Реквием Сальери - читать онлайн книгу. Автор: Надежда и Николай Зорины cтр.№ 25

Открываю глаза. Подо мной деревянная поверхность стола, все тело затекло, но мелодия незнакомого «Реквиема» продолжает звучать в голове. Ее нужно поскорей записать. Но как это сделать, ведь я не знаю нот? С трудом приподымаю свое омертвевшее тело, откидываюсь в кресле, смотрю в погасший экран монитора. Нет, записывать мелодию не нужно: музыка – не моя миссия. Но сон следует осмыслить. Он приснился мне не просто так, а для того чтобы я смог что-то понять.

Главное действующее лицо – не я. Какой-то незнакомый человек. Просто сны не бывают от третьего лица. Даже если снится, что смотришь фильм, сам становишься героем этого фильма. Кто этот незнакомый человек? Нужно вспомнить. Учитель математики, у которого внезапно открылся музыкальный дар. Проснулся однажды и стал писать музыку. Ему было уже тридцать пять лет. Когда-то в детстве, ходил в музыкальную школу, но учился весьма посредственно. Самой большой проблемой для него были музыкальные диктанты: он так и не смог научиться записывать музыку нотами. Откуда я все это знаю? Не важно, знаю и все – не стоит отвлекаться от главного. Музыка ему не давалась, да он и не особенно по этому поводу переживал. Окончив школу, поступил на математический факультет. И вот однажды… Он и думать забыл о музыке, а она вдруг прямо-таки хлынула из него. Он и сам не понимал вначале, что происходит. Талант дремал столько лет и внезапно проснулся? Или дело в чем-то другом?

Я поднялся, прошелся по комнате, разминая онемевшее тело. Попытался припомнить мелодию, которая еще пару минут назад звучала во мне – и не смог: ушла безвозвратно. Но ощущения были живы и свежи. Я помнил, как «писал» музыку. Не писал, а записывал. Вот в чем все дело! Просто записывал, был инструментом. Музыка приходила извне. Точно так же, как извне приходят ко мне в последнее время все эти не мои мысли, как приходили воспоминания об Инге, которую я не знал, как, в конце концов, приснился мне этот сон о незнакомом человеке, учителе математики… Как?.. Я знаю множество историй о других незнакомых людях, которых нет и не может быть в моей памяти. О режиссере, внезапно переключившемся на разработку компьютерной программы, о женщине, у которой пробудился художественный талант, о гимнасте, что посреди выступления на международных соревнованиях вдруг начинал предсказывать зрителям будущее… Я знаю то, о чем знать не могу. И все эти люди делали что-то, о чем до определенного момента даже не думали. Они и я – мы все словно продолжаем чей-то путь, чью-то жизненную задачу – подхватываем эстафетную палочку. Но почему?

Мне вдруг до невыносимой боли стало жалко всех этих людей, а почему, не знаю. А еще я чувствовал перед ними вину. Но в чем виноват, объяснить тоже не мог. Моей вины здесь нет и быть не может, ведь я один из них. Мы все одинаково обречены продолжать чью-то чужую работу, жить чужими воспоминаниями, чужой жизнью. Каждый из нас – тот «работающий компьютер», на который передается информация с жесткого диска чужого мозга.

Ощущая себя неким каторжником, несправедливо осужденным на пожизненный непосильный труд, я вернулся к компьютеру. Разбудил его, выдвинул клавиатуру и приготовился ворочать эти неподъемные глыбы чужих – чуждых, враждебных, ненавистных – мыслей.

Но очень скоро работа меня увлекла, чужие мысли перестали давить, я опять, как вчера, как тогда в лаборатории, ощутил невероятный прилив сил и эйфорическое вдохновение. Теперь меня тревожило только одно, как успеть все записать, не сбившись с темпа. И когда услышал, как кто-то ходит по моей квартире, страшно разозлился: прервут необыкновенно важную работу, собьют, спугнут мысль. На секунду мне представилось, что это вернулась Инга, но и она не могла сейчас примирить с тем, что придется хоть на мгновенье отвлечься даже для того, чтобы с ней поздороваться.

– Игорь Соловьев? – окликнули меня. Это была не Инга. Тем хуже. Тем лучше! На кого-то еще я имею полное право не обращать никакого внимания.

Некоторое время мне действительно удавалось работать, хоть и несколько напрягало присутствие постороннего. Но потом внимания к себе незваный гость все же потребовал. Резко, в категоричной форме. Я понял, что так просто он от меня не отстанет, и согласился ответить на его вопросы.

Его звали Виктор, он представился как частный детектив, в чье агентство я якобы обращался. Больше всего его интересовала моя поездка в Синие Горы. Оказывается, погиб тот парень из гостиницы, портье. Жаль, конечно, но сейчас я не мог испытать ни горечи, ни печали. Я пожалею его, когда закончу работу. Вопросы Виктора между тем не кончались. Как же он мне мешал! Мозг с невероятной интенсивностью работал – и все вхолостую. Столько драгоценного времени трачу зря! Столько возможностей! Мне казалось, что я на пороге какого-то необыкновенного открытия, вот оно в шаге от меня, дверь приглашающе распахнута – проходи и бери, но дверь в любой момент может захлопнуться перед носом, и я никогда не узнаю, что было там.

– Вы хорошо знали Мартиросяна? – продолжал свой бесконечный допрос Виктор.

– Нет, – быстро открестился я. Ну как ему объяснить, что «знать» в том смысле, который он подразумевает, совсем не обязательно, для того чтобы действительно знать?

– А Ингу?

Господи! Ну, когда же это закончится? Какой все-таки занудный тип! Его голос впивается в мозг, совершенно не дает сосредоточиться. А я не имею права простаивать, мне нужно все записать… Почти не слушая его дальнейших вопросов, по инерции отвечаю: соглашаюсь, отрицаю, стараясь не потерять нить своей мысли: защитная оболочка, в которой пребывают клетки мозга, разрушается под воздействием неовитацеребрина… Новая жизнь мозга? Все правильно. Мне нужно срочно записать формулу, но этот ужасный тип…

– Из компьютера исчезли все данные о вашей регистрации, – говорит тем временем Виктор. – Вам не кажется это странным? Все выглядит так, будто вас вовсе не было в той гостинице.

Ну, вот! Первая разумная мысль! А он не такой дурак, этот частный детектив. Кое-что в состоянии понять. Не обязательно быть в том или ином месте, чтобы память сохранила воспоминания о нем.

Но проблеск разума у детектива оказался кратковременным. Он тут же свернул на кривую обывательской реальности, испугавшись истины, которая даже не открылась, а только блеснула перед ним. Снова завел свою волынку о Мартиросянах, Синих Горах и неизвестной мне Полине Лавровой, размеренно, нудно перечисляя совершенные мной ошибки. И я совсем уж было перестал его слушать, но тут произошло настоящее чудо.

– Вы отправляетесь в Синие Горы, – все тем же нудным голосом, не предчувствуя открытия, проговорил Виктор, – поселяетесь в той же гостинице, в том же номере… То есть полностью повторяете путь Альберта Мартиросяна, который, судя по всему, погиб при очень сомнительных…

– Подождите! – не выдержав, перебил я, испугавшись, что мысль потеряется в потоке его многословия. – Помолчите минутку!

Погиб! Вот ключевое слово! Альберт Мартиросян погиб! Вот, значит, чем все объясняется. Голос, диктующий мне, этот голос с армянским акцентом – принадлежит ему. Человек погиб, не закончив работу, важную для него и… возможно, важную для всех. Это та самая, ценная информация, которую мозг сохраняет и стремится передать. Так вот оно что! Получается, если человек внезапно умирает, не закончив своей миссии, его мозг передает свои сведенья другому мозгу. Работа, если она действительно ценная, должна быть завершена. В любом случае! Это происходит! Все те люди…