Хазарская охота - читать онлайн книгу. Автор: Арина Веста cтр.№ 36

Продавцы захохотали. Пребрана обвела стынущим взором площадь.

– Я даю тысячу сиклей, – крикнул всадник на белом верблюде, завернутый до глаз в полосатый бурнус.

– Отступись, эта рабыня достанется мне, я первым начал торг. Тысячу сто! – закричал задетый за живое рыжебородый.

– Две тысячи.

Покупатель на белом верблюде откинул бурнус, и продавцы испуганно смолкли, узнав в нем пророка Тоху-Боху, старейшину рахданитов и тайного соправителя малика Иосифа.

Тоху-Боху бросил продавцу тяжелый юфтевый кошель. Продавец поймал его на лету, поцеловал и прижал к сердцу. Пророк щелкнул пальцами. Отрок склонился к ногам Пребраны, у ее щиколоток сверкнуло лезвие, и веревки упали. Четверо рабов опустили перед нею шелковый палантин.

Во внутреннем дворике поместья Тоху-Боху молчаливые рабыни омыли ее тело и волосы теплой душистой водой, принесли одежды из розового шелка и, обмахивая опахалами из перьев, уложили в прохладной комнате внутри дома.

Пребрана проснулась глубокой ночью от скрипа пера. Она была не одна. За столом сидел древний старик. При свете масляной лампы он что-то писал на толстом пергаменте. Старик обернулся на легкий шорох и отложил перо.

– Ты можешь спрашивать, женщина. Я хорошо знаю язык твоих родичей.

– Кто ты? – спросила Пребрана. – Ты здешний правитель?

– О, нет! – попробовал улыбнуться Тоху-Боху. – Я всего лишь торговец благовониями.

Пребрана села на ложе, осмотрелась, и вдохнув поглубже, невольно зажала нос. Богато убранная комната была чисто выметена, но от ковров и шелковых завес шел ядовитый запах сточной канавы.

– Твои благовония прокисли!

– Ты права, этот дух неистребим, как запах Ифрита, вонючего демона Кедара. Он преследует меня от рождения.

Тоху-Боху отложил перо и сел рядом с Золотовлосой:

– Я родился на границе нубийской пустыни, среди красных песков, в двух днях пути от оазиса Патима. Мое прозвище Тоху-Боху, взято из Торы, оно означает «безвидную пустоту», это образ гибельной пустыни.

– Твое имя не сулит счастья, – заметила Пребрана.

– Ты права, чужеземка. Во всем стане не нашлось воды, чтобы обмыть младенца после родов. Тогда меня обмыли верблюжьей мочой. Великий и Неизреченный пожалел для меня даже воды и не дал ничего из того, что щедро и безмерно отпустил другим людям. Но взамен он дал мне нечто бесценное: мудрость, печальную мудрость красных песков. В ту ночь над пустыней взошла красная звезда. Она хорошо известна караванщикам, ее называют Гамарра Кион. Она появляется в образе прекрасной женщины со знаком царской власти на поясе. Она восседает на белом верблюде и рассказывает обо всех событиях прошлого и будущего и учит добывать скрытые сокровища. Одно из этих сокровищ – ты!

– Почему ты так решил?

– На твоей шее была золотая княжья печать. Посмотри, я сберег ее для тебя…

Тоху-Боху вынул из-за пазухи гривну и протянул Пребране. Ее лицо вспыхнуло радостью. Исхудавшая и измученная, эта женщина вновь стала опасной и всепобеждающей.

– Всякая плоть – трава! Вся красота, как цветок полевой! – пробормотал потрясенный Тоху-Боху. – Ты, должно быть, дочь Лилит, и тебе дано пожирать мужские сердца?!

Пророк никогда никого не любил, и его жизнь одинокого аскета уже подошла к концу, но эта пленница тронула его сердце, как мысль Единого и Неизреченного, облеченная в женскую плоть. В эту секунду ему открылось тайное: в теле язычницы сияла великая душа, прекрасная и крылатая.

Он осторожно положил ладонь на ее живот:

– О, Дитя, я слышу биение твоего сердца, – прошептал он, закрыв, свои пугающие глаза. – Отныне и до самого рождения младенца ты, женщина, не будешь касаться земли! Этим ты сохранишь жизнь себе и своему ребенку.

С той ночи ноги Пребраны не касались земли. По приказу Тоху-Боху рабы носили ее в шелковом паланкине, а для недолгих прогулок по саду ей надевали глухие сандалии. Однажды сандалия упала с ее ноги, и присматривающий за ней евнух подставил под ее стопу ладони, и переставлял их до тех пор, пока она не дошла до дверей дома.

Пребрана разрешилась от бремени в пятый день месяца Нисана, когда хазарские иудеи готовились к празднику Песах. Едва ребенок обсох, Тоху-Боху произвел над ним гадание. Он протянул ребенку стрелу с кованым наконечником и золотую монету. Ребенок потянулся к стреле.

Несколько дней Тоху-Боху провел в вычислениях и чтении длинных кожаных свитков, составляя гороскоп на новорожденного и спрашивая о нем у духов Пустыни. И едва новое пророчество было готово, в тайной комнате спешно собрался совет из двенадцати Избранных.

Прежде чем начать речь, Тоху-Боху сделал ритуальный жест омовения рук и лица:

– Братья мои, наш голос услышан! В моих покоях живет женщина, прекрасная как заря, с губами, как спелые гранаты, с волосами цвета летнего солнца. В ее жилах течет кровь северных царей. Недавно у нее родился сын. Его кровь сделает неуязвимым наши стены.

– О, мудрейший, ты бросишь его в глину? – с радостью воскликнул Южный Ветер из страны Шем.

– Нет! Об этом не может быть и речи, – внезапно рассердился Тоху-Боху. – Я воспитаю его, как сына. Он получит обрезание, узнает Писание и Закон, и великий свет прольется в его очи и сердце. Ему предопределено стать великим воином, защитником Хазарана! От плеч он будет выше всего народа нашего!

Избранные долго молчали и зашумели враз, точно встревоженные гуси:

– Тоху-Боху сошел с ума! Он хочет усыновить сына грязной варварки, язычницы!

– Разве не ты говорил нам о законе сочетания крови? О том, что гои – вместилища демонов и даже животные лучше их!

– Пора искать другого пророка!

– Отдай нам женщину и ребенка, если хочешь сохранить свое место Пророка!

– Успокойтесь, братья, – мягко увещевал их Тоху-Боху. – Мне известно то, что неизвестно никому из вас. Я запретил ей касаться земли до рождения ребенка. Так я задержал время родов на несколько дней. Этим я изменил судьбу ребенка. Он родился после праздника Исхода и не подойдет для наших прежних целей.

Если беременная не касалась земли, то душа ребенка забывает пути предков. Он больше не опасен нам!

Но напуганные купцы были непреклонны. Напрасно Тоху-Боху уговаривал своих соплеменников отказаться от бесполезной жертвы.

В полночь, накануне праздника Исхода кровавая дань была вложена в бурую глину Итиля.

На рассвете охотников разбудил встревоженный тенорок Мамоныча.

– Беда, товарищи, вставайте, беда!

– Тамбовский волк тебе товарищ. Что случилось-то? – приподнялся с лежанки Блатарь.