Европа. Борьба за господство - читать онлайн книгу. Автор: Брендан Симмс cтр.№ 140

В то же время Гитлер наращивал темп внутренних изменений. В феврале 1938 года он избавился от военного министра Вернера фон Бломберга и главнокомандующего сухопутными силами Вернера фон Фрича. Их сменили начальник Верховного командования вермахта послушный Вильгельм Кейтель и столь же покорный Вальтер фон Браухич в качестве главнокомандующего сухопутными силами. Также Гитлер воспользовался возможностью отстранить от дел националиста-консерватора Константина фон Нейрата, занимавшего пост министра иностранных дел, и заменил его на радикального нациста Иоахима фон Риббентропа. Теперь немецкий аппарат национальной безопасности полностью перешел в руки Гитлера. Следующей целью была Австрия, контроль над которой не только обеспечивал рейху существенный демографический и экономический прирост, но и выводил напрямую к южной границе Чехословакии. Тут Гитлер тоже воспользовался случаем; фактически он как бы подчинялся «воле судьбы». В начале марта 1938 года австрийский канцлер Курт Шушниг объявил о проведении плебисцита по поводу воссоединения с Германией. Канцлер намеревался исказить формулировку и повлиять на население таким образом, чтобы гарантировать отказ от аншлюса. Гитлер опередил Шушнига и оккупировал Австрию, вызвав вдобавок невероятный энтузиазм местного населения. Муссолини на сей раз остался в стороне. В начале следующего месяца Гитлер приказал перенести традиционную имперскую символику из Вены в «партийный» город Нюрнберг. Этот символический шаг был призван подчеркнуть преемственность национал-социалистического рейха по отношению к Священной Римской империи.

Теперь от полного подчинения Центральной Европы Гитлера отделяла лишь Чехословакия, где многочисленное и беспокойное немецкое меньшинство проживало в Судетской области, составляя более трети населения страны. Ни в Лондоне, ни в Париже не было ни малейших намерений защищать целостность Чехословакии. Более того, в Европе существовало широко распространенное убеждение, что Берлин вправе «наказать» чехов за их «недостойное» обращение с судетскими немцами; а еще бывшие великие державы продолжали питать надежды, что аппетиты Гитлера будут этой аннексией удовлетворены. Впрочем, прежде всего обе западные державы отказались вмешаться из-за откровенного страха перед перевооружившейся Германией. Никто из тех, кто помнил боевые действия против рейха в ходе Первой мировой войны, не желал нового конфликта, если такового можно было избежать. В частности, генеральные штабы Великобритании и Франции категорически возражали против сухопутной войны с Германией в 1938 году. Они не хотели одновременно сражаться с Гитлером в Центральной Европе и с Муссолини в Средиземноморье; Лондон также продолжал внимательно следить за японцами. Сотрудничество со сталинским СССР не рассматривалось по идеологическим и более прагматическим соображениям. Доминионы выступали решительно против войны за Чехословакию. Подобная война угрожала единству Британской империи, на которую Лондон опирался в своем положении «мультипликатора сил» в Европе. Даже ярые противники Германии, например, сэр Роберт Ванситтарт, отказывались воевать с Гитлером напрямую, и это ослабляло пафос их критики, обрушенной на головы «мюнхенцев». Постоянный заместитель министра иностранных дел сэр Александр Кадоган заметил, обращаясь к Ванситтарту, когда Гитлер предъявил ультиматум Австрии: «Легко быть смелым на словах, но готовы ли вы сражаться?» Ванситтарт ответил: «Нет», на что Кадоган отреагировал так: «Тогда в чем же дело? Мне кажется, трусливее всего на свете подстрекать маленького человека драться с верзилой, если вы не собираетесь ему помогать». ^[1049]

По этой причине западные лидеры стремились доказать, что Гитлер вовсе не представляет собою угрозу для мира в Европе и что не существует никакой непреодолимой пропасти между нацизмом и Западом. «Мы никогда не достигнем желаемого, – сообщил британский премьер-министр Невилл Чемберлен парламенту в начале ноября 1938 года, – если не свыкнемся с мыслью, что демократическим и тоталитарным государствам нет необходимости противопоставлять себя друг другу как два непримиримых блока». Намного лучше для Великобритании, продолжал он, «работать вместе» со своими соперниками и тем самым «содействовать международному обмену товарами и урегулированию международных отношений различными путями и на всеобщее благо». ^[1050] Пока Гитлер сознательно развязывал идеологическую войну, западные демократии по-прежнему цеплялись за стратегию взаимодействия в духе Локарно. Они отвергали отчаянные попытки Сталина создать общий дипломатический фронт против Германии. Результат такой политики оказался противоположным задуманному. Вместо конструктивного сотрудничества или принятия на себя бремени взаимных обязательств диктаторы попросту приняли как должное все уступки – и выдвинули дальнейшие требования.

Посему, когда Гитлер подступил к Чехословакии осенью 1938 года, упирая на правила Лиги Наций, которые запрещали ущемлять права меньшинств, в данном случае судетских немцев, Прага была вынуждена отражать этот натиск в одиночку. Было невозможно принять предложение Сталина о военной помощи, поскольку ни поляки, ни румыны, опасавшиеся, что Красная Армия потом не захочет уйти, не позволили СССР перебросить войска через свои территории. Муссолини решительно поддержал Гитлера. Великобритания и Франция посоветовали Праге капитулировать перед требованиями Германии; располагая сильной армией, чехи согласились прислушаться к этому совету. Чемберлен прилетел в Германию в конце сентября, чтобы оформить сделку. По условиям Мюнхенского соглашения он позволил Гитлеру аннексировать Судетскую область, промышленно и стратегически важный полукруг у богемской периферии. Чехословакия в итоге не только лишилась части территории, но и осталась беззащитной в военном отношении. Богемию мог захватывать кто угодно. А Чемберлен по возвращении домой заявил, что «привез мир нашему поколению».

Мюнхенское соглашение оказало сильное влияние на европейскую внутреннюю политику и на геополитические позиции. В конце 1938 года опрос общественного мнения показал, что 70 процентов французов готовы противостоять любым дальнейшим немецким действиям. В Великобритании давняя дискуссия между «умиротворителями» и «сопротивленцами» относительно того, как вести дела с Германией, стала главной политической проблемой. Все больше и больше лейбористов отказывались от пацифизма и склонялись к мнению, что Гитлера следует остановить; левая пресса во главе с «Дейли миррор» безжалостно клеймила «умиротворителей». ^[1051] Тори по-прежнему делились на тех, кто подобно Черчиллю, Гарольду Макмиллану и Энтони Идену считал, что уступки лишь ведут к новым притязаниям, и на чемберленовское большинство, которое полагало, что еще одна война с Германией способна уничтожить привычную цивилизацию и распахнуть дверь для коммунистического захвата всей Европы. Некоторые, например, министр иностранных дел лорд Галифакс, даже называли Гитлера «оплотом Запада против большевизма». Ситуация обострилась в ходе бурных дополнительных выборов в конце октября и начале ноября 1938 года, когда «диссиденты» из числа либералов, консерваторов и лейбористов сплотились в поддержку противников политики умиротворения. В Оксфорде агитационные материалы объясняли, что, голосуя за официального кандидата-консерватора, люди «голосуют за Гитлера»; этот кандидат все же победил, но с незначительным перевесом. Три недели спустя консервативное большинство в Бриджуотере проиграло, и этот результат был повсеместно воспринят как приговор политике умиротворения. Посыл был ясен: политика Чемберлена лишилась массовой поддержки. ^[1052]