Невенчанная жена Владимира Святого - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева cтр.№ 29

Изяслав так навсегда и останется в полоцкой земле, он не будет наказывать невиновных перед ним младших братьев, но кровавой распрей аукнется Руси та посеянная опальной Рогнедой в Изяславле обида одного брата против других. Даже дальние потомки Изяслава будут считать себя Рогволожьими внуками, начисто отрицая свою причастность к роду Рюриковичей и зависимость от Киева.

* * *

За червенскими землями пришла очередь ятвягов. Этот воинственный балтский союз не давал покоя не только подвластным теперь Владимиру волынянам, но и дреговичам. Ятвяги не оставляли после своих набегов ничего, начисто опустошая славянские земли. А сами сидели удачно, в укрепленных градах среди заболоченных лесов со множеством искусно устроенных ловушек. Но это было потом, а сначала князь Владимир по пути в земли ятвягов побывал в Турове у князя Туры. Тот не забыл о судьбе Рогнеды и постарался напомнить об опальной жене киевскому правителю.

Владимир после первых же слов скривился, точно кислого кваса испил:

– Это она тебя просила говорить?

Туры отрицательно покачал головой:

– Нет, у самого душа болит о княгине и княжиче. Не забыла тебя Рогнеда, в сердце боль держит…

– Боль, говоришь? – Князь встал, прошелся быстрым шагом по горнице, где вели беседу, остановился перед сидящим по праву старшего возрастом Туры. – А она тебе рассказывала, как меня убить хотела?!

– А ты ее? – прищурил глаза туровский князь.

– Значит, все рассказала, пожаловалась, – усмехнулся Владимир. В сердцах мотнул головой. – Не одна княгиня руку подняла, еще и сыну меч дала! Навсегда ведь врагом станет, коли с малолетства против отца родного оружие поднимает! Как такое простить?

Туры вздохнул:

– Не жаловалась она, я сам все выспросил. Что сыну в руки меч против отца вложила, за то и я ругал. Да только понять ее тоже можно, ведь и ты убить захотел, жизнь свою спасала…

Киевский князь сел, нога нервно стучала об пол, губы вытянулись в узкую щелочку, ноздри раздувались, кулаки сжались. Туры, глядя на него, подумал, что не забыл князь опальную жену, если до сих пор вон как переживает разлад с ней. Произнес чуть назидательно:

– Ты, князь, меня послушай… Я хоть и под тобой хожу, но жизнь прожил долгую, видел в ней больше тебя. В ней, в жизни, всякое бывает, и правда, она ведь тоже разная. И ты прав, что простить нож в руке жены не можешь, но и она права, за родную кровь мстила. Что сына в это втянула, в том виновата, да только Рогнеда уже немало горя претерпела, одна ведь в глухом лесу живет, по тебе тоскует. – Видя, что Владимир собирается возразить, поднял руку, останавливая. – Погоди, князь, выслушай меня. Трудно простить, еще труднее забыть. Не о том прошу, хочу только сказать, что сама Рогнеда на коленях к тебе приползла бы за прощением. Она это скрывает, но я-то видел… И ты ее любишь, любишь, князь, не спорь. А коли любишь, так простишь. Не сейчас, не завтра, но не забывай княгиню.

Владимир долго сидел молча, потом встал, вздохнул:

– Не в моих силах простить. Глаза закрою и маленького Изяслава с мечом в руке вижу…

Туры очень хотел сказать, что увидел бы сначала себя самого с таким же мечом перед Рогнедой, но промолчал. Он уже понял главное – даже эта страшная ссора не выкинула жену из княжьего сердца, а значит, вспомнит, значит, простит. Оставалось только ждать.

Из Турова в Изяславль еще два дня назад умчался гонец. Для чего отправил своего человека князь Туры, ведомо только ему да княгине Рогнеде.

В тот вечер за столом засиделись долго, а потом еще с Туры задержались. Владимир вроде и не расспрашивал нарочно об опальной жене. Но все получалось, что сводил разговор на дела в Изяславле. Туровский князь кивал:

– Верно, что не забываешь, сын у тебя там…

То ли он много медов выпил, то ли еще почему, но у Владимира начала кружиться голова. Заметив это, Туры кликнул слугу:

– Пора почивать, князь, завтра договорим.

Голова не просто кружилась, все очень приятно плыло вокруг, Владимиру почему-то было радостно и горестно одновременно. Будь он внимательней, заметил бы, что сам хозяин не пьет, но следит за тем, чтобы гость опьянел посильнее. Но в Турове не было врагов, и Владимир расслабился.

Ночью ему вдруг приснился удивительный сон. Словно рядом оказалась… Рогнеда! Княгиня прижалась к мужу всем телом, Владимир откликнулся мгновенно. Руки обвили стан горячо любимой женщины, пальцы привычно пробежали по спине, опустились ниже… Прерывистое дыхание князя слилось с таким же женским…

Все, все было ее! Запах волос, трепетное тело, упругая, несмотря на рождение пятерых детей, грудь, жаркие ласки!

– Рогнеда!..

Князь стонал, моля только об одном, чтобы этот сон не прервался вдруг…

Не прервался.

Но едва обессиленный Владимир откинулся на спину, как снова провалился в ночную темноту и забылся до утра.

С первыми рассветными лучами из ворот Турова выехали две лошади. На одной из них сидела женщина в надвинутой на глаза накидке, а на второй крепкий дружинник. Всадники спешили, а потому погнали своих коней почти галопом. Откуда взялись и куда отправились? Но кому какое дело?

Солнце давно в небе, но князь спит. Волчий Хвост недоуменно прислушивался. Нет, все тихо. Сколько же выпил вчера Владимир вместе с Туры, если тот давно на ногах, а гость никак не проснется!

Наконец воевода не вытерпел:

– Не пора ли будить князя?

Туры почему-то усмехнулся в усы:

– Пусть поспит… Умаялся в ночи, бедный…

– Чего? – не понял Волчий Хвост. Где это Владимир мог умаяться в ночи?

– Иди, иди, не мешай, все одно, сегодня никуда не поедете, – отогнал от княжьей ложницы воеводу хозяин дома. Пришлось подчиниться.

Владимир проснулся от солнечного луча, упавшего на лицо. Вздохнул, сладко потянулся и потрогал место рядом с собой, словно надеясь нащупать обнимавшую его во сне женщину. Рука никого не обнаружила.

Сон…

Князь сокрушенно усмехнулся: зато как хорош был этот сон! Повернулся на бок и вдруг… увидел на подушке длинный золотистый волос! Один-единственный, но точно такой, какие у Рогнеды…

Владимир рывком сел на постели. Что за наваждение?! Его руки помнили эти ночные объятья, губы – жаркое дыхание, а подушка пахла ее волосами, постель ее телом.

Долго ли сидел, уставившись на золотистый волосок и пытаясь понять, сон был ночью или явь, Владимир не мог бы сказать. Выйдя из ложницы, он осторожно пригляделся к Туры. Тот вел себя как ни в чем не бывало. День прошел спокойно, вечером они снова сидели вдвоем перед огнем, вглядываясь в пляшущие языки пламени, но хозяин молчал, молчал и Владимир. На сей раз он не пил, не желая свалиться, как вчера, Туры не заставлял. Изредка его взгляд блестел лукавством, но старый князь сделал все, чтобы молодой этого не заметил.