Охотник на волков - читать онлайн книгу. Автор: Ли Виксен cтр.№ 5

Мне нравилось в ратаране. Но я не осталась с ока в токане, а решила идти дальше. Почему? Для ухода у меня было три причины, и каждую из них я посчитала достаточно веской, чтобы сорваться с места.

Во-первых, я не смогла стать ока, и дело было не в крови. Меня научили ругаться как сапожник, пить как буйвол и драться как Войя. Все в токане стали называть меня Сестрой, позабыв обидное прозвище Хвоара. Но это была другая культура – прекрасная, даже великолепная и живая, но в то же время бесконечно дикая и чуждая мне. Беспорядочные связи здесь почитались за свободные отношения, и общие дети, наводнявшие токан, не знали своих отцов. Понятие личного не принималось в этом кругу – делиться полагалось всем от еды до оружия. Горячая кровь приводила к шумным спорам, которые хоть и редко доходили до драки, но всегда донимали меня, особенно посреди ночи.

Токан был семьей, я же приходилась ока приезжей кузиной, которую хоть и принимают с улыбкой, но она сама чувствует, что загостилась.

Второй причиной стал Ким. Когда меня еле живую привезли в токан, Извель уже не было. Просвещенная подруга направилась дальше по пути своих странствий, в поисках новых книг и знаний. Но мальчик, которого мы вместе привели в токан, остался. Именно здесь он обрел семью и друзей, заменивших ему потерянных родителей. И как только мои глаза снова увидели свет, они заметили и Кима.

Незримой тенью мальчишка следовал за мной, куда бы я ни направлялась. В новом доме к нему не вернулась речь: малыш все так же оставался немым. Однако за прошедшие месяцы Ким вытянулся и нарастил мяса на свой хрупкий остов. Словно молодой волчонок или койот, он плелся за мной, даже когда я, еле передвигая ноги, бродила по токану, точно крыса в клетке. Мальчишка смотрел своими бездонными глазами, не понимая, какую боль он доставляет.

Ким был частью прошлого, где Атос еще жив. Глядя на мальчишку, я вспоминала, как крайниец, узнав о трагедии в его жизни, начал незаметно о нем заботиться. Вспоминала и о нашем с Кимом шуточном соперничестве за внимание моего учителя. Мальчик не принадлежал моему настоящему. Я смотрела на него, а видела Атоса – и это медленно сводило меня с ума.

Но гораздо больше беспокоило то, что Ким всерьез вознамерился присоединиться к ратарану и сопровождать меня в поездках. Он, разумеется, этого не говорил, но было трудно не заметить, как он готовится. Я не знала, берут ли в армию ока таких малышей, и запаниковала. Пустая скорлупа грецкого ореха выдерживает сжатие в кулаке. Человек, которому нечего и некого терять, всегда сильнее.

Я кричала на Кима, гнала его, даже отвесила ему пару оплеух, но мальчик терпел. Его глаза наполнялись слезами боли и злобы, но он продолжал преследовать меня. И уход из токана уже не казался таким уж безумным выходом.

Третьей и самой важной причиной стало то, что Взрыв меня изменил. Оставим в стороне трагические речи о потерянных друзьях и физических страданиях – это глупости. Взрыв изменил меня в самом прямом смысле слова – облучил магией. Когда Ирбис был разрушен магическим бедствием, изрядную порцию волшебства получили почти все ока, находившиеся достаточно близко к дому, но в то же время достаточно далеко, чтобы выжить. Эта магия сделала их немного колдунами: гадателями, предсказателями, наделила способностью видеть вещие сны – с таким багажом вышли заокраинцы из своей трагедии.

Мой случай был несколько иным. Взрыв в Сиазовой лощине был не столько волшебным, сколько злым: чистым средоточием горя, ненависти и злобы. Я так и не узнала, открыла ли Алайла ту дверь, которую хотела, и что она за ней обнаружила. Но три магические волны, прокатившиеся по округе вслед за ее действиями, были самой тьмой. Едва выжив в этом аду, я в придачу к обесцвеченным глазам и волосам получила что-то вроде особого чутья на магию.

Я чувствовала ее следы в воздухе, как гончие псы чуют добычу. Тут легкий след от магического артефакта, уничтоженного еще в прошлом веке, там – от деревенской девушки, которая может предсказывать, мальчик родится или девочка.

Вся магия теперь была как калейдоскоп у меня перед глазами. Темные куски, ярко-белые обломки, красные брызги и желтые полосы. Я видела и себя сквозь свою новую внутреннюю призму – тьма от Взрыва стала частью меня. Порой вокруг моих ладоней пробегали темно-фиолетовые искры или молнии. Я не чувствовала боли и не беспокоилась, более того, с приходом нового чутья совсем прекратились кошмары, так донимавшие меня до Взрыва. Я вообще больше не видела снов и была за это благодарна богам.

Но находиться в токане было серьезным испытанием. Целый походный город, наполненный гадалками, хиромантами и таинственными артефактами, – это сбивало с толку и просто раздражало. Чтобы сосредоточиться на чем-то одном, приходилось прилагать неимоверные усилия. Магия мельтешила вокруг, как тысячи назойливых насекомых.

Перед уходом я решила поговорить с Мама-Ока. Эта старуха меня спасла, но я не часто виделась с ней с тех пор, как присоединилась к ратарану. Она с пониманием относилась к моему отдалению, не путая это с черной неблагодарностью.

– Ты твердо уверена, Лис? – проговорила старуха в карминовом платке, повязанном поверх множества ее юбок и блуз. – В токане тебя любят. Ты стала нашей сестрой, не по крови, но по духу.

Я лишь кивнула, стараясь не утратить уверенность в том, что надо уйти.

– И ты не хочешь услышать предсказание? – В голосе старой гадалки проскользнула грусть.

– В прошлый раз ты довольно точно предсказала, что меня ждет тьма. Она пришла, и я ее приняла. И теперь я пойду дальше.

– Чтобы жить?

– Чтобы жить, – эхом откликнулась я.

– Я могу только благословить твой путь всеми сотнями богов Королевства. – Ока подняла морщинистую руку и раскрытой ладонью обозначила полукруг над моей головой. Пара багряных капель сорвалась с кончиков ее пальцев, и она поспешно спрятала руку под платок.

– Ты каждый раз ранишь себя, общаясь со мной, – сказала я, опустив взгляд. Мне было и правда жаль Мама-Ока.

– Твоя аура стала еще более колючей, дитя. Как и ты сама. Ты больше не испуганный лисенок, ищущий норку.

– Нет, – усмехнулась я. – Пора лисят прошла. На охоту вышла лисица.

Когда тебя нигде не ждут – можно идти куда вздумается. В этом, наверное, и есть прелесть бродячей жизни. С севера находились Край заброшенных душ и Элдтар, с запада открывались Великие равнины и Кармак, на юге все так же кипели битвы и ждали сотни не посещенных мест. Но душу тянуло на восток.

Город грушевых садов встретил меня шумом, грязью и криками беспризорников. Статуя Далии, воздвигнутая напротив мраморной библиотеки Ларосса, была обгажена голубями. Правая рука обломилась по локоть, а на левой слой белой краски пожелтел и частично сошел. Под статуей спал бродяга, покрытый паршой.

Но именно этот вид подарил спокойствие моему мятежному духу. Испоганенная статуя словно говорила, что время сказок закончилось. Вот она, жизнь: грязная, мерзкая и неприглядная. И вот в такой жизни самое место предателю и трусу. Я смогу жить среди этих людей, и это то, чего я заслуживаю, – моя кара и мое будущее.