Европа. Борьба за господство - читать онлайн книгу. Автор: Брендан Симмс cтр.№ 92

Вместе неспособность эффективно провести мобилизацию, северная прокламация об освобождении рабов и провал попыток предотвратить вмешательство извне обрекли Конфедерацию на поражение. Общественное мнение в Британии не возражало против «усмирения» американцев, но было категорически против войны в защиту рабовладения. Напряженность в отношениях двух стран сохранялась хотя бы потому, что корабли британской постройки наподобие «Алабамы» ^[668] нанесли немалый урон северному судоходству. Осенью 1863 года Линкольн даже предупредил, что строительство кораблей, способных прорвать установленную Союзом блокаду, может привести к войне. Наполеон III увяз в Мексике, где реализация его имперских амбиций уже оказалась под вопросом. Иными словами, Конфедерация осталась в одиночестве и постепенно проигрывала, уступая Северу в численности армии и в промышленном развитии. В 1865 году генерал Роберт Э. Ли сдался в Апоматтоксе. Война за единство Америки завершилась.

В Европе схватка за единство Германии была в разгаре. Радикальный проект Бисмарка противостоял либеральной геополитике Англии и Франции, а также Австрии, консервативной в идеологическом и геополитическом смыслах. Решающий голос принадлежал России, которую прусский канцлер смог привлечь на свою сторону благодаря удаче и умению убеждать. В январе 1863 года поляки, ободренные поражением России в Крыму и воодушевленные победой националистов в Италии, подняли восстание, рассчитывая на помощь Франции и уповая на «либеральность» нового режима. В Санкт-Петербурге вспыхнула паника, царь Александр боялся возрождения «Крымской коалиции». Британцы и французы горячо симпатизировали полякам, правительства обеих стран делали соответствующие публичные заявления. Поскольку военная интервенция не представлялась возможной, эта риторика лишь продлевала агонию поляков – до окончательной победы русских войск. «Если британское правительство не намерено воевать, – писал в отчаянии посол Британии в Санкт-Петербурге, – пусть оно скажет об этом открыто и прекратит бессмысленные смерти и страдания восставших, которые ни за что не победят без сторонней помощи». ^[669] Австрийцы, желая успокоить собственных либералов, католиков и поляков, сохраняли осторожный нейтралитет, усугубляя, по мнению русских, свои «прегрешения» времен Крымской войны. Бисмарк же публично поддержал царя и заключил соглашение, которое перекрывало границу Пруссии и русской Польши.

Теперь канцлер находился в отличной позиции для того, чтобы использовать другую возможность заявить о прусско-германском единстве. В марте 1863 года было объявлено, что Дания официально присоединила Шлезвиг. Сейм Германского Союза под сильным давлением националистов объявил Дании войну. Большинство немецких либералов, в том числе за пределами Пруссии, призывали Бисмарка не медлить. Давняя прусская доктрина вражеского окружения тем самым распространилась по всей Германии. В отличие от 1848 года Россия осталась в стороне, как и Франция, планировавшая воспользоваться международной сумятицей для пересмотра Венских соглашений. Прусско-австрийские войска разгромили датчан весной и летом 1864 года. Шлезвиг и Гольштейн перешли под совместное управление Вены и Берлина, а Британия в очередной раз бессильно наблюдала со стороны. ^[670] Немецкие либералы и националисты ликовали по случаю первой победы под руководством Пруссии. Несмотря на большинство в ландтаге, они решили «не заметить» того, что в войне участвовали полки, содержавшиеся на налоги, которые взимались без одобрения парламента. Бисмарк отыскал магическую формулу, которая позволяла решить многие задачи внутренней и внешней политики.

Действия Бисмарка сокрушали порядок Венских соглашений извне, но имелась и внутренняя угроза европейской стабильности. Индустриализация привела к стремительному росту численности пролетариата, к появлению классового сознания и, в конечном счете, к возникновению международных политических организаций. В июле 1863 года анархисты и социалисты провели встречу в поддержку независимости Польши. Подобно либералам, они считали Российскую империю основной реакционной силой Европы и потому полагали всех ее оппонентов заведомо прогрессивными. Особо они выделяли немецкий национализм. «Германия претендует на Шлезвиг, – писал Карл Маркс еще в августе 1848 года, – по праву цивилизованного народа, встретившего варваров, во имя прогресса». В сентябре 1864 года левые политики собрались вместе, чтобы сформировать Международное товарищество рабочих, призванное стимулировать международную социалистическую революции во всем мире. ^[671] Так родилась новая европейская сила, Интернационал, которой было суждено фигурировать в риторике и политике консерваторов и в повестке дня европейских саммитов на протяжении нескольких десятилетий. Одновременно возникли геополитические фронты, поверх «традиционных» диспозиций.

На тот момент, однако, темп перемен определялся государственным радикализмом. В 1865 году Бисмарк заключил сделку с Австрией, главным барьером на пути прусской территориальной экспансии и реализации чаяний немецких националистов. Вена слабела на глазах, едва сумела поддержать Пруссию в датской войне и тщетно пыталась справиться с очередным венгерским мятежом. Венгры были категорически против лидерства империи в обновленном Союзе, особенно если предлагалось воевать. «Их войны – это не наши войны», – заявил вожак венгерских патриотов Ференц Деак в 1861 году. ^[672] Нежелание Венгрии вмешиваться всегда было ахиллесовой пятой Габсбургов, а в середине 1860-х оно сделалось фактически роковым для империи, поскольку Венгрия могла восполнить весь имперский бюджетный дефицит, если бы согласилась это сделать. Россия продолжала наблюдать нейтралитет, благожелательный по отношению к Пруссии. «Наши нынешние отношения с иностранными державами, – напомнил преемник Нессельроде, министр иностранных дел России Александр Горчаков своему собеседнику в сентябре 1865 года, – сложились в период польского кризиса». ^[673] Россия против французского революционного «национального принципа, согласно которому «Германия есть путь в Польшу». Германия – ключевой, как всегда, элемент схемы, и России желательно, чтобы в ней доминировала идеологически близкая Пруссия.