Босфорский поход Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Захаревич cтр.№ 80

Что же это за армия, в которой 20–30 тысяч офицеров либо калеки, либо алкоголики, либо военные преступники?

«Посидели товарищи командиры немного — и под знамена… 5 мая 1940 года армейский комиссар 1-го ранга Е.А. Щаденко подписал «Отчет начальника Управления по начальствующему составу РККА Наркомата обороны СССР». Заключительная фраза: «Несправедливо уволенные возвращены в армию. Всего на 1 мая 1940 года — 12.461» [64, с. 49].

Одна из широко распространенных лет 10–15 назад сказок — о том, как накануне Великой Отечественной Сталин якобы вернул из лагерей большое количество высших офицеров, при этом никто не удосужился привести конкретные цифры.

Не в состоянии привести их и Суворов. А как же 12.461 человек? — спросят читатели. Дело в том, что эти цифры к числу возвращенных в армию несправедливо уволенных командиров никакого отношения не имеют, а если и имеют, то самое отдаленное. Поясним.

Перед вами, дорогой читатель, яркий пример одного из шаблонных приемов Суворова, о котором многие, думаю, наслышаны — «ножницы». Он «выстригает» из какого-либо документа понравившийся необходимый ему фрагмент и на его основании начинает делать громоподобные и сенсационные заявления, хотя сам документ, откуда был «вырезан» этот отрывок, может свидетельствовать о совершенно обратном.

Взгляните внимательно на приведенный Виктором Богдановичем фрагмент и вы сразу же поймете в чем дело. Это концовка какого-то перечня. В самом его конце, очевидно в качестве примечания, фраза: «Несправедливо уволенные возвращены в армию». И все! И точка! Следующая строка (про 12.461 человека) — это суммарный итог всего документа (полное содержание которого не приводится, и о чем в нем идет речь, мы не знаем): «Всего на 1.05.40 г. — 12.461». Число 12.461, таким образом, итог неизвестного нам перечня, но вовсе не количество возвращенных на службу командиров. Их действительная численность либо неизвестна (если она не приводилась в основной, скрытой части отчета), либо известна, но по каким-то причинам не приводится, возможно, реальные цифры не понравились Суворову, коль скоро он пошел на фактический подлог.

Но далее. Ну доказал, что командиров репрессировано было очень мало (а мы уже убедились, что даже при избирательности сталинского террора, мало не получается), и остановился бы, и достаточно. Но Суворов допускает все ту же ошибку, которую допустили Исаев и Мухин, пытаясь объяснить крах советской авиации во Второй мировой войне. Виктор Богданович пытается поколебать устоявшееся мнение сразу же целым рядом, кажущихся ему «железобетонными», доводов, не замечая, что доводы эти зачастую противоречат друг другу и здравому смыслу.

Суворов доказывает, что массовых репрессий в советском офицерском корпусе не было, что арестовано было мало, что одну значительную часть расстрелянных составляли работники НКВД, а другую — «опьяненные кровью безумцы». Далее он пытается доказать, что даже те из репрессированных командиров, кто не подпадает ни под одну из вышеуказанных «категорий», — тоже «отстой» и были арестованы правильно и, следовательно, Сталин (и НКВД), устраняя их, были правы не на 50, не на 70, а на все 100 процентов! Выходит, что все до единого (!) репрессированные в 1930-е годы получили по заслугам!

Исаев и Мухин пытались оправдать успехи немецких асов-ис-требителей сначала махинациями немцев с подсчетом (занятие изначально бесперспективное, учитывая, что цифры немецких воздушных побед на Восточном фронте фактически подтверждаются противной (то есть советской) стороной), затем плохим техническим состоянием советских самолетов, затем «неправильной» (?!) тактикой немцев.

Подобным образом поступает и Суворов. Он пытается показать, что все репрессированные (хоть их и было якобы мало) являлись «мусором» и «сволочами» практически поголовно, чего не может быть даже с точки зрения обычной логики.

«…Вернемся к спискам загубленных стратегов. Первая особенность, которая бросается в глаза, — обилие в этих списках комиссаров и юристов… В списках расстрелянных:… командармов 2 ранга — 10;… армейских комиссаров 2 ранга — 15;… армвоенюрист — 1.

Всего расстреляно 26 человек, которые носили по четыре ромба. Из них только 10 являются командирами. Менее 40 процентов. Остальные — более 60 процентов — не командиры. Остальные — балласт. Их потеря боеспособность Красной Армии никак не снижала. А только повышала.

А вывод все тот же: мало товарищ Сталин их стрелял. Непростительно мало. Один армвоенюрист. Один корвоенюрист… да четыре диввоенюриста, да там еще бригвоенюристы. Список обидно короткий. Всему виной непростительная и даже преступная сталинская доброта. Именно она мешала наведению настоящего порядка в стране и в армии» [64, с. 55, 59].

Познакомившись с характеристикой, которой Суворов наградил комиссаров, складывается впечатление, что комиссар 1930-х — это все тот же человек в кожанке с красным бантом и маузером, образ которого знаком советскому поколению по фильмам о гражданской войне. Ан нет, подобное «комиссарство» прекратило свое существование еще в середине 1920-х. Комиссар эпохи гражданской войны, имевший власть, равную командирской, имевший право этого самого командира в случае чего пристрелить и сам возглавить воинскую часть, этот комиссар ушел в небытие.

«Важнейшим мероприятием военной реформы (1924–1925) явилось практическое введение единоначалия в Советских Вооруженных Силах. Оно проводилось в двух основных формах. В тех случаях, когда командир был коммунистом, он обычно становился и комиссаром, объединяя в своих руках руководство боевой подготовкой, административно-хозяйственной деятельностью и всей партийно-политической работой. У него имелся помощник по политической части.

…Если же командир был беспартийным, он отвечал только за боевую подготовку и административно-хозяйственные функции, а партийно-политической работой руководил комиссар, который вместе с командиром нес ответственность за моральное состояние и боевую готовность части.

…Напомню, что в 1928 году по указанию ЦК партии приказом РВС было введено Положение о комиссарах, командирах-единоначальниках и помощниках по политической части. Этим положением за комиссаром закреплялись партийное и политическое руководство и ответственность за морально-политическое состояние части (соединения), он полностью освободился от контрольных функций» [27, с. 99—100].

Тем не менее комиссарское звание в войсках сохранилось. Каковы были функции комиссаров в частях? Жуков вкратце уже обрисовал их — партийно-политическая работа, но в то же время ответственность за моральное состояние и боевую готовность части. Подчеркнем следующее — в боевой обстановке комиссар зачастую участвовал и в планировании, и в проведении боевых операций, разделяя с командиром ответственность за их исход.

«Ваш приказ № 01033 получили 11 января. Приступили к немедленному исполнению. Абрамов (Абрамов Н.П. — бригадный комиссар, член Военного совета 47-го ск. — С.З.) осужден и приговор приведен в исполнение 10 января (любопытно, что командир 47-го ск Дашичев каким-то образом отделался только понижением в должности. — С.З.).

… Следствие по делу командира и комиссара 662-го полка (163-й стрелковой дивизии. — С.З.) закончено. В Юнтусранту посланы прокурор и трибунал, суд состоится 11.01. в присутствии личного состава 662-го полка и представителей других частей 163 сд.