Тайный искуситель - читать онлайн книгу. Автор: Тина Сент-Джон cтр.№ 29

И слова об этом, во имя Аллаха, показывали ее слабость.

Она, наверное, задремала, пока он нес ее ко дворцу, потому что когда Захира в следующий раз открыла глаза, Себастьян укладывал ее на кровать в ее комнате. Он был нежен с ней, словно боялся ее сломать. Словно не знал, что именно его нежность ее разобьет. У нее не было силы протестовать, когда он снял ее влажную вуаль и убрал прядь волос, упавшую ей на лоб.

— Все хорошо, — сказал он, когда она заморгала. — Вы теперь в безопасности. Я буду вас охранять, миледи.

Захира слабо покачала головой, впиваясь зубами в дрожащую нижнюю губу, чтобы удержаться от необдуманного ответа. Она могла потянуться к нему руками, а потому прижала руки к бокам. Они были липкими от крови Абдула, и осознание этого вызвало новый поток слез.

Себастьян прикоснулся к ее плечу, легонько прижал ладонью.

— Захира, прости меня. Я должен был быть с тобой сегодня. Смерть Абдула… — Он осекся и тяжело вздохнул. — О Господи. Его смерть — это моя вина, не твоя.

Крошечный огонек лампы, горевшей у изголовья, освещал лицо Себастьяна. Его боль залегла в складках у рта, в побелевших сжатых губах, в том, как раздувались при дыхании его ноздри. Смерть Абдула ранила его. Это не должно было ее удивлять, ведь, насколько она знала, Себастьян не был бездушен. Но то, что он будет оплакивать смерть сарацина, мало того, что он будет горевать по Абдулу, как горевал бы по другу — не меньше, чем по своим христианским друзьям, — тронуло ее.

И как же сложно было сопоставить Себастьяна с образом, который ее отец выдавал за франков: холодных бессердечных чудовищ, лишенных веры злодеев, которые не остановятся, пока не уничтожат все мусульманское. Себастьян никогда не показывал такой слепой враждебности. Его печаль была настоящей. И дружба с Абдулом была истинной.

Его сочувствие к ней было большим, чем она могла вынести, но еще тяжелее был вес ее собственного бесчестия: она позволила Себастьяну винить себя в смерти друга. Она не могла вынести его доброты, но не могла и признаться в том, какую роль сыграла в сегодняшней трагедии. Собрав остатки своей воли, она отвернулась от Себастьяна, перекатилась на бок, поворачиваясь к нему спиной.

— Прошу, — прошептала она сорванным голосом. — Я хотела бы отдохнуть.

— Конечно, — ответил он миг спустя. Матрас прогнулся под его весом, когда он присел на краю кровати. — Я останусь, пока ты не уснешь. Ты прошла сквозь сильное потрясение, и я не думаю, что тебе стоит оставаться одной.

Но она была одна, особенно здесь, в этом месте, и чем дольше он оставался с ней в комнате, тем болезненнее ей было это осознавать.

— Уходи, Себастьян, — взмолилась она, и слова тяжело давались, царапая ей горло. — Я не хочу твоего общества. Пожалуйста, просто… Я хочу, чтобы ты оставил меня одну.

Она ждала, пока он обдумает ее просьбу, и часть ее молилась, чтобы он ушел без задержки, а более глупая часть надеялась, что он откажется. Однако его гордость подобного не позволила. Он встал, не говоря ни слова, и зашагал прочь, оставляя ее одну. В нескольких шагах он остановился.

— Ты же знаешь, Захира. Я тебе не враг.

С этими словами он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Захира осталась лежать, прислушиваясь к воцарившейся тишине своей комнаты, а затем оттолкнулась руками и села на край постели. Ее клинок был скрыт под туникой, там, куда она вернула его после встречи с Халимом. Рукоять прижималась к коже на талии и холодила, как лед.

Она достала клинок и подняла на вытянутых руках. Было время, не так уж давно, когда она любовалась изяществом стали Масиафа. Она всегда восхищалась этой смертоносной красотой. Сейчас же, в ее залитых кровью руках, в пальцах, замаранных смертью невинного человека, изогнутый лепесток сияющей стали смотрелся жутко.

Никогда еще он не казался ей настолько неправильным.

С отвращением и смущением Захира соскользнула с кровати и опустилась на колени рядом с ней. Она вознесла молитву о душе Абдула, затем приподняла тяжелый матрас и затолкала под него кинжал, надеясь вместе с ним избавиться и от сомнений.

Что же с ней не так? Она знала, насколько опасно ставить под сомнение то, во что ее с детства учили верить. Она видела, как хладнокровно убивают членов ее клана, осмелившихся усомниться в учении ее отца. Кто она, чтобы теперь сомневаться в нем? Насколько же слабо ее сердце, что допустило сомнение в правильности, в божественном предписании ее миссии?

Она была дочерью Рашида ад-Дин Синана, напомнила себе Захира. Она была обученным фидаи, а не сопливой девчонкой, которая ломается от смерти одного человека. Абдул был всего лишь несведущей пешкой, не более. Его смерть ничего не меняла. Лишь несомненно подняла ставки в ее миссии, потому что теперь франки начнут внимательнее ко всем приглядываться, и к ней в том числе.

Захира пыталась взрастить в себе новое чувство, нарастающую злость, зная, что ей нужна будет надежная опора для будущей встречи с Себастьяном. Она не могла позволить себе размякнуть — ни перед ним и уж точно не относительно своей миссии. Она была сильной. Ей придется быть сильной.

Ей нужно отстраниться от того, что случилось сегодня. Ей нужно забыть это и двигаться дальше, и прежде всего ей нужно избавиться от жутких свидетельств того, что произошло. Успешно убеждая себя, что она сможет снова все наладить, Захира сняла испорченную одежду, натянула чистую сорочку и подошла к ванной, которая стояла на возвышении в другой части комнаты. Она зачерпнула ладонями прохладную воду и поднесла к лицу, но прежде, чем удалось смыть дневные тревоги, Захира совершила ошибку, посмотрев вверх.

Ее отражение уставилось на нее в ответ из полированного стекла, повешенного над ванной.

И она не узнала женщину в зеркале. Та казалась старше, чем Захира могла бы предположить, и уставшей едва ли не вдвое сильней, чем можно устать за ее неполные двадцать лет. Глаза были загнанными, покрасневшими, лоб забрызган кровью, щеки залиты ею же, не считая чистых дорожек, которые проложили в крови ее слезы.

Неужели это она? Неужели это то, во что она превратилась?

Захира провела влажной ладонью по лбу и смотрела, как струйки воды сбегают по ее носу, по глазам, как краснеют они от крови Абдула. В этот миг образ его смерти вспыхнул перед ее глазами: удар кинжала Халима, и то, как резко оседает на землю тело Абдула, и как он с последним вздохом шипит обвинение ей в лицо.

Ассасин.

Захира, сражаясь с потоком вины, который нарастал изнутри, схватилась за края ванны, когда колени начали ее подводить.

— Я Захира бинт ^[3] Синан, дочь Рашида ад-Дин Синана, — прошептала она, заставляя свое искаженное отражение повторять за ней слова, слова верности и субординации, которых требовали от нее с самого раннего детства. — Я одна из фидаи. Моя судьба решена, я не сомневаюсь в ней. Я не уступлю. Я не…