Дочь игрока - читать онлайн книгу. Автор: Рут Оуэн cтр.№ 63

– Эдуард!

Он быстро посмотрел на нее, высоко поднимая свечу. Его темные глаза широко раскрылись, когда он ее заметил, но это было единственное проявление эмоций.

– Тебе следовало уже спать.

– Я знаю, но я… – Тщательно подготовленные слова улетучились как дым под его пристальным взглядом. – Эдуард, я хотела…

Он поднял ладонь, призывая ее к молчанию. Его суровый взгляд проник в темноту – куда-то за ее спину.

– Тебе что-нибудь нужно, Мэри-Роза?

Рина изумленно оглянулась и увидела, как от стены отделилась горничная, прятавшаяся в тени.

– Гм, нет, милорд. То есть кухарка спрашивала, что вы хотите на ужин.

Уголки рта графа чуть приподнялись в еле заметной улыбке.

– Скажи кухарке, что я не голоден. Можешь идти.

Горничная бросила быстрый взгляд на Пруденс, потом на графа. Присев в реверансе, она исчезла в темноте. Эдуард смотрел ей вслед, его губы снова превратились в твердую линию.

– Если ты не хочешь, чтобы наши слова открыто обсуждались в помещениях для слуг, я предлагаю продолжить разговор у меня в комнате.

Он распахнул перед ней дверь. Рина секунду поколебалась, затем шагнула через порог, чувствуя себя крайне взволнованной, когда он закрыл дверь. Она задрожала и поплотнее закуталась в кашемировую шаль. «Меня заперли словно в гробнице».

Наверное, он заметил ее дрожь, потому что подошел к камину и положил на угли два тяжелых полена. Взял кочергу и начал помешивать угли, раздувая веселый огонь, Не поднимая глаз, спросил:

– Что ты хотела мне сказать?

Рина обняла себя за плечи, сожалея о том, что так ясно помнит ощущение его дразнящих рук.

– Я хотела… то есть… ну…

Он оглянулся на нее и саркастически приподнял брови.

– Восхитительно. Эта блестящая речь скоро закончится, или мне подбросить еще одно полено в камин?

Честное слово, он самый грубый из всех людей на свете.

– Еще одно полено не понадобится. Я просто хотела сказать тебе, что Клара Хоббз родила, и…

– И ты хотела сообщить мне о рождении моего ребенка, – холодно закончил он. Он опять повернулся к камину и яростно ткнул в него кочергой. – Это очень любезно с твоей стороны. А теперь, если не возражаешь, я бы хотел отдохнуть. У меня был чертовски трудный день.

– У меня тоже, – ответила она, теряя терпение. – Это были трудные роды, хотя и мать, и младенец чувствуют себя хорошо. Вовсе ни к чему быть таким грубым.

– Грубым? – Все еще сжимая в руке кочергу, Эдуард пересек комнату, словно разгневанный бог, глаза его метали молнии, а голос гремел, как гром. – Ты тоже была бы грубой, если бы тебе пришлось в последнюю минуту предотвратить взрыв старого парового котла в Уил-Грейсе, потом едва не сломать хребет, помогая носить руду к мойкам, когда погнулись рельсы вагонетки, а под конец выслушать распространяемые каким-то суеверным идиотом слухи о появлении «Убийцы Томми» на самом нижнем уровне шахты. У меня силы иссякли несколько часов назад, поэтому прости меня, если я не прыгаю от радости, когда добродетельная женщина обвиняет меня в том, что я сделал сына девушке, которую едва знаю.

– Я вовсе не добродетельная, – выпалила Рина. – Кроме того, у Сары дочь. И я знаю, что она не от тебя!

Кочерга Эдуарда со стуком упала на ковер.

– Ты… знаешь?

Рина прерывисто вздохнула и кивнула:

– Я… должна была верить тебе с самого начала. Это бессовестно с моей стороны, что я поверила самому плохому, без всяких доказательств. Совершенно…

– Пруденс, – тихо проговорил он.

– Совершенно бессовестно, – продолжала она, и слова раскаяния полились потоком: – Ты был прав, когда сравнивал меня с Изабеллой. Только мой проступок еще хуже, ведь она не была здесь, с тобой все время, а я была, и мне следовало знать, что ты никогда не поступил бы так подло с такой бедной…

– Пруденс.

– …девушкой, как Клара. Ты никогда бы не воспользовался своей властью таким предосудительным образом, никогда. В глубине души я знала, что ты не мог… это только мое глупое сердце говорило мне обратное. И из-за этого я сделала тебе больно, и мне очень жаль, потому что я скорее бы умерла, чем…

– Пруденс!

Его громкий голос заставил Рину замолчать. Она посмотрела в его глаза – изменчивые, как море. От него пахло грозой. Дождевые капли блестели в темных волосах, улегшись на них подобно царской короне. Она облизнула вдруг пересохшие губы.

– Мне очень жаль, Эдуард, – прошептала она. – Я не должна была сомневаться в тебе.

– У тебя было множество причин для этого, – ответил он, протянул руку и вытер с ее щек слезы, которых она не замечала. – Ты самая взбалмошная из всех женщин.

Рина заморгала и несколько неизящно шмыгнула носом.

– Я знаю. Я и сама запуталась.

Эдуард рассеянно провел огрубевшим большим пальцем по ее щеке. Слишком поздно Рина осознала, что ей от их последней встречи нужно было куда больше, чем увидеть его лицо и услышать его голос. Ей хотелось, чтобы он ее поцеловал. Не важно, что он ее не любит. Не важно, что считает ее «прискорбной ошибкой». Она для него – ничто, но это тоже не важно. Ей нужно в последний раз почувствовать его губы. Рина с трудом перевела дух, потянулась к его губам, и…

Он отступил назад.

Сжав руки за спиной, граф подошел к камину. Стоя к ней спиной, он продолжал:

– Завтра я уеду по делам в Труро. Когда я их закончу, я… не вернусь в Рейвенехолд.

Сабрина удивленно заморгала.

– Ты не можешь покинуть Рейвенсхолд. Это твой дом.

– Был когда-то. Но сейчас… – Он потер глаза. – Всем в Рейвенсхолде будет лучше без меня.

– Это неправда, – возразила она, подошла и встала рядом с ним у камина. Он казался таким потерянным, как в тот день, когда они разговаривали в детской. Сердце перевернулось у нее в груди. – Эдуард, ты не можешь покинуть Рейвенсхолд. Бабушка и сестра тебя любят. Твоим детям…

– …будет без меня лучше, – мрачно закончил он. – Кажется, мой удел в жизни приносить несчастье тем, кто для меня дороже всего. Моей жене. Моим детям. Тебе.

Рина ухватилась за каминную полку. Неужели он назвал ее «дорогой»? Должно быть, она неверно расслышала его слова, заглушённые треском дров. Ведь она для него всего лишь досадная ошибка.

– Я знаю, ты считаешь, что у тебя передо мной есть обязательства, но…

Ее прервал его горький смех.

– Я считаю, что очень обязан тебе. Но это обязательство не распространяется на то, чтобы видеть тебя изо дня в день, обращаться к тебе с вежливой учтивостью, словно мы лишь посторонние люди. Смотреть, как ты живешь своей жизнью, жизнью, частью которой я никогда не стану. И в конце концов увидеть, как ты свяжешь свою жизнь с другим, лучшим человеком.