Кто Вы, "Железный Феликс"? - читать онлайн книгу. Автор: Александр Плеханов cтр.№ 47

Без такого заботливого отношения развалимся.

Прошу прислать точную справку о выполнении. Не забудьте включить транспортников.

Хорошо будет, если придете ко мне сегодня с докладом вместе с Воронцовым» ^[285].

Постановление Президиума ВЦИК по этому вопросу состоялось только 16 октября 1922 г. Исходя из специфики задач и характера работы, необходимости соблюдения конспирации в деятельности ГПУ, он дал ему «право ведения следствия и вынесения Коллегией ГПУ внесудебных приговоров по всем должностным преступлениям чекистов, но всякий раз с ведома НКЮ». «Каждый сотрудник ГПУ, — говорилось в приказе от 23 октября 1922 г., - должен знать, что цель данного права помимо сохранения конспирации работы ГПУ имеет суровость наказания и создание известной дисциплины» ^[286].

24 мая 1923 г. решением Президиума ЦИК СССР право внесудебных репрессий было расширено и на сотрудников Разведывательного управления штаба РККА и его органов по ходатайствам ГПУ. 17 ноября 1923 г. Президиум ЦИК СССР предоставил право внесудебных репрессий Особой комиссии по административным высылкам (высылка и заключение в концлагерь на срок более трех лет). А с 1 апреля 1924 г. — во внесудебном порядке органы ОГПУ стали рассматривать дела фальшивомонетчиков. 20 ноября 1924 г. по предложению Д.И. Курского, В.Р. Менжинского и Г.Я. Сокольникова Политбюро ЦК РКП (б) приняло решение о расширении прав ОГПУ «в отношении лиц, занимающихся подделками денчеков ^[287].

Как видим, право органов безопасности на внесудебные репрессии постоянно расширялись: от борьбы с контрреволюционерами и уголовными элементами до профессиональных нищих. Хотя в это же время в стране существовали уголовный розыск и милиция. Но политическое руководство страны не только не ограничило это чрезвычайное право органов ОГПУ, а в последующие годы даже значительно его расширило. И количество приговоров к высшей мере наказания оставалось значительным. Только за 10 месяцев 1923 г. суды вынесли 971 приговор к ВМН, трибуналы — 296, всего — 1267, из них было утверждено в отношении 487 лиц. За это же время ГПУ были осуждены и расстреляны 604 человека. Н.В. Крыленко писал Ф.Э. Дзержинскому 1 февраля 1924 г., что этот показатель «должен быть признан чрезмерно высоким» ^[288].

Председатель ГПУ был солидарен с Н.В. Крыленко. Еще 16 августа 1923 г. он писал И.С. Уншлихту: «Мне кажется, что размеры применения высшей меры наказания в настоящее время (как по суду, так и по нашим решениям) не отвечают интересам дела и сложившейся обстановке при НЭПе и мирной полосе развития. Высшая мера наказания — это исключительная мера, а поэтому введение ее, как постоянный институт для пролетарского государства, вредно и даже пагубно. Поэтому я перед ЦК хочу поставить этот вопрос. Я думаю, что высшую меру следует оставить исключительно для государственных изменников (шпионов) и бандитов и поднимающих восстание. По отношению к ним — этого требует наша самозащита — в окружении врагов. Но все остальные преступления должны караться изоляцией и принудительными работами. Причем в таком случае надо решить, что присужденные к срокам выше определенного предела (скажем от 5 лет) никаким амнистиям не подлежат.

Необходимо будет далее заняться действительно организацией принудительного труда (каторжных работ) — лагеря с колонизацией незаселенных мест и с железной дисциплиной. Мест и пространств у нас достаточно. Прошу Вас этот вопрос срочно поставить на обсуждение Коллегии ГПУ для внесения его (желательно было бы от имени ГПУ при единомыслии) в ЦК.

Я уверен, что будь Владимир Ильич у руля, он был бы за это предложение, а, м. быть, пошел бы еще дальше. Пришло время, когда мы можем вести борьбу и без высшей меры. Это было бы большим оружием в руках коммунистов заграницей для привлечения интеллигентских и мелкобуржуазных масс» ^[289].

По мнению руководства ОГПУ, и в середине 1920-х гг. еще нельзя было отказаться от ряда мер военного времени. Выступая на втором Всесоюзном съезде сотрудников особых отделов ОГПУ 23 января 1925 г., Ф.Э. Дзержинский говорил: «Может быть, органам ОГПУ уже пришло время отживать свой срок, и нужно перейти с наших боевых позиций на мирную основную работу, которая сможет обеспечить и повести к основам социалистического, коммунистического государства. Но это не так, и те, которые так думают — заблуждаются…».

В 1917–1926 гг. органы ВЧК-ОГПУ широко использовали право решать судьбу людей административным порядком. Необходимость этого была объяснена Дзержинским в циркулярном письме 17 апреля 1920 г. Он отметил, что закон дает ВЧК возможность «административным порядком изолировать тех нарушителей трудового порядка, паразитов и лиц, подозрительных по контрреволюции, в отношении коих данных для судебного наказания недостаточно и где всякий суд, даже самый суровый, их всегда или в большей части оправдает». Сюда он отнес лиц: которые 1) арестовывались как бывшие помещики, капиталисты, князья, царские чиновники; 2) подозреваемых в соучастии в спекуляции, но в отношении которых сумма собранных против них улик ограничивается только знакомством с уличенными лицами или арестом у них на квартирах, или хранением их документов или ценностей; сами по себе эти факты не являются преступлением, караемым по закону; 3) уличенных в связях с контрреволюционерами, хранившие их переписку или деньги, причем не может быть доказано, что им было известно содержание этой переписки, 4) нарушителей трудовой дисциплины или саботажников, действия которых не могут быть квалифицированы как злостный саботаж; 5) лиц, в отношении которых имеются бесспорные данные розыска, но не позволяющие из соображений того же розыска быть приводимыми в качестве судебного доказательства ^[290].

Помимо внесудебных полномочий Коллегии ВЧК-ОГПУ на местах существовали чрезвычайные «тройки», которые также выносили внесудебные решения. В органах ВЧК первая «тройка» появилась весной 1918 г. в составе В.А.Александровича, Ф.Э.Дзержинского и Я.Х.Петерса. Приговоры «тройки» о высшей мере наказания должны были приниматься единогласно ^[291].

Внесудебные тройки были при каждой губернской ЧК (губотделе ГПУ-ОГПУ). О том, что из себя представляли тройки и как они «работали», свидетельствует многие документы. Так, 13 января 1920 г. на заседании внесудебной тройки в составе Ф.Э.Дзержинского, А.Аванесова и Я.Х.Петерса по докладу Я.С.Агранова, А.Х.Артузова, Ф.Э.Дзержинского, К.И. Ландера, В.Р. Менжинского и И.П. Павлуновского была решена судьба 79 человек: приговорены к расстрелу — 58, направлены в концлагерь до конца гражданской войны — 14, освобождены — 2, освобождены — 2 человека, в отношении 3 человек было постановлено провести доследование ^[292]. А вот протокол заседания чрезвычайной тройки по борьбе с политическим и уголовным бандитизмом Крымского отдела ГПУ от 30 июля 1924 г. На заседании присутствовали: члены тройки: от окружного отдела РКП (б) — Мастынь, от прокуратуры СССР — помощник прокурора Р.П. Катанян, помощник прокурора КССР Скрипчук, а также от ЦИК СССР — Нагаев и особоуполномоченный ЦИК СССР по борьбе с бандитизмом в Крыму и председатель КРО ГПУ Крыма Шварц. В течение одного заседания (!) было заслушано дело № 210 по обвинению 152 человек. Тройка решила: 5 человек направить в концлагерь на 3 года каждого, 4-х — в концлагерь на 2 года, 97 — выслать в северные губернии страны на 3 года, 5 — высылать из страны, 10 — из пределов Крыма на 3 года, 3 — выслать условно, 3 — выслать из Крыма, по отношению к остальным — следствие прекратить ^[293].