Тайна Черной горы - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Свиридов cтр.№ 6

Где они только не побывали! Поколесив на такси по солнечному Крыму, махнули в Прибалтику, где после Черного моря вода в заливе показалась весьма холодной, но в ночных кабачках – вкусные блюда и задушевная музыка, из Риги – в бывшую столицу, оглядели, опять из такси, Ленинград и всю знаменитую округу, все царские парки-дворцы, попутно побывали во всех универмагах и комиссионных магазинах, понакупив всякой всячины и модных шмоток, решили двинуться в матушку-столицу.

В стремительном поезде «Красная стрела», в купе на двоих спального вагона, Василий, прикрыв одеялом свою молодую законную женушку, с грустью обнаружил, что аккредитивы, пачкой лежавшие в бумажнике, почти все исчезли и растаяли. Крупные тысячи, которые он «закалымил» на Дальнем Востоке, которые сколотил изнурительным трудом, которые в долгие зимние мечтательные ночи предназначались на шикарную шумную свадьбу, на покупку приличного дома, на приобретение мебели и нужных вещей и собственной легковой машины, если не новой, увиденной им в журнале «Огонек» на цветной фотографии, недавно сошедшей с конвейера автомашины с красивым названием «Волга», то хотя бы модернизированного «Москвича», – этих самых денег больше не существовало в наличности. Словно их и не было. Остались лишь одни приятные воспоминания. Предугадывая такой возможный конец, Василий Манохин еще из Прибалтики, тайно от своей молодой жены, отбил друзьям в Солнечный соответствующую телеграммку, давая адрес на столичный почтамт «до востребования».

В Москве на почтамте их ждали приветственные поздравительные телеграммы и спасительные суммы. Галка радовалась, к удивлению Василия, поздравлениям больше, чем деньгам: в Солнечном ее знают, в Солнечном ее ждут!

Сейчас смешно и грустно вспомнить. Чему радовалась-то? Что ждут? Да в этой дыре, забытом Богом и приличными людьми таежном краю, обрадуются всякому, кто по наивной глупости или природной тупости, или просто, как она, по незнанию, изъявит телячье желание прибыть собственной персоной. Жителей этого самого Солнечного – ну и чудики, ну и мудрецы, хитро придумали название своему берложьему поселку! – жителей-то тут всех можно по пальцам пересчитать. Тайга кругом черная и дикая. Край ссыльных и по приговору суда присланных на поселение, кругом остатки бывших недавно лагерей с бараками и колючей проволокой да огороженные пересыльные пункты. А что касается всяких драгоценностей и золота, то ими и не пахнет. Где-то по тайге, может быть, и бродят искатели россыпей, моют золотишко, но она тех людей еще в глаза не видывала. А того «таинственного» и «загадочного» касситерита, этого рудного камня скоро будет кругом навалом, как говорится, бери – не хочу! Чему, глупая, поверила, на что польстилась!

– Греческое название, греческое название! – в который раз ехидно передразнила она Василия, надрывно всхлипывая и размазывая кулаком слезы, которые все текли и текли, как дождевые капли по оконному стеклу. – А я дура!.. Нет бы заглянуть в словарь, проверить!.. Так нет, на слове поймалась! Подцепилась на самодельный крючок, проглотила его, как приманку дешевую рыбешка глупая… Несчастная я, разнесчастная… Судьба моя горькая и тоскливая! Без всякого просвета… Ничего путного вокруг, одна серятина, как сплошные осенние тучи на небе… Хоть в могилу ложись заживо и самовольно помирай!.. Куда же ты заманил меня, куда-а-а же ты завез, женщину молодую и доверчиву-у-ю? Поверила ему, идиоту рыжему!.. Выискался на мою голову!.. Тюха-растюха с серыми ушами… Куда-а-а… ме-еня-а-а… за-аве-ез?..

Евгений Казаковский вошел в свой кабинет и нащупал рукою выключатель. Ярко вспыхнула под потолком большая электрическая лампа под неказистым абажуром, освещая довольно просторную конторскую комнату, немудреное убранство – двухтумбовый новый письменный стол, доставшийся ему от прежних руководителей экспедиций, этажерку, забитую книгами, шкаф, геологические карты, схемы и диаграммы, развешанные на грубо стесанных бревенчатых стенах, ряд стульев, широкий выступ печки-голландки, да темное окно, в которое смотрел глухой вечер. После прохладной ветреной сырости улицы приятно было ощутить тепло помещения. Только стекла очков сразу же запотели. Евгений снял их, аккуратно протер носовым платком и снова водрузил на место. Взглянул на новые ручные часы и остался доволен.

– До начала планерки есть у нас в резерве почти тридцать минут, – сказал он вслух сам себе. – Очень даже хорошо!

И снова бросил взгляд на часы. Подарок жены, милой Эли, к тридцатилетию. Плоские, словно приплюснутые, модной марки «Полет», самозаводящиеся и легкие, как пушинка, не чувствуешь их на руке. И где она их только раздобыла? Из поселка никуда не выезжала, посылок из дому, из Москвы, не получала. Такие часики он видел лишь на руке одного командированного из столицы, из министерства, да у Виктора Андреевича Ермолова, начальника Геологического управления края. Вещица нужная, и как бы всегда ощущаешь тепло и заботу любимого человека, вроде бы она постоянно находится рядом. «Именно вроде бы» – снова подумал он и вздохнул: и сегодня придет домой поздно, сына застанет лишь спящим в кроватке… Каждый день одно и то же – хроническая нехватка времени. Нехватка не только для своих личных дел, для дома, семьи, но и для работы, а неотложные и важные дела не уменьшались, а увеличивались с каждым прожитым днем, порождая новые проблемы, срочные вопросы, задачи со многими неизвестными…

Казаковский снял потрепанную кожаную куртку, стянул с головы фуражку, отряхнул с нее свежие оранжевые опилки. Переоделся. Поправил галстук. А без куртки и фуражки он, казалось, выглядел совсем молодым, не руководителем крупной экспедиции, а серьезным студентом последнего курса, прибывшим на производственную практику. Среднего роста, плотный, жилистый, за каждым движением угадывалась внутренняя недюжинная сила, а чуть приметная сутулость указывала на успешные занятия чисто мужским суровым спортом – боксом. В толпе Казаковский вполне может казаться похожим на сотни других людей. Но вот когда он заговорит, когда вклинивается в спор, когда размышляет, мыслит вслух – тогда он преображается. Лицо его сразу делается иным, индивидуально неповторимым, необычно притягательным, запоминающимся, словно где-то в глубине у него вспыхнул какой-то мощный источник света, озаривший изнутри весь его облик. И от его лица, от темно-ореховых вдумчивых глаз, от мягкой чуть приметной улыбки, от всего его облика, вместе с подкупающе мягкой белорусской интонацией голоса, как бы источаются невидимые лучи, создавая своеобразное силовое поле, которое, словно магнит, удерживает внимание собеседника, привлекает к себе, проясняя и раскрепощая сознание, делает равным партнером, которому доверительно произносятся слова, полные откровения и ясного смысла.

Одет Казаковский всегда просто, но подчеркнуто интеллигентно. Его предшественник всегда ходил в военном кителе, глухо застегнутом на все пуговицы. В любое время года облик его не менялся. И к такому руководителю привыкли. А привычка имеет на людей большую власть. Привыкнув видеть начальника в неизменном суровом кителе, люди не сомневались в его начальственном приоритете, поскольку он всегда был ясен и строг, как параграфы устава и закона. И тогда всем казалось, что именно таким и должен быть руководитель отдаленной экспедиции.