Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Бронников cтр.№ 50

К ужину возмущение иссякло, а нетерпение притупилось. Тревога нарастала, строились различные предположения и догадки. Становилось понятно, что происходит нечто из ряда вон выходящее, если не зловещее. До настоящего момента ничего подобного училище не было. Попытки узнать что-то новое в батальонах инженерного факультета ни к чему не привели. Там было все по распорядку. Им вообще было все равно, потому что они третьего дня вернулись из отпуска и чувствовали себя прекрасно.

Перед ужином внезапно объявили построение. Все облегченно вздохнули и быстро построились на центральном проходе. Вышел ротный. Выглядел он далеко не празднично, усы обвисли, хмурое лицо выражало полную озабоченность и тревогу. Александр Васильевич вначале обратился с обычным вопросом к старшине:

– Фомин, все в строю?

– Так точно! – бодро отозвался тот.

Затем «Конь» осмотрел роту с правого фланга до левого и произнес: «Получить зимнее прыжковое обмундирование, РД, оружие и боеприпасы НЗ».

В расположении воцарилась гробовая тишина. Все оторопели, даже Фомин удивленно посмотрел на командира роты. А тот лишь уточнил: «Построение через двадцать минут на центральном проходе», – и ушел в канцелярию.

Ровно через двадцать минут мы стояли в полном боевом снаряжении, и по-прежнему никто ничего не знал, даже старшина. Сказать, что на душе было тревожно, значит не сказать ничего.

Вышел ротный, внес ясность, от которой стало только тревожней. Старший лейтенант Анищенко также был в полевом обмундировании, в бушлате, портупее, на боку в кобуре болтался пистолет. Он не стал нас долго мучить и сразу начал говорить:

– Только что наш вероятный противник Китай напал на дружественную нам страну Вьетнам. Сейчас там у них, на границе, идут тяжелые бои…

– То-то «китаезы» с иностранного факультета с «вьетнамами» дерутся второй день, – прервал кто-то из строя командира роты. В другое время Анищенко тут же как минимум бы обругал нарушителя субординации, а сейчас как будто даже и не услышал возгласа. Дело в том, что на иностранном факультете действительно учились офицеры и той, и другой армии, и даже из Кампучии, из-за которой тогда разгорелся весь сыр-бор, и действительно между ними начались потасовки.

– И что теперь будет? – раздался из строя робкий вопрос.

– Будем ждать решения политического руководства страны, – ответил командир роты и уже более спокойным голосом добавил: – Пока обмундирование снять, повесить в ногах кровати, оружие тоже до особого распоряжения остается в расположениях взводов. Разойдись!

– Разойдись! – продублировал команду старшина.

Строй нарушился, но никто не спешил разоблачаться, все собрались вокруг ротного. Вопрос оставался прежним: что дальше? В короткой приватной беседе офицеры, которые также были здесь, в расположении, пояснили, что в таких случаях четвертый курс немедленно получает лейтенантские звания и в течение короткого времени отправляется в бригады, то есть, по сути, воевать. Третий курс следует вместе с ними, только в звании младших лейтенантов. Второй и первый курс остаются доучиваться по сокращенной программе. Мысль об этом будоражила кровь, но никто не боялся возможного поворота событий, наоборот, все как будто желали этого. Состояние души было ни с чем не сравнимое, даже с ожиданием парашютных прыжков.

Таким образом, на спинках кроватей, в головах, висела парадная форма, на столе у ротного лежала стопка отпускных документов, а в расположении на табуретах лежало аккуратно сложенное зимнее полевое обмундирование вместе с РД. В ногах валялось оружие, под кроватями – невскрытые цинки с патронами, которые всегда хранились для таких вот неожиданных случаев в ружейной комнате роты.

Внешне все было спокойно и обыденно, но внутреннее напряжение росло. Часть первого курса была отправлена на склады для погрузки парашютов. Когда они вернулись, то сообщили, что вся автомобильная техника стоит в колонне, готовая к отправке.

Я не знаю, что происходило в тот момент в войсках, но у нас в училище все было именно так. Ближе к утру, но еще затемно, пришла команда: «Сдать оружие и боеприпасы в ружкомнату, обмундирование – в каптерку. Переодеться в парадную форму. Заместителям командирам взводов получить на личный состав отпускные документы». Начали с последнего.

Радостный гвалт прокатился по казарме. Четвертый курс метнулся по команде старшины сдавать оружие, следом третий – все согласно изначально установившейся субординации. Огромная тяжесть упала с души.

Нечто подобное мы испытали спустя десять месяцев. Кроме того, во время службы в 24-й бригаде также пришлось почувствовать шаткость мира сего, во всех смыслах этого слова. Причем дважды. Но там было проще воспринимать такие испытания судьбы – все-таки боевая часть это не училище, да и такой острой дилеммы – в отпуск или на войну – не стояло.

Почти все курсанты не стали дожидаться утра и, получив на руки документы, метнулись за порог училища прямо в непроглядную зимнюю темень. В отпуск я, да и все мы, поехали уже другими людьми.

Я окончательно, глядя на гражданскую суету, почувствовал себя «чужим на этом празднике жизни», только вот о том, что веселье могло закончиться в одночасье, знали далеко не все. «Большие знания вызывают большие печали», – повторял я тогда услышанную где-то мысль. Только через много лет я узнал, что источником этой глубокомысленной сентенции был Екклезиаст: «Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

Армия стала моим миром, моим домом, круг общения тоже замыкался в этих пределах, и, самое главное, меня это вполне устаивало. Через много лет чувство «инопланетянина» только усилилось, даже после увольнения из армии.

Сразу после трагедии в Новочеркасске к нам пришел новый командир взвода, без которого мы вполне благополучно обходились довольно долго. До этого момента нами «заведовал» по совместительству с первым взводом старший лейтенант Невмержицкий. Жаль, что он не задержался у нас надолго.

2-й взвод (1980 г.в.) В первом ряду крайний слева ст. лейтенант Баландин

Старший лейтенант Баландин был взводным в Новочеркасске и теперь возглавил нас. Человеком он был неплохим. Не придирался, не издевался, не оскорблял, но никогда и ничего не забывал. И если кто-то из курсантов вдруг опоздал в строй, то мог быть уверен, что понесет за это наказание, но адекватное проступку. Всякая мелочь оставалась в его памяти. Мне кажется, что он и теперь, спустя десятки лет, помнит, кто и где чего нарушил. Впрочем, это никого не пугало, разве что «женатиков», которым увольнение необходимо было, как воздух, а женатых теперь отпускали в субботу до утра понедельника и еще в среду вечером до утра четверга.

Холостяки отпускались только на выходные и, как правило, только днем. Готовились к увольнению тщательно. Мыли голову из банки на двоих, гладили «парадки», рубахи. В особом дефиците были носки: приходили в негодность очень быстро, а выдавались один раз в год. Костя Кожмяков решил эту проблему раз и навсегда. В гостях он не бывал, поэтому ходил в «белых носках», то есть надевал ботинки на босу ногу.