Секретная миссия - читать онлайн книгу. Автор: Паола Маршалл cтр.№ 9

— Да, не должны были, — согласился Девениш. — А вы не думаете, что он в любой момент может написать вам на платье?

— Ой! — Друсилла вскочила и инстинктивно сунула Джеки в руки Девенишу. Тот ловко усадил ребенка на вытянутых руках в нужной позе и подождал, пока тот окропит траву вместо его и так уже испорченного сюртука. — Господи боже мой!. — воскликнула Друсилла. — Я должна была раньше догадаться, что ваша смекалка не уступает вашему остроумию.

Свидетели этой сцены, среди которых были Роберт с удивленным выражением на лице и застывшая с открытым ртом мисс Фолкнер, зачарованно наблюдали, как надменный лорд Генри Александр Девениш, четвертый граф Девенишский и Иннескортский, начал вытирать Джеки своим носовым платком.

Джеки, который громко кричал, мгновенно умолк, как только Девениш строго сказал ему:

— А ну-ка, юноша, молчать, а то будет плохо.

Друсилла тихо проговорила:

— Как вам это удалось? Еще никто не мог заставить его замолчать, если уж он расплакался. Вы в самом деле должны предложить свои услуги Милнерам вместо уволившейся няни.

Девениш, держа Джеки, достал из кармана золотые часы и, повертев ими перед младенцем, рассеянно ответил:

— У меня был маленький брат.

Когда прибежали супруги Милнер, которым сообщили о казусе, они увидели, как их неуемный отпрыск смеется, пуская пузыри, и старается дотянуться ручонкой до качающихся на цепочке часов.

— О, милорд, — проговорила, задыхаясь, миссис Милнер. — О, ваш прекрасный сюртук… о, зачем вы…

— Ничего, — спокойно сказал Девениш. — Мне тут сказали, что он с самого утра в первый раз ведет себя как надо, значит, дело стоило того.

И раз уж сам Лорд Всемогущий, как Друсилла называла его про себя, изволил так сказать, то никто из присутствующих не посмел ему перечить.

Бедная мисс Фолкнер почему-то расстроилась больше всех. Единственное, что смогла понять позже ее невестка, так это то, что Корделия почему-то решила, будто случившееся порочит имя Фолкнеров.

Она резко сказала Друсилле:

— Дорогая, я тебе говорила, ничего хорошего не выйдет из твоей возни е этим ужасным ребенком. Посмотри, в каком ты виде! Твое платье испорчено, а что до сюртука лорда Девениша…

— Очень удобно, — мягко проговорил Девениш, — давать умные советы. Вы совершенно правы. Мы оба, миссис Фолкнер и я, будем счастливы избавиться от забот об этом чертенке, а вы с радостью поухаживаете за ним. — И он сунул Джеки в руки ошеломленной мисс Фолкнер. — Можете взять мои часы, если он опять заплачет, — сочувственно предложил он. — Это помогает.

— Ох, Девениш, вы превзошли сами себя, — выдавила Друсилла, задыхаясь от смеха. — Давайте его сюда, Корделия, мое платье все равно уже испорчено. Я отдам Джеки матери, когда она немножко придет в себя и отдохнет от него.

— По-моему, нам всем требуется отдых от него, — совершенно спокойно сказал Девениш. — Жаль, больше не приносят жертвы Молоху.

— Девениш! — в один голос воскликнули Друсилла и Роберт.

— А кто такой Молох? — спросила мисс Корделия Фолкнер, но тут же до нее дошло. — Ой, да это же божество, которому приносили в жертву детей. Ах, лорд Девениш, вы же это не серьезно?

— Вполне серьезно, — ответил Девениш, подмигнув Друсилле — мол, шучу

Гилс, с интересом наблюдавший за дурачествами старших, сказал:

— Мне кажется, дети такие противные. Не понимаю, зачем их заводят.

— Ну, вас же завели, — негромко сказал Девениш. — Немножко просчитались, да?

— Мне кажется, — вмешалась Друсилла, — нам пора угомониться. Знаете, Девениш, вы плохо на нас влияете. Я полностью согласна с тем, что вы сказали недавно, — что у вас нет души.

Однако сказала она это со смехом. Гилс следил, как она, спасая Джеки от дурного влияния Девениша, вручила его матери и направилась вместе с ними к дому. Когда они отошли на значительное расстояние — мисс Фолкнер шла рядом с Друсиллой, что-то выговаривая ей, — Гилс сказал доверительным тоном Девенишу и Роберту:

— Вы знаете, сэр, я не согласен с тем, что вы плохо на нас влияете.

Со дня гибели Джереми я ни разу не слышал, чтобы Дру так смеялась.

— Но то, что ваша сестра смеется, не свидетельствует ли, скорее, о моем дурном на нее влиянии? — менторским тоном произнес граф.

— Ни в коем случае, сэр. — Гилс был так же серьезен, как и Девениш. — Знаете, когда был жив Джереми, она все время смеялась. — Он помедлил, нахмурившись. — Кроме нескольких последних месяцев перед тем, как Джереми убили, — продолжил он задумчиво. — Помнится, она была необычно тиха. Джереми говорил мне, будто она расстроена тем, что никак не родит ему наследника, хотя, глядя на большинство детей, я просто не могу понять, чего тут расстраиваться.

— Вы поймете, а пока можете выбросить это из головы, — сказал Девениш, откладывая в памяти странное замечание Гилса. — Придет день, когда вы сами захотите иметь наследника.

Позже, когда Девениш и Роберт возвращались в коляске домой, последний заметил:

— Сегодня, Хэл, у тебя было на редкость хорошее настроение. Куда подевался твой сарказм? Прости, что спрашиваю, но что это за маленький братишка? Я всегда думал, что ты единственный ребенок. Во всяком случае, так говорил твой дед.

— Все так, Роб, но, учитывая, что он неизменно заблуждался во всех своих суждениях, нет ничего удивительного, что он ошибался и в этом тоже.

Граф был уже явно не в настроении, поэтому Роберт больше не открывал рта до Трешем-Холла. Он был уверен, что произошло или было сказано что-то такое, что повергло Девениша в глубокие размышления. Его лицо хранило выражение, которого Роберт ни разу не видел после их приключений на континенте, выражение, появлявшееся лишь в моменты испытаний и опасностей.

Странно, какие испытания и опасности могут быть в сонном Суррее?

Друсилла бьша так возбуждена событиями дня, что ночью никак не могла заснуть, да и ночь выдалась слишком жаркой.

Непонятно почему, но ей не удавалось выбросить из головы милорда Девениша. То вспоминался его насмешливый голос, то он вставал перед глазами с маленьким Джеки на руках, в его взгляде светилась нежность, которой она от него совершенно не ожидала.

Мало того, она испытывала такое смятение чувств, какого никто прежде в ней не вызывал, даже муж. Все же надо признать то, что она чувствовала к Джереми, было скорее дружбой, чем любовью.

Но почему при мысли о лорде Девенише ей тут же приходит в голову страстная любовь?

От наплыва мыслей и чувств Друсилла не могла лежать спокойно, лицо ее пылало, во всем теле ощущалось напряжение.

Часов в одиннадцать какой-то звук — крик птицы или животного — заставил ее поднять голову от подушки. Не зажигая свечи — ночь была лунная, — Друсилла встала, раздвинула шторы и открыла окно. Звук раздался снова. Это были приглушенные человеческие голоса, один смеялся, другой произнес: «Тш-ш-ш».