Лихое время - читать онлайн книгу. Автор: Олег Петров cтр.№ 209

Скрежетал зубами Мишка Самойлов, да что теперь – близок локоток, а не укусишь!

– Чёртова наводчица! Сама така! – с выкриком вскочил было Бориска Багров, но тут же от кандального скованности плюхнулся обратно на скамью, сплюнув и выматерившись.

После показаний Бойцова и допроса Гроховской практически ни у кого из подсудимых уже не осталось иллюзий на исход их дела. Абрам Иосифович наблюдал, как менялось в сторону полной прострации настроение в ложах, особенно у «кандальников». Особенно это стало заметно, когда притих и самый хорохорившийся – Михаил Самойлов.

Пытался на перекрестном допросе 16 октября снова поиграть на патетической струне Бориска Багров, заявляя о своей преданности трудовому народу и постоянном желании уйти из шайки в НРА, но два простых вопроса судебного поверенного В. Дистлера и его заставили обнажить свою истинную сущность:

«ДИСТЛЕР. Ограбить невинных считалось правилом шайки?

БАГРОВ. Мы старались грабить реакционеров!

ДИСТЛЕР. Вы рабочего Лосицкого, китайцев убили тоже потому, что они реакционеры?

БАГРОВ (после некоторого замешательства и бессвязных пояснений, громко). Грабили виновных и невиновных!»

Пятнадцатый день процесса над ленковцами, 18 октября, завершился продолжительнейшей речью главного общественного обвинителя Е. А. Труппа. На взгляд многих юристов, эта речь явила собой филигранно выполненный общественно-политический и правовой анализ сущности зла в образе шайки Ленкова, с детальным разбором её структуры, причин и мотивов совершенных ленковцами преступлений, тяжести наступивших последствий, но особенно интересными оказались психологические характеристики преступников, а выводы общественного обвинителя поразили: старейший забайкальский юрист призвал суд объективно оценить вину каждого, не «чесать» всех под одну гребенку.

Под сильным впечатлением уходил в этот вечер домой не только Барс-Абрамов. Речь обвинителя, как ни странно, заставляла размышлять. Но не о тяжести совершенного шайкой и необходимости суровой кары убийцам и грабителям, ворам и их пособникам – это было ясно и понятно. Абрам Иосифович думал о другом: до каких же масштабов смог бы развиться этот самый организм шайки, если бы не милиция, угрозыск, ГПО и помощь им со стороны честных людей? Вырос бы циклоп-исполин, с которым не справиться без армий и фронтов?..

Перед глазами снова встали сумрачные физиономии Лукьянова, Милославского, Самойлова, Христолюбова, ленковцев-карбатчиков, Попикова, Голдобина… «А ведь в своё время на них надеялись, оружие им доверяли, чтобы от бандитов надёжной защитой были народу! Перекрасились-переметнулись, суки!» – Абрам Иосифович выругался и вдруг отчетливо понял, ЧТО БЫЛО БЫ ДАЛЬШЕ.

Расползалась бы невидимая бандитская плесень по милицейским участкам и управлениям, в ГПО и армейские части, в кабинеты сначала мелких, а потом и начальников покрупнее, в депутатство Народного собрания, а там глядишь – и в правительство! И мятежей не надо! Правь исподтишка да барыши считай! И с револьвером да в маске прохожих уже прикарауливать ни к чему.

…Еще шесть дней продолжались судебные слушания. Выступали другие представители обвинения, затем почти два дня слушали защитников, шли прения сторон, дополнительные опросы подсудимых и свидетелей.

24 октября каждому из подсудимых было предоставлено последнее слово. Кто-то бил себя в грудь и просил снисхождения, кто-то тупо продолжал твердить о своей полной невиновности и злом оговоре, кто-то словом не воспользовался – молчал, смирившись. Багров тихо попросил «тов. правосудие» о пощаде, Самойлов – наоборот, поднявшись и через силу улыбаясь, бросил:

– Раскаиваться не вижу повода! Да, убивал и грабил! Зато пожил всласть! Жаль, недолго музыка играла… Но зато – деньги были, попил, погулял и с бабами наваландался – можно и помирать!

Бизин смиренно просил суд учесть его преклонный возраст, а Цупко промолчал. Что-то хотел сказать Лукьянов, но сорвался на полуслове и, звякнув кандалами, медленно опустился на скамью, уткнувшись в кулаки.

Лишь доселе тихий Костиненко-Косточкин встал с улыбочкой змеиной и отрубил с неожиданной решительностью и остервенелостью:

– Виновным себя не признаю!

И сел с таким видом, словно сейчас же подхватят его под белы рученьки, сымут оковы тяжкие и – на свободу со всеобщим прощением. Видимо, недалече от Мазолевского ушёл.

– На этом судебные слушания по делу шайки Ленкова объявляются законченными, – объявил председательствующий Е. М. Матвеев. – Прошу всех встать! Суд удаляется для вынесения приговора по делу. Приговор будет объявлен завтра, двадцать пятого октября на вечернем заседании суда в пять часов вечера.

1

Непростыми, ох, непростыми выдались последние сутки для тридцатишестилетнего председателя Высшего Кассационного суда ДВР Евгения Михайловича Матвеева. Председательствуя на процессе по делу шайки ленковцев, Евгений Михайлович с особой внимательностью следил за реакцией публики в зале. Понимал, что обязан по должности и положению в судебном заседании стопроцентно беспристрастным быть, абсолютно объективным, а душа…

Было и ещё одно обстоятельство.

Их постоянно сравнивали. Двух братьев Матвеевых.

Николай – старше на целых девять лет. После окончания Иркутского юнкерского училища служил землемером при правлении Забайкальского казачьего войска. После февраля семнадцатого избрали в состав войскового хозяйственного правления. Участвовал в работе первого областного съезда Советов Забайкалья, вошёл в Народный совет, заняв пост товарища комиссара по военным делам. Большевик по убеждениям, старший Матвеев после установления в феврале восемнадцатого советской власти в Забайкалье вначале был назначен комиссаром внутренних дел Комитета советских организаций, образованного вместо Народного совета после 3-го областного съезда Советов, а с апреля возглавил Забайкальский Совет народных комиссаров. После временного падения советской власти перешёл на нелегальное положение, перебрался в Приамурье, скрывался в тайге. Однако ареста не избежал, был схвачен японцами и оказался в лагере для военнопленных. В феврале двадцатого партизаны разгромили лагерную охрану и пленников освободили. Николая Матвеева назначили заведывающим политотделом Приамурской партизанской армии, а в декабре перевели на работу в Читу, в центральные органы только что созданного правительства ДВР. Вскоре Н. М. Матвеев назначается членом правительства и военным министром, а затем – в начале двадцать второго года – председателем правительства.

Младший Матвеев по военной стезе вслед за старшим братом не пошёл. Окончил горное училище, затем общественно-юридический факультет Московского народного университета имени А. Л. Шанявского и высшие кооперативные курсы при этом же университете. В шестнадцатом году, полный революционных настроений, вернулся в Забайкалье, работал в областном союзе кооператоров. В разворачивающуюся в Чите революционную деятельность окунулся, что говорится, с головой; после известных февральских событий семнадцатого вошёл в состав Забайкальского областного комитета общественной безопасности – территориального органа управления, которые повсеместно по России создало Временное правительство. В отличие от старшего брата поначалу разделял взгляды меньшинства РСДРП, затем вступил в ряды большевиков, сменил брата на посту комиссара внутренних дел Забайкальской области, потом был назначен председателем чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, но пробыл в этой должности неполных три месяца: советская власть пала, и Евгению Михайловичу пришлось покинуть Читу, уйти к партизанам. С образованием Дальневосточной республики вновь вернулся к политической деятельности, участвовал в работе Учредительного собрания, в мае 1921 года был назначен министром внутренних дел ДВР, а через год – председателем Высшего Кассационного суда.