– Скоро она окажется на небесах, – вздохнула сестрица Анна, которая всегда хотела верить в счастливый конец.
– Если кто и заслуживает того, чтобы оказаться в раю, то это Анна Аскью, – подхватил Уилл, но все они представляли себе костер, его жар, ужас.
– Уилл, пожалуйста, сделай кое-что для меня, – попросила Катерина. – Нужно спрятать кое-какие бумаги… надежно спрятать.
– Что за бумаги?
– Рукопись моей новой книги. Боюсь, в ней есть такое…
– Все сделаю, сестра. Скажи, где найти бумаги, и я их унесу. Даже ты не будешь знать куда.
Катерина мысленно ругала себя за то, что ей не хватает смелости защитить свою книгу. Она слишком боялась за свою жизнь, она – не Анна Аскью. Она надеялась, что ее вторая книга многое изменит, станет провозвестницей новой жизни – как солнечное затмение. Книга должна была стать ее вкладом в историю, которую будут читать несколько поколений верующих. «Стенаниям грешницы» суждено прозябать в темноте. Никто не прочтет ее мысли, и ничего уже не изменишь.
Дот выскользнула из дворца через кухонную дверь. По пути прошла мимо Уильяма Сэвиджа, который попытался ее остановить. Хотя ее сердце при виде него замерло, она сделала вид, будто не замечает его. С их встречи в галерее прошло уже несколько месяцев; он снова уезжал. Он изменился, она сразу заметила, что он осунулся и под глазами появились черные круги.
– Дот! – позвал он ее. – Моя милая, любимая! Поговори со мной… пожалуйста!
Сердце у нее часто билось, в голове невольно всплывали знакомые картины: как у него вьются волосы на затылке, его чернильно-кожаный запах. Дот прогнала от себя непрошеные мысли, как делала уже несколько месяцев. Он – просто точка, пятно на ее горизонте. Она прошла мимо, как будто он ничего для нее не значит.
И потом, сегодня у нее дела поважнее. Королева дала ей тайное задание. В руке у нее была корзина, накрытая чистым полотенцем; в корзине одеяла, еда, в том числе и пирог, но не совсем обычный. В нем запечен мешочек с порохом. Задача Дот – избавить Анну Аскью от лишних мучений. Маленький мешочек во мгновение ока перенесет ее в лучший мир. Катерина предупредила, чтобы Дот не называла себя; она сказала, что Дот должна передать корзину «инкогнито», и объяснила значение этого слова. Она не должна раскрывать свое имя, и главное – нельзя, чтобы кто-то понял, что она имеет отношение к королеве. Дот заранее придумала, каким именем назовется, если ее спросят.
– Меня зовут Нелли Дент, – громко произносила она, репетируя, обкатывая на языке выдуманное имя. – Я от христианского благотворительного общества.
Катерина сказала, что многие жалеют узников и передают им еду и теплые вещи. Такие передачи – явление вполне обычное. Возможно, стража не спросит, кто она такая.
Уильям снова окликнул ее. Дот повернулась к нему лицом:
– Уильям, я не твоя милая. Пусть я и не из благородной семьи, но я – не ничтожество.
Почему сердце у нее болит и оплывает, как огарок свечи?
– Дот! – Он схватил ее свободную руку, которую она тут же выдернула. – Позволь мне все объяснить!
– Нет, Уильям, у меня важные дела. – Она прошла мимо, направляясь к воротам. Лицо у него было такое несчастное, что она с трудом, но все же нашла в себе силы пройти мимо со словами: – Прощай, Уильям. – Хотя прошло много времени, сердце у нее еще болело. Потом боль притупилась. Дот казалось, что постепенно она совсем пройдет.
Она поспешила вниз, к реке, и окликнула лодочника. Тот подал ей руку и помог сесть в лодку; лодка покачивалась на волнах. Она неловко завалилась на скамью, едва не перевернувшись.
– Осторожно, мисс! – с ухмылкой предостерег ее лодочник.
Дот расправила юбки и поставила корзину у ног, по-прежнему крепко держа ручку – так, что костяшки пальцев побелели.
– Куда вам? – спросил лодочник.
– В Тауэр, – ответила Дот.
Лодочник тихо свистит.
– Там сейчас мучают ту бедную женщину, – сказал он, и Дот подумала: наверное, всем лондонцам известно о храброй Анне Аскью, которую пытали на дыбе. Она никого не выдала и отказалась отречься от своих убеждений. Дот не представляла, чтобы ей самой хватило мужества на такое.
– Да, наверное, – отозвалась она.
– Вы-то что там забыли? – Все лодочники любят поговорить, даже если пассажиры отвечают им нехотя.
– Я везу сладости для жены коменданта. – Так ей велела отвечать королева.
– А как вас зовут, позвольте спросить?
– Нелли Дент. – Дот постепенно входила во вкус. Ей показалось, что ложь слетает с ее губ легко и непринужденно. Ей случалось и раньше умолчать о чем-то неблаговидном или солгать во спасение, но настоящая ложь… в ней есть что-то радостное. Дот было приятно на время стать другим человеком. Примерить новое имя, как новое платье.
– Вы, случайно, не родня Дентам, у которых ферма в Хайгейте?
– Дальняя, – ответила она, снова радуясь легкости, с какой ложь слетает с ее губ. Однако она сразу вспомнила поговорку: коготок увяз – всей птичке пропасть. Как говорится, единожды солгав… И тут же утешила себя тем, что лжет ради Катерины. Она делает благое дело и надеется, что Бог простит ее.
Она окунула руку в воду, наслаждаясь прохладой: солнце печет, а на реке нет тени. Кто-то бросил в воду цветы, бархатцы, и они плывут по поверхности. За цветами плывут утки. Лодочник болтал не умолкая; Дот время от времени кивала, не слушая его. Похоже, кивки его вполне устраивают. Он жаловался то на одно, то на другое: на Темзе стало слишком много неумех, которые не отличают нос от кормы. Теперь, когда монастырей больше нет, никто не заботится о бедняках, и на улицах полно нищих и воров; Тайный совет должен что-то с этим сделать.
Он все говорил и говорил, но начинался отлив, который, к счастью, ускорял их путь. Скоро они подплыли воротам шлюза, и лодочник крикнул. Стражник повернул огромное деревянное колесо, ворота медленно распахнулись, и лодка стала подниматься. Вода плескалась в борта; Дот встала, чтобы выйти. Подошел еще один стражник, в алой с золотом ливрее, с алебардой. На поясе у него висела связка ключей.
– По какому вы делу? – спросил он.
Внутри у Дот все сжалось от страха, но она вспомнила Катерину и велела себе успокоиться. Кроме того, присмотревшись, она заметила, что стражник уже немолод и выглядит совсем не угрожающе.
– Я должна доставить вот это, сэр.
Стражник протянул руку, помогая ей выйти из лодки. Он был доволен, заметив, что нечасто в Тауэр заходят такие хорошенькие девушки.
– Я принесла продукты и одеяла для миссис Аскью, – сообщает Дот, убедившись, что лодочник уже не может их слышать. Стражник хотел забрать у нее корзину, но она потянула ее к себе со словами: – Мне приказано, сэр, передать ее лично в руки служанке миссис Аскью.
Стражник недовольно закряхтел и отрывисто велел ей подождать. Потом враскачку подошел к маленькой деревянной дверце. Он не спеша, долго перебирал ключи, осматривая каждый. Наконец нашел нужный.