Европа. Борьба за господство - читать онлайн книгу. Автор: Брендан Симмс cтр.№ 128

Пускай поражение и революция являлись смертельными угрозами для рейха, они также представляли собой возможность порвать с традициями федерализма, которые так долго мешали Германии реализовать свой истинный финансовый и военный потенциал. Важнейшим представлялось окончательное объединение прусской, баварской, вюртембергской и саксонской армий, которые до сих пор переходили под единое командование только во время войны. В октябре 1919 года новое Reichswehrministerium ^[959] не только объединило военные министерства Штутгарта, Мюнхена, Дрездена и Берлина, но и приняло на себя функции прусского генерального штаба. ^[960] Кроме того, в ходе прений, предшествовавших принятию веймарской конституции, адвокат-конституционалист Гуго Прейс, который составил текст большинства статей, заявил, что «внешнее укрепление империи, когда мир снаружи столкнется с единой империей, а не с отдельными народами, необходимо для [продолжения] существования Германии». Конституция зафиксировала рождение гораздо более централизованной Германии, регионы которой утратили многие прежние полномочия, особенно в финансовой сфере, какими располагали с 1871 года. Вместе с созданием единой армии централизация налогово-бюджетной политики Германии неизбежно трансформировала европейский баланс сил. Республика образца 1919 года потенциально была куда более могущественной, чем империя образца 1871-го.

Версаль, как ни удивительно, принес мало радости победителям. Франция не смогла настоять на границе по Рейну, ей пришлось довольствоваться демилитаризацией Рейнской области, а также дополнительным обещанием сотрудничества из уст Ллойд Джорджа, рассуждавшего о необходимости отразить «неспровоцированную агрессию со стороны Германии». Маршал Фош публично осудил договор как «капитуляцию» и даже как «измену». В Национальном собрании условия договора подверглись суровой критике. Но все же выборы в ноябре 1919 года население трактовало как «приговор войне»: Клемансо и его Национальный блок безоговорочно победили. С той поры французская политика определялась стремлением закрепить победу и осуществить внутреннюю «реконструкцию» и преобразования, необходимые для восполнения урона, нанесенного войной. Особое внимание уделялось репарациям – чтобы снизить налоги и чтобы убедить электорат в надежном сдерживании немецкой угрозы. Другой задачей было устранить демографический кризис, который грозил обессилить Францию в военном отношении в относительно ближайшем будущем. Рабочую силу пополняли за счет поощрения иммиграции испанцев, итальянцев и поляков. Детские сады, социальное жилье и другие государственные и спонсируемые государством формы стимулирования работников внедрялись вовсе не под давлением социалистов или феминисток, но ради скорейшего восстановления уровня рождаемости. ^[961] Что касается экономики, министр торговли Этьен Клементель предложил совместное планирование с Великобританией и Соединенными Штатами для распределения сырья, энергоресурсов и продуктов питания. Этот план был нацелен на повышение производительности труда французов и защиту от разрушительного влияния свободного рынка. Министр по делам колоний Альбер Сарро представил амбициозный план развития заморских колоний Франции, чтобы компенсировать утрату прежних позиций в Европе.

В Италии критики договора вещали об «увечной победе», которая лишила страну законных территориальных приобретений на Адриатике. «Давайте скажем прямо, – писала республиканская газета «Италия дель пополо», – мы потерпели поражение. Проиграли как вильсонианцы, проиграли как итальянцы. Мы победили в войне и проиграли мир». Правительство премьер-министра Витторио Орландо ушло в отставку. Его преемник Франческо Нитти почти сразу был вынужден бороться с радикальным националистом, поэтом и авантюристом Габриэле д'Аннунцио, который захватил истрийский порт Фиуме – ныне Риека в Хорватии – в сентябре 1919 года. Одновременно итальянской демократии приходилось отчаянно сражаться не только с последствиями Версаля, но и с социально-экономическими потрясениями, число которых стало стремительно множиться после окончания войны. На всеобщих выборах в конце года правящая либеральная коалиция уступила партиям сторонников аннексии. Больше всего от этих неурядиц приобрел бывший социалист, сторонник интервенций и ветеран войны Бенито Муссолини, чье фашистское движение «чернорубашечников», основанное в марте 1919 года, активно пополняло свои ряды. Муссолини привлекал публику, заставил ее забыть о домашних проблемах ради утверждения статуса Италии за границей.

Британцы тоже праздновали победу недолго. Коалиция Ллойд Джорджа вернулась к власти в ходе всеобщих выборов сразу после окончания войны, под лозунгом, как выразился один из кандидатов, «давления на Германию, пока та не запищит». В Ирландии, однако, радикальная националистическая партия Шинн Фейн полностью оттеснила умеренных гомрулеров и в конце концов приступила к вооруженной борьбе, требуя независимости. По всей Великобритании миллионы демобилизованных мужчин пополняли рабочую силу, питая весьма неопределенные надежды на будущее. Когда улеглись страсти, «погашенные» ценой войны и французской мстительностью (как виделось с этого берега Ла-Манша), многие британцы стали считать, что конфликт был трагической ошибкой и что Германия нуждается в «реабилитации». Поэтому, когда Джон Мейнард Кейнс опубликовал свою работу «Экономические последствия мира» (1919), он фактически стучался в открытую дверь. Кейнс, который был членом британской делегации на Версальской конференции, утверждал, что унизительные условия выплаты репараций экономически обречены на провал. Он отмечал, что общее восстановление Европы, от которого зависят мировая и конкретно британская экономика, может начаться только на Рейне. Принуждение немцев к выплате репараций лишь сократит экспорт британских товаров. Более того, «договор не содержит каких-либо положений по восстановлению экономики Европы», в нем не говорится о способах «превратить побежденные центральные империи в добрых соседей, не указывается, как стабилизировать новые государства Европы и как вернуть Россию». ^[962]

В Соединенных Штатах президент Вильсон положил Версальский договор и Лигу Наций в основу своей избирательной кампании 1920 года. Он патетично воскликнул: «Дерзнем ли мы отвергнуть эти документы и разбить сердце миру?» ^[963] Восхваляя статью 10 устава Лиги, где возлагались обязательства по защите территориальной целостности всех членов организации, как «самую суть Лиги», Вильсон призывал Соединенные Штаты принять на себя «руководство миром». ^[964] Это отпугивало «изоляционистов», но наиболее серьезное сопротивление ратификации документов оказала Республиканская партия, традиционный знаменосец американского интернационализма. Критики президента, например, бывший военный министр Элиу Рут, были обеспокоены тем, что «риторическая пена» маскирует слабую и неэффективную стратегию. Кроме того, бывший президент-республиканец Уильям Говард Тафт энергично поддерживал статью 10, но при условии, что она подразумевает абсолютное обязательство воевать, а не расплывчатый «моральный долг… дело совести, а не закона», каковой имел в виду Вильсон. Настойчивее всего республиканцы требовали конкретных гарантий безопасности для Франции – гарантий, которых Вильсон дать не мог. ^[965] Республиканцы, другими словами, критиковали президента не за то, что Лига Наций втягивает Америку слишком глубоко в мировые дела, но за то, что она делает это не очень-то удачно. ^[966]