Гамбит Королевы - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Фримантл cтр.№ 2

– Отец, – прошептала Мег, целуя его в лоб; от нее пахло весенним лугом. – Как вы себя чувствуете?

Он с трудом поднял руку, неповоротливую, как колода, положил ее на маленькую ладонь дочери, с трудом улыбнулся.

– Матушка, приехал Хьюик, – сообщила Мег, обернувшись к Катерине.

– Дот, – обратилась Катерина к нескладной девице, – пожалуйста, пригласи лекаря сюда.

– Да, миледи. – Зашелестев юбками, девица направилась к двери.

– Погоди, Дот! – окликнула ее Катерина, и девица замирает на пороге. – Попроси кого-нибудь из слуг принести дров, у нас осталось последнее полено.

Кивнув, Дот сделала реверанс и скрылась за дверью.

– Джон, сегодня у Мег день рождения, – напомнила Латимеру Катерина. – Ей исполнилось семнадцать лет.

Его глаза наполнились слезами. Он хотел как следует разглядеть дочь, понять, что таится в ее зеленых глазах с золотистыми крапинками, но ее лицо расплывалось.

– Моя маленькая Маргарет Невилл стала женщиной… тебе уже семнадцать! – Голос у него сел от волнения. – Скоро у тебя появится жених… самый лучший, самый прекрасный… – Неожиданно он стал задыхаться, как будто его ударили. До него сознания вдруг дошло, что с будущим зятем он так и не познакомится.

Мег украдкой вытерла глаза.

В комнату вошел Хьюик. Последнюю неделю он являлся каждый день. Интересно, зачем король приставил к нему, бывшему мятежнику, своего личного врача? Катерина считала: это знак того, что король действительно простил его. Но Латимер с ней не был согласен. Он хорошо знал короля и подозревал, что за его жестом кроется нечто большее, но что именно, он не понимал. Доктор подошел к кровати; он виделся больному черным силуэтом. Перед уходом Мег еще раз поцеловала отца. Хьюик откинул одеяло и дождался, пока схлынет волна едкого смрада. Склонившись над ним, он ощупал опухоль своими легкими, как бабочки, пальцами. Латимер ненавидит руки доктора в вечных лайковых перчатках. Хьюик никогда их не снимал; они очень мягкие, тонкие и по цвету почти такие же, как человеческая кожа. Поверх перчатки на палец надето кольцо с гранатом размером с человеческий глаз. Латимер терпеть не мог перчаток; из-за них доктор казался ему обманщиком. Он только притворялся, будто ощупывает его руками… Хьюик неприятен Латимеру еще и потому, что рядом с ним он чувствует себя грязным.

Его донимали острые приступы боли. Он дышал часто и неглубоко. Хьюик взял склянку с какой-то жидкостью, наверное с его мочой; понюхал ее и поднес к свету. Они с Катериной стали о чем-то тихо беседовать. Рядом с молодым врачом она разрумянилась. Хорошо, что Хьюик хрупок и женоподобен; Латимер считал, что он не представляет угрозы для Катерины, и все же ненавидел его. Доктор молод, впереди у него большое будущее… и он никогда не снимает перчаток. Должно быть, он очень умен, раз в таком молодом возрасте стал придворным врачом. Будущее Хьюика рисуется в радужных тонах, в то время как жизнь самого Латимера заканчивалась. Латимер погрузился в дремоту; засыпая, он слышал приглушенные голоса жены и доктора.

– Я дала ему новое болеутоляющее средство, – сказала Катерина. – Тинктуру из коры ивы серебристой и пустырника.

– У вас настоящий талант врача, – похвалил ее Хьюик. – Я бы не догадался соединить эти средства.

– Я интересуюсь лекарственными травами. Даже завела небольшой аптекарский огород… – Катерина ненадолго умолкла и продолжила: – Мне нравится наблюдать, как все растет. И еще у меня есть книга Бэнкса.

– «Лекарственные травы» Бэнкса я считаю лучшим пособием, хотя многие ученые относятся к ней свысока.

– Наверное, считают ее женской книгой.

– Так и есть, – кивает Хьюик. – Потому-то она мне так нравится. По моему мнению, женщины лучше разбираются в целительстве, чем все ученые в Оксфорде и Кембридже, вместе взятые. Правда, я предпочитаю лишний раз не высказывать свое мнение…

Мысли в голове у Латимера путались; он ловил лишь обрывки фраз. Снова вернулась острая боль; она словно раздирала его пополам. До его слуха долетел чей-то пронзительный крик; не сразу он понял, что кричит он сам. Он виновен и должен умереть… Через какое-то время боль притупилась. Хьюик уже ушел; Латимер понимал, что ненадолго заснул. Долго ли он спал? И вдруг его охватила тревога. Он должен попросить ее о последней милости до того, как лишится дара речи, но как изложишь такую просьбу словами? Сам себе удивляясь, он схватил руку Катерины, крепко сжал ее и, задыхаясь, зашептал:

– Дай мне еще настойки!

– Не могу, Джон, – ответила она. – Я уже дала вам предельную дозу. Еще немного, и…

Ее слова повисли в воздухе.

Он крепче сжал ее запястье и хрипло проговорил:

– Кит, именно этого я и хочу!

Катерина молча посмотрела на него в упор. Латимеру показалось, что он может прочесть ее мысли. Они вертятся у нее в голове, словно детали часового механизма. Наверное, она ищет в Библии подходящее оправдание для себя. Как примирить душу с поступком, за который ее могут повесить? А ведь будь он фазаном, которого на охоте принесла собака, она бы, не раздумывая, свернула ему шею из сострадания!

– То, о чем вы меня просите, навлечет проклятие на нас обоих, – прошептала она.

– Знаю, – ответил он.

Дворец Уайтхолл, Лондон, март 1543 г.

Недавно прошел снег, и крытые башенки дворца Уайтхолл сливаются с бурым небом. Внутренний двор по щиколотку утопал в слякоти; несмотря на то что во дворе между булыжниками проложили нечто похожее на тропинки, посыпанные стружкой, легкие туфли быстро промокли, а подолы юбок липли к ногам. Катерина дрожала, глядя, как конюх помогает Мег спешиться, и плотнее куталась в толстый плащ.

– Приехали, – бодро сказала она, хотя не испытывала никакой радости, и протянула Мег руку.

Падчерица раскраснелась от холода и быстрой езды. Нежный румянец окрасил ее щеки, круглые карие глаза кажутся ясными, почти прозрачными. Она немного испугана и похожа на хорошенького лесного зверька. Катерина понимала, каких усилий стоит Мег удерживаться от слез. Она тяжело перенесла смерть отца.

– Пойдем скорее в тепло! – сказала Катерина.

Два конюха уже расседлали лошадей и сноровисто обтирали им бока пучками соломы, добродушно подшучивая друг над другом. Серый мерин Катерины по кличке Кубок вскинул голову; зазвенела сбруя. Он фыркнул, испуская струйки пара, словно дракон.

– Успокойся, малыш, – увещевала его Катерина, беря под уздцы и гладя по бархатному носу. Мерин тыкался мордой ей в шею. – Его нужно напоить, – обратилась она к конюху, передавая ему повод. – Вас, кажется, зовут Рейф?

– Да, миледи, – отвечает молодой парень. – Я помню Кубка; я делал ему припарки. – Конюх смущенно покраснел; он еще не привык беседовать со знатными особами, за чьими лошадьми он ходит.

– Да, он хромал. Вы хорошо его полечили.