги. Несчастная крикнула от боли и глухо зарыдала.

– Спрашиваю вас, сознаетесь ли вы в том, что являетесь колдуньями? Что творили бури, вспенивая и мутя воду в пруду, насылали град и шквальные ветры и с небес вызывали молнии?

– Нет!

– Я не виновна. О Господи! Спаси и помилуй!

– Не признаю. Это ложь, монах!

– Вы посылали сглаз и порчу на скот, творили малефиций, вас видели летающими по воздуху. Вы, нечестивые, попирали крест и лобзали задницу дьявола!

При последних словах толпа колыхнулась и шумно выдохнула.

– Три раза я испрошу признания в преступлениях и трижды не получу ответа, прежде чем подвергну вас испытанию. Спрашиваю в последний раз. Признаете ли себя виновными в преступлениях против святой апостольской церкви, Христовой веры и наместника Господа нашего на земле, сознаетесь ли, что принадлежите к синагоге сатаны и являетесь ее воинами?

– Нет, не признаю.

– Отпустите меня, я боюсь, я не хочу. Отпустите, я ни в чем не виновна!

Осужденные кричали, взывали о милости. Крестьянки в толпе начали только подвывать. Доминиканец выбросил вперед руку с кованым крестом и возопил:

– Именем святой апостольской церкви приговариваю вас к испытанию водой! Да свершится.

При последних словах к истерзанным женщинам бросились монахи, повалили на землю и стали связывать вместе руки и ноги.

– Искариот! – закричала Жюли Сатон. – Это ты, продал дьяволу душу! Мучители! Будьте вы прокляты!

Связанных пустили по воде. Вдова рыбака стала медленно погружаться во тьму, откуда поднимались редкие пузыри воздуха. В глазах ее застыл ужас.

– Я невиновна. Мои дети останутся сиротами! – крикнула она, прежде чем уйти с головой под воду. Еще какое-то время на зелени жутко белели стопы и кисти рук, потом исчезли, и они. Вторая жертва молча ушла под воду, ибо была без сознания. Затаив дыхание, собравшиеся смотрели на Жюли Сатон, оставшуюся плавать на поверхности. Кто-то забормотал молитву. Глаза Жюли были закрыты. Еще какое-то время царила тишина, потом послышался ропот на берегу.

– Ведьма!

– Я всегда это знала. Еще мать ее читала заклинания, а бабка, – та вообще якшалась с сатаной!

– Господи, помилуй нас, недостойных.

– Убить! Сжечь ведьму.

– На костер!

– Пресвятая дева!

– А я-то, грешным делом, думал врут все…

– Ага, врут. Черта лысого!

Жюли вытащили на поверхность. Монах провозгласил:

– Ты виновна и предстанешь перед священным трибуналом.

И тут произошло самое страшное. Жюли, казавшаяся обескровленной, изможденной, вдруг оттолкнула стоявшего рядом монаха, так, что тот повалился на руки братьев, и, подобрав изодранную хламиду, бросилась наутек. Как пламя взметнулись ее мокрые рыжие волосы. Вслед ей полетели выкрики и улюлюканье.

Доминиканцы опомнились быстро. Жюли догнали. Завязалась короткая борьба. Девушка отбивалась яростно и молча. В конце концов, на нее надели цепи, и повели к дороге, где томился возница в соломенной шляпе.

Жюли окинула взглядом собравшихся на берегу людей. Каждого из них она знала, среди них прошло ее детство, юность. Жили бок о бок, ходили в одну церковь. Как легко они поверили монахам, и требуют смерти для нее! Жюли прищурилась. Толпа хлынула в сторону.

– Рады? – проговорила она. – Понравилось представление? Берегитесь же, я назову вас. Никто не спасется. Повсюду запылают кострища. Назову всех единоверцев, всех пособников сатаны. – Процедила она и сплюнула под ноги.

Толпа заколыхалась. Люди бросились врассыпную. Заголосили женщины.

– Бегите, – закричала ведьма. – Далеко все равно не уйдете! Я не хочу страдать одна, Я знаю ваши имена. Бегите! Бегите!

Она запрокинула голову и с тоской смотрела в небо. Люди с воем улепетывали.

– Пошли, мракобесы, – сказала она.

Монахи торопливо повели ее дальше.

Жанна, парализованная ужасом, во все глаза глядела на молодую Сатон. Проходя мимо, та скользнула по лицу девушки взглядом. В глазах ее не было ничего, кроме смертельной усталости.

Телега, скрипя и взвизгивая, скрылась за поворотом, и только тогда красавица Жанна очнулась от сковавшего ее страха, и, подобно лани, понеслась от проклятого места.

Окончательно Жанна пришла в себя только на берегу моря. Зеленые волны пенились у скал. Широкий простор не прекращал свой зов, действовавший на Жанну магически. Какое-то время она лежала на мокром песке, с разбегу упав на него, и ободрав ладони о мелкие камни. Потом сердце стало биться ровнее, она услышала крик чаек, почувствовала дыхание ветра.

Она поднялась, и, спотыкаясь, побрела к деревне.

– А я вам говорю, ее непременно сожгут. Ведьма, она ведьма и есть, – говорил мясник, здоровенный краснолицый детина с закатанными рукавами рубахи. – Мне доподлинно известно, что сам епископ говорил, будто Сатон отреклась от бога, оскверняла христианские святыни, а, совершая молитву, страшно бранилась. У меня и то язык не повернется повторить такое.

– Ну уж у тебя и не повернется, – с сомнением сказал крестьянин. Его шляпа с петушиным пером лежала на столе, в руке он держал стакан с вином.

– А я тебе говорю, не повернется, – обратил мясник красные глаза к крестьянину. Тот только усмехнулся тонкими побелевшими губами.

– Да ладно, Пьер, – примирительно проворковал субтильный старичок с кожей, напоминавшей серый пергамент. – Мы все тебя слушаем. Если уж взялся рассказывать, так рассказывай, не томи.

– Ну, так вот. Призывая святую Троицу, ведьма говорила: «Тьфу! Тьфу! Во веки веков! Аминь!»

Компания ахнула. Старичок покачал головой.

– Да-а-а, история…

– Но это еще не все. – Пьер со значением поднял палец. – Эта Сатон выдергивала из изгороди кол и летала на нем по воздуху. А еще, бывало, оседлает борова…

– Свят, свят…

Сидящие за столом осенили себя крестным знамением.

– Святые апостолы!

– Мерзости такие к ночи! Тьфу!

– А не хочешь, не слушай.

– Я вот другое думаю, почтенные, – сказал крестьянин. – Тут колдовством и не пахнет.

Мясник Пьер фыркнул, недовольный тем, что его перебили.

– Так я, по-твоему, враль что ли? – Он подбоченился. Под рубахой вздулись тугие бугры мускулов. – Говори прямо, стручок, ну! Пьер Пэррис заврался, а? Каково?