Кто Вы, "Железный Феликс"? - читать онлайн книгу. Автор: Александр Плеханов cтр.№ 131

Самыми трудными месяцем на первом году существования советской власти был июль 1918 г. после разрыва союза с левыми эсерами в связи с левоэсеровским мятежом в Москве и мятежом правых эсеров в других городах центра России.

6 июля во время работы V Всероссийского съезда советов они подняли мятеж. Около 3-х часов дня левые эсеры И.А. Андреев и Я.Г. Блюмкин, подделав подпись Дзержинского, с фальшивым удостоверением проникли в германское посольство и убили посла графа В. Мирбаха. Это было на руку военной партии Германии, которой важен был повод для начала наступления на Петроград, Москву и Царицын.

Еще в середине июня 1918 г. Дзержинский получил от Л.М. Карахана сведения, исходившие из германского посольства, подтверждавшие слухи о готовившимся покушении на жизнь членов германского посольства и о заговоре против советской власти. Немцами был дан список адресов, где должны были быть обнаружены заговорщики. Кроме этого списка, был дан в немецком переводе текст двух воззваний. Дело было передано для расследования Я.Х. Петерсу и М.Я. Лацису. Несмотря на конкретные указания, предпринятые ВЧК обыски ничего не обнаружили, и все арестованные по этому делу были освобождены. Дзержинский был уверен, что германскому посольству кто-то умышленно дает ложные сведения для шантажа или для других политических целей. Его уверенность опиралась не только на то, что обыски не дали никакого результата, но и на то, что доставленные чекистам воззвания в городе не распространялись.

28 июня председателю ВЧК Карахан передал новый материал, полученный им от германского посольства, о готовящемся заговоре. В частности, сообщалось, что в Москве против сотрудников германского посольства и представителей советской власти готовятся покушения, но одним ударом можно раскрыть все нити заговора для чего необходимо в этот же день, в 9 вечера направить верных неподкупных людей для обыска по адресу: Петровка, дом 19, кв. 35 и исследовать тщательным образом все находящееся в квартире: книги, журналы, каждый клочок бумаги и др. и, если будет найдено что-либо шифрованное, немедленно доставить в посольство, где его расшифруют. Хозяином этой квартиры был доктор И.И. Андрианов, у него проживал главный организатор заговора англичанин Ф.М. Уайбер.

После получения этих сведений Я.Х. Петерс и М.Я.Лацис послали по указанному адресу наряд для обыска. Было задержано несколько лиц, в том числе учитель английского языка Уайбер, у которого было найдено на столе в книге шесть шифрованных листков. Уайбер на допросе заявил, что он политикой не занимается и не знает, каким путем попали в его книжку шифрованные листки. Один из найденных листков, начинающийся шифром, был передан Караханом в посольства для расшифровки. Посольство отослало в ВЧК расшифрованный листок и сам ключ шифра. Остальные листки расшифровали Дзержинский, Карахан и Петерс.

Ознакомившись с содержанием этих листков, Дзержинский пришел к убеждению, что кто-то шантажирует и ВЧК, и германское посольство и, может быть, Уайбер тоже жертва этого шантажа. Чтобы развеять сомнения, Дзержинский попросил Карахана познакомить его непосредственно с кем-либо из германского посольства. На встрече с Куртом Рицлером и лейтенантом В.А. Миллером, он высказал свои сомнения и уверенность, что кто-то их шантажирует. Рицлер указал, что шантаж трудно предполагать, так как денег дающие ему сведения лица от него не получают. Председатель ВЧК указал, что могут быть и политические мотивы предполагаемой мистификации, как, например, желание врагов направить их внимание по ложному следу.

Что в деле кроется какая-то интрига, Дзержинский еще более убедился после получения достоверных сведений о том, что именно Рицлеру сообщено, будто ВЧК смотрит сквозь пальцы на заговоры против германского посольства. Недоверием к себе Дзержинский объяснял тот странный факт, связывающий ему руки в раскрытии заговорщиков или интриганов, когда ему не было сообщено об источнике сведений о готовящихся покушениях. Этим недоверием он объяснял и тот факт, что в ВЧК сразу не был прислан ключ к шифру и потребовалось убеждать Рицлера дать его ВЧК, но тот первоначально предлагал весь найденный материал направить в посольство. Очевидным для Дзержинского было и то, что это недоверие было возбуждено лицами, имевшими какую-либо цель помешать раскрытию настоящих заговорщиков, о существовании которых, на основании всех имеющихся данных, не приходилось сомневаться. Он опасался покушений на жизнь Мирбаха со стороны монархистов, желавших добиться реставрации при помощи военной силы германского милитаризма, а также со стороны савинковцев и спецслужб Англии и Франции. Недоверие к Дзержинскому со стороны дававших материал, связывало ему руки.

Результаты обыска и содержание шифрованных листков и с&м способ шифрования (шифр детский — каждая буква имела только один знак, слово отделялось от слова, употреблялись знаки препинания и др.) и неизвестность источника не давали никаких нитей для дальнейшего следствия. Опыт же ему подсказывал, что источникам, не подлежавшим проверке, нельзя доверять. Кроме того, в данном случае трудно было доверять и потому, что упоминаемая в шифрованном письме некая Бендерская, видимо, соучастница заговора, была, как было сказано Рицлером, одновременно и осведомительницей посольства. Рицлер попросил ее пока не арестовывать, так как можно лишиться ценного источника информации. В расшифрованном в немецком посольстве первом листке фамилия «Бендерской» была заменена точками

Дзержинский попросил Рицлера спросить своего осведомителя, откуда он знал, что можно обнаружить материал, произведя обыск ровно в 21 час, не раньше и не позже, откуда получил шифр, какое было назначение найденных шифрованных листков, кого он знает из заговорщиков и др. Через Карахана он просил свести его с осведомителями. Но фамилия главного осведомителя не была названа, а о Бендерской сообщено, что, когда она пришла в посольство в первый раз, у нее был замечен и отобран револьвер (Поред обнаружением шифрованных листков Бендерская была приведена в ВЧК по какому-то маловажному делу и отпущена. Следствие вел заведующий уголовным подотделом Визнер,).

Наконец, Рицлер согласился познакомить Дзержинского со своим осведомителем. За два дня до покушения Дзержинский встретился с осведомителем. В начале беседы присутствовал лейтенант Миллер. Председатель ВЧК распросил осведомителя и понял, что его сомнения подтверждаются неуверенными ответами и старанием посеять к нему недоверие со стороны Миллера. Когда лейтенант стал уходить, осведомитель В.И. Гинч хотел тоже уйти, но, услышав заверение Миллера, что ему нечего опасаться и с ним ничего не случится, и он остался. В конце беседы Гинч попросил Дзержинского о пропуске в ВЧК, сказав, что он несколько раз был там со сведениями, но его не хотели выслушивать, был и в отряде Попова, но тоже толку не добился.

После свидания с осведомителем у Дзержинского больше не было сомнений в факте шантажа, но он не мог понять цели, думая, что цель шантажистов «сбить комиссию с толку» и занять ее не тем, чем нужно. А германскому посольству сообщил, что считает арест Гинча и Бендерской необходимым, но ответа не получал. Они были арестованы только после убийства графа Мирбаха.

Заместитель председателя ВЧК В.А. Александрович был введен в комиссию в декабре 1917 г. в качестве товарища председателя по категорическому требованию членов Совнаркома — левых эсеров. Он имел такие же права, как и председатель: подписывать все бумаги и делать распоряжения вместо него. Он хранил большую печать, которая была приложена к подложному удостоверению от якобы имени Дзержинского, при помощи которого Блюмкин и Андреев совершили убийство. Яков Блюмкин был принят в комиссию по рекомендации ЦК левых эсеров для организации в контрреволюционном отделе контрразведки по шпионажу. За несколько дней до покушения Дзержинский получил от Ф.Ф. Раскольникова и О.Э. Мандельштама, работавшего в Петрограде у А.В. Луначарского, сведения о том, что Блюмкин не раз заявлял, что жизнь людей в его руках, подпишет бумажку — через два часа нет человеческой жизни; вот, мол, у меня сидит большая культурная ценность поэт. Пусловский, подпишу ему смертный приговор, но, если собеседнику нужна эта жизнь, он ее оставит и т. д. Когда возмущенный Мандельштам запротестовал, Блюмкин стал ему угрожать, что, если тот кому-нибудь скажет о нем, он будет мстить всеми силами. Эти сведения Дзержинский передал Александровичу, чтобы тот взял от ЦК левых эсеров объяснения и проверил сведения о Блюмкине для предания его суду. И тогда же на собрании комиссии было решено контрразведку распустить, Блюмкина пока оставить без должности. До получения объяснений от ЦК левых эсеров Дзержинский решил о полученных данных против Блюмкина комиссии не докладывать.