Китаист - читать онлайн книгу. Автор: Елена Чижова cтр.№ 71

– Это ошибка, – он решил не сдаваться, – я видел фотографии.

– Ну ты сравнил! Фотки-то чо – такого нахимичут, есть мастера! Одного вырежут, другого вставят. А в кино – как его заклеишь? Ходит, разговаривает. Как Ленин ваш, – она хихикнула. – Типа вечно живой….

– Царь, значит, общий, а Ленин наш? – спросил ехидно.

– Ну да. Царь – он где жил? В России. А Ленин в СССР.

– А Гитлер? – он улыбнулся, решив, что она так шутит.

Сестра задумалась:

– Сперва царь… Потом революция… Не, ты меня не путай, – она смотрела испуганно. – Потом уж Гитлер. Пришел к власти. Ага, после царя.

– А Сталин куда пришел? – Снова его голова наливалась жидким свинцом.

– Как куда? К вам. Боясь выдать свои истинные чувства, презрение вперемешку с недоумением, он вышел и закрылся в ванной. Набирая пригоршнями холодную воду, плескал в лицо. Свинцовая боль не унималась, будто остывая, металл не терял в объеме, а распирал лобные пазухи. Пришлось сунуть голову под струю.

Сестра сказала: окончательные результаты серии игр объявят в День России – государственный праздник захребетников, знаменующий освобождение страны из-под гнета большевиков и комиссаров. «Спросить бы у нее: если Сталин пришел к нам, а к ним сразу Гитлер – от кого их тогда освобождали?»

II

Ночью валил снег. Утром, когда он вышел из дома, всюду лежали толстые сугробы, особенно на тротуарах, – свежий снег должен быть сухой, а этот липнул к ногам. Мелькнула мысль: не спуститься ли в метро, но решил без нужды не тратиться. Тем более небесные запасы вроде бы истощились, падали редкие и ленивые хлопья. Держась протоптанных ранними прохожими тропинок, он двинулся в сторону Невы. Но ступив на мост, жестоко пожалел: на мосту мело и гулял такой пронзительный ветер – того и гляди снесет.

Колонное здание – в ясные дни оно отлично просматривалось – застилал густой липкий туман. Казалось, туман пригасил и звуки. Лишь дойдя до кромки Марсова поля, он различил сухое шарканье дерева по асфальту. Бригада желтых расчищала снег.

Донесся внятный шум моторов. Он заметил человека с синей повязкой на рукаве – тот замахал руками. Желтые, торопливо подхватив лопаты, отошли, но недалеко. Встали плотной группой приблизительно на том месте, где в его родном Ленинграде – «Никто не забыт и ничто не забыто!» – пылает Вечный огонь.

Он услышал команду: на-пле-чо! – и только теперь оценил остроумную выдумку захребетников. Издали и вправду казалось, будто на плечах у них не лопаты, а настоящие портреты, притороченные к деревянным палкам. (На заводе, где раньше работала Вера, портретоносцам доплачивали, после каждой демонстрации выписывали по десятке. Местные желтые несли своих вождей бесплатно и, считай, без отрыва от производства.)

Низкий рокот перешел в надсадный рев. К Мар-сову полю, выдвигаясь двумя колоннами, подползали крытые грузовики. Первая выворачивала из Немецкой улицы (по-нашему: ул. Халтурина), другая – с моста, где по ту сторону Мойки едва виднелось приземистое строение, обложенное ватным туманом, за клочками которого ему, ленинградцу, мерещился Спас на Крови, последние десять лет привычно обшитый строительными лесами: к реставрации приступили года через два после воссоздания, когда куском отслоившейся от купола смальты чуть не зашибло насмерть одного незадачливого любителя русской старины.

Пока он вспоминал и сравнивал, люди, в большинстве своем женщины, уже успели выгрузиться. Колонну, следующую боковой аллеей, сопровождала Пятая айнзацкоманда (он узнал черную с серебряными нашивками форму). Полицаи двигались цепью, шевеля нетронутый снег газонов высокими, глухо шнурованными сапогами. Внутри колонны, направляя людской поток к подножью широкой каменной лестницы, сновали мелкие распорядители с красно-белыми повязками на рукавах. Явственно слышался собачий лай.

Лай затих.

Едва удерживая на коротких поводках своих четвероногих питомцев, кинологи огибали расчищенное пространство. Головастые немецкие овчарки, уткнув в землю чуткие сторожевые носы, обнюхивали снег.

Грозный вид «пятерочников» (высокий офицер уже косился на него с немым пока еще вопросом) побуждал убираться подобру-поздорову. Он решил было идти своей дорогой, не дожидаясь проблем с местными властями, но вспомнил: «Я же иностранец. Имею право. Откуда мне знать, что тут у них можно, а чего нельзя».

Женщины, потихонечку замерзая, дули на пальцы и переминались, похлопывали себя по бокам. Не то организаторы, подстраховавшись на всякий пожарный случай, доставили их заранее. Не то – из-за снежных заносов – запаздывали ответственные лица. «Пять минут еще подожду и пойду».

Будто уловив его нетерпение, на верхней площадке лестницы показался главный распорядитель – тот самый, с синей повязкой, отгонявший прилежных дворников. И махнул красным флажком. По его знаку женщины вытянули из-за пазух мятые черные тряпки. Умело расправив и сколов булавками (он подивился быстроте и ловкости, с которыми участники мероприятия друг с другом взаимодействуют), взметнули над головами готовые полотнища, растянув их так, чтобы не было складок. На импровизированных транспарантах что-то белело. Стоя на отшибе, не рассмотришь. Минут через десять, в продолжение которых участницы немого сборища стояли смирно, больше не выказывая признаков нетерпения, он почувствовал, что окончательно продрог. Холодом сводило ноги, хотелось походить или хотя бы попрыгать. Но решил, что неловко: другие-то не прыгают, а стоят.

Двое распорядителей в нижних чинах оглядывали толпу, что-то втолковывая главному, – тот качал головой, видимо в сомнении, и косился на желтую группу: дворники стояли навытяжку с лопатами на-пле-чо!

В конце концов все-таки поманил.

Желтые подбежали, но не влились в основные ряды, а скромно встали сбоку. Крайние женщины отодвинулись с явной опаской.

От этого почти рефлекторного движения по толпе прошла быстрая брезгливая волна, будто человеческая масса, колыхнувшись в едином порыве, поддернула подол их общего платья, чтобы не ступить в грязь.

Лизнув сапоги пятерочников, волна побежала обратно и, докатившись до желтых, повернула деревянные полотна их лопат изнаночной – к нему – стороной.

Его взору открылись надписи: «МЫ за мир!», «Мирное солнце тоже желтое!» – из чего он заключил, что стал невольным участником митинга в защиту мира.

В тот же миг всякое любопытство прошло. Этого он навидался и у себя. В Ленинграде такие мероприятия тоже устраивали. Участников, в основном тоже женщин, свозили из научно-исследовательских институтов, бухгалтерий, плановых отделов и сборочных цехов предприятий, где преобладает женский труд. Немного удивившись отсутствию школьников: «У нас даже младшие классы привлекают», – он двинулся в сторону Садовой, стараясь держаться поребрика, чтобы ненароком не ступить на газон.

– Хальт! Аусвайс! – дорогу ему преградил черный офицер.

Он попытался улыбнуться, но от страха свело нижнюю губу. Офицер следил за ним, неприязненно поигрывая короткоствольным автоматом. Стараясь не делать резких движений, он полез в карман, нащупал советский паспорт, родную красную корочку, но не успел ни вынуть, ни предъявить.