Гамбит Королевы - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Фримантл cтр.№ 94

Пока все разделяли детскую радость Джейн, Дот вдруг поняла, как редко улыбается Елизавета, а если и улыбается, то осмотрительно, словно ее улыбки драгоценны, как бриллианты, и нельзя тратить их впустую. Может быть, Елизавета разучилась веселиться после того, как ее матери отрубили голову. Дот неожиданно посочувствовала девочке и сама себе удивилась.

Дот сидела наискосок от спинета; у ее ног трехлетний племянник Катерины играл с деревянными бусами. Ей поручили заботу о Неде, который приехал к ним на несколько месяцев. Такая работа для благородных дам, и она теперь стала дамой, хотя ей до сих пор в это не верится. Она вышивает воротник для Катерины: крошечные красные цветочки, в середине каждого жемчужина. В окна льется яркий свет; на полу лежат цветные ромбы. Дот покосилась на камин: его не мешало бы вымести. Она с трудом удержалась, чтобы не взять метлу и не подмести как следует. Она еще не привыкла к новой жизни. Раньше она была невидимкой, которая выметала золу из камина, выбивала ковры. Иногда она не то чтобы скучает по прошлой жизни, нет… Она скучает по тому, что постоянно что-то делала. Для нее в доме всегда находилась работа. Иногда она скучает по своим прежним делам. Благодаря им она оставалась сильной и крепкой, ведь ей с утра до ночи приходилось таскать тяжести, нагибаться, бегать вверх и вниз по лестнице, мыть полы, подметать, заправлять постели, складывать платья. Работа оживляла ее. Теперь она дворянка; ей положено вышивать, читать, играть в карты, читать стихи. Такие дела оказывали на нее прямо противоположное дейст вие. Ей недоставало физической работы. Хотя ей поручили присматривать за маленьким Недом, его одежду стирала специальная горничная, она же убирала за ним, а еще одна его кормила. Дот же должна просто занимать его, учить молитвам и бранить, если он плохо себя ведет, что случается редко.

Вот что значит быть женщиной в том мире, куда она вознеслась! Нужно сидеть тихо, молча, быть опрятной и красивой, во всяком случае на публике. Молодые девушки каждый день берут уроки танцев у настоящего итальянского маэстро. Он обращается с ними властно. Мэри Оделл, новенькая, немного неуклюжа, правда, танцует она неплохо. Но до Елизаветы ей далеко. Она старается быть лучшей во всем. Дот боится насмешек, поэтому не учится танцевать, а просто смотрит на девушек из угла. Рядом с ней обычно сидит Лиззи Тируит – по ее словам, она свое уже оттанцевала.

Внизу, в саду беседовали Катерина и Сеймур. Дот слышала их в открытое окно. Она рада, что их брак перестал быть тайной. Слухи о нем распространились быстро, хотя ни она, ни Уильям никому ничего не говорили. Наверное, няня Елизаветы мистрис Астли заметила, как Сеймур является к ним по ночам. Мистрис Астли – старая сплетница; она остановила Дот возле кухни, когда после свадьбы не прошло и недели.

– Дороти Сэвидж, расскажите-ка о новом павлине королевы, – сказала она, делая непристойный жест рукой.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – ответила Дот и отвернулась, но Астли перегородила ей дорогу и не дала пройти.

– Нечего задирать передо мной нос! – прошипела она. – Что с того, что ты служишь вдовствующей королеве? Моя хозяйка – леди Елизавета, принцесса крови, а твоя госпожа стала королевой только по браку.

Дот очень хотелось оттолкнуть злобную старуху, но она сдержалась. Она давно поняла, как ценно умение вовремя промолчать.

– Запомни, Дороти Сэвидж, – продолжала Астли, – пусть ты и разодета в пух и прах и королева дарит тебе красивые платья, меня ты не проведешь! Я хорошо помню, откуда ты родом!

– Мистрис Астли, я ничего не скрываю. Пусть мой отец и не был дворянином, человеком он был хорошим, – ответила Дот, выпрямляясь в полный рост и возвышаясь над низкорослой толстухой. – Голубая кровь не обязательно делает своего обладателя хорошим, – продолжала она, сама себе не веря. Неужели она способна так отвечать? Но она не зря провела столько лет при дворе, наблюдала, слушала. Она многому научилась.

Астли пыхтела и сопела, собираясь с ответом, но Дот стремительно развернулась и убежала во двор, крикнув через плечо:

– Насколько я помню, Христос был простым плотником!..

Теперь к инструменту подошла Елизавета, а Джейн Грей примостилась на краешке табуретки рядом с двоюродной сестрой. Елизавета играла популярную песенку о любви, которую все мурлыкали уже больше недели. Длинные белые пальцы Елизаветы порхали по клавишам; она расцвечивала мелодию своими вариациями, потом запела высоким голоском. Глаза у нее закрыты, но время от времени она открывала их и окидывала комнату беглым взглядом, желая убедиться, что все смотрят на нее. Все действительно смотрели на нее. Джейн была совершенно взбудоражена.

Во время паузы Елизавета ненадолго обернулась к Уильяму, который стоял у нее за спиной, подмигнула ему. Он отвернулся и удивленно посмотрел на Дот. Елизавете хотелось, чтобы все мужчины обожали ее; Дот видела, как она кокетничала даже с самыми низшими мальчишками-слугами. Правда, на Уильяма ее чары не действовали; как-то он признался Дот, что находит ее несносной. Учить Елизавету музыке его попросила Катерина, а ей он не мог отказать.

На солнце у окна тепло; Дот прислонилась головой к оконной раме и задремала. Внизу по-прежнему разговаривали королева и Сеймур. Катерина была чем-то взволнована, а Сеймур ее успокаивал, но из-за музыки она не могла разобрать слов, только интонацию: его бархатную, ее пронзительную.

– Кит, – услышала она, когда в пении наступила пауза, – мы их вернем. – Сеймур начинал злиться. – Они проявляют пренебрежение не только к тебе, но и ко мне.

В голову Дот закралась мысль: Сеймуру, как и Елизавете, больше всего хочется, чтобы им все восхищались.

– Но мой крест, Томас! Среди этих драгоценностей крест моей матери, о чем Стэнхоуп прекрасно известно! – Катерина скомкала платок. Прошло уже три месяца с тех пор, как Томас обещал вернуть ей крест. Три месяца она замужем. У нее чешется нос и щиплет глаза, как иногда бывает в такое время года; ей хочется окунуть голову в таз с холодной водой.

Она вспоминала детство, когда они с Уиллом и сестрицей Анной тайком убегали купаться на озеро. Никто не должен был знать об их вылазках. Они придумывали какой-нибудь невинный предлог – что идут собирать цветы или охотиться на бабочек, – а сами незаметно ускользали на озеро. Там они раздевались до сорочек, бросали одежду в кучу, осторожно шлепали босыми ногами по илу и входили в ледяную воду. Уилл нырял головой вперед, кувыркался, выныривал на поверхность, тряс головой, как спаниель; брызги летели от него во все стороны. Катерина и Анна не хотели окунаться с головой – мокрые волосы могли их выдать. Кроме того, Анна тогда была еще маленькая и не умела плавать.

Катерина помнила, как Анна влезала ей на спину, обхватывала ее ногами за талию и они вместе шли до тех пор, пока вода не доходила ей до подбородка. Она слегка вздрагивала, вспоминая, как прохлада окутывала ее со всех сторон, под ногами хлюпал ил. К ним подплывали рыбешки и тыкались им в ноги. Анна, охваченная радостью, хихикала ей на ухо, и сама Катерина трепетала. Ей было немного страшно: что скрывается под илом, на который она наступает босыми ногами?