Босфорский поход Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Захаревич cтр.№ 26

А для чего в начале 1930-х осуществили коллективизацию? Сталин прекрасно понимал, что «частник»(«кулак») не даст бесплатно столько провианта, сколько требовалось на всю ораву РККА в будущей войне, а кроме того, и воевать за товарища Сталина не станет. Как действовать в этой ситуации? А просто ликвидировать «частника», а остальных подмять волевым решением и силой! Поэтому советское народное хозяйство к середине 1930-х и стало представлять собой смесь военного коммунизма (колхозы) и рабовладельческого строя (ГУЛАГ).

Преимущества такой гениальной системы «хозяйствования» заключались в том, что средств на само ее функционирование отпускалось минимум (вся электрификация и механизация деревни осуществлялась фактически уже после Второй мировой войны), а 100 % дохода доставалось государству (Старый советский анекдот: — Что такое скелет? — Это колхозник, который сдал государству шерсть, сало, мясо и яйца!).

При этом никого не приходится упрашивать: приказал — получил, вот и весь принцип! «Зэки» же вообще практически ничего не стоили, а построили практически всю промышленность, вся индустрия создавалась именно ими, а не комсомольцами-добровольца-ми. В случае войны крестьян в колхозах можно было ободрать, как липку, ничего не дав взамен, послать на фронт на убой, а оставшимся предоставить возможность выживать как угодно — никаких прав жители сельской местности, лишенные паспортов, не имели. Про «зэков» и говорить не приходится. Гегемон же (рабочий класс) в награду за труд (за 3 копейки) получил в итоге фактический 12-часовой рабочий день и семидневную рабочую неделю, женский и детский рабский труд, возможность получить от 10 лет до высшей меры за опоздание на рабочее место по любой причине и отсутствие возможности сменить место работы.

Все эти драконовские меры, так же как и расстрел 12-летних, были закреплены законодательно еще до войны, но российский официоз до сих пор предпочитает не комментировать сей примечательный факт.

СССР в 1930-е годы превратился в один большой военный лагерь.

Конец 1920-х — первая половина 1930-х годов — время буйного расцвета советской военно-теоретической мысли (надо полагать, это опять-таки случайное совпадение — основание Сталиным военного лагеря и одновременный всплеск «стратегической» публицистики). Какие же «идейки» обуревали сталинских стратегов?

Труды Фрунзе мы уже упоминали. Военная доктрина Советов была насквозь агрессивной уже тогда, и это не личное мнение Михаила Васильевича. Вспомните: еще в 1923 году он ратовал за сокращение вооруженных сил и переход на милиционную систему. Но уже через два года Фрунзе грозит войной Европе. В чем причина такой метаморфозы?

А дело в том, что в 1923 году Фрунзе еще не был наркомвоенмором Советской республики и не приобщился к таинствам внешней политики. Его выступления 1923 года — простая реакция на ленинские инициативы. Заняв же пост главы вооруженных сил, Михаил Васильевич стал выразителем взглядов руководящего центра государства. Отсюда легко сделать вывод о том, какая внешнеполитическая линия главенствовала в Кремле в 1925 году.

У Фрунзе был еще один любопытный труд — «Фронт и тыл в войне будущего». Похоже, что этой войной будущего бредили все без исключения советские военачальники.

Но Фрунзе скоропостижно «скончался». Какими военно-стратегическими «изысками» порадовали его «наследники»?

«В конце 1920-х годов вышел в свет серьезный труд Б.М. Шапошникова «Мозг армии», в котором был проанализирован большой исторический материал, всесторонне обрисована роль Генерального штаба, разработаны некоторые важные положения по военной стратегии.

…Дело прошлое, но тогда, как и сейчас, считаю, что название книги «Мозг армии» применительно к Красной Армии неверно. «Мозгом» Красной Армии с первых дней ее существования являлся ЦК ВКП(б), поскольку ни одно решение крупного военного вопроса не предпринималось без участия Центрального Комитета» [27, с. 109–110].

Многие полагают, что в этом абзаце своих мемуаров Жуков в духе времени, что называется, «лизнул» родную партию и правительство. Однако это не так и факт заключается в том, что этот посыл Жукова на все 100 % соответствует действительности: без согласования со Сталиным и ЦК ни один даже не первостепенной важности военный вопрос не решался.

Правда, есть один любопытный момент: тот же Жуков совершенно справедливо отмечает тот факт, что, по крайней мере до 1943 года, Иосиф Виссарионович в оперативных и военно-стратегических вопросах разбирался очень слабо. Вот и выходит, что у руля советской военной машины до середины Отечественной войны находился профан.

«Появление труда «Мозг армии» вызвало живой интерес среди командного состава РККА и нашло широкий отклик на страницах военной печати как у нас в стране, так и за рубежом… Много лет прошло после выхода в свет трех книг «Мозг армии», многое, конечно, за это время изменилось… Но и сегодня значение труда Б.М. Шапошникова по-прежнему огромно…» [14, с. 61–62].

Значение труда «Мозг армии» на самом деле большее, чем может показаться читателю. Его публикация (1927–1929) обеспечила бывшему царскому полковнику Шапошникову головокружительную карьеру в Красной Армии. Нет никаких сомнений, что если бы не выход в свет этого произведения, Борис Михайлович разделил бы где-нибудь в конце 1930-х незавидную судьбу многих и многих своих коллег, попавших в сталинские остроги.

Коба уже приступил к формированию «команды войны», а поскольку сам, как уже отмечалось выше, в военном искусстве понимал мало, действовать ему приходилось на ощупь. Отрывок из мемуаров А.С. Яковлева характеризует, насколько тщательно и в то же время осторожно и скрытно отбирал Сталин свою команду:

«Уже с начала лета 1939 года Сталин меня стал вызывать для консультации по авиационным делам. Первое время меня смущали частые вызовы в Кремль для доверительного обсуждения важных вопросов, особенно когда Сталин прямо спрашивал:

— Что вы скажете по этому вопросу, как вы думаете?

Он иногда ставил меня в тупик, выясняя мнение о том или ином работнике. Видя мое затруднительное положение, смущение и желая ободрить, он говорил:

— Говорите то, что думаете, и не смущайтесь — мы вам верим, хотя вы и молоды. Вы знаток своего дела, не связаны с ошибками прошлого и поэтому можете быть объективными больше, чем старые специалисты, которым мы очень верили, а они нас с авиацией завели в болото.

Именно тогда он и сказал мне:

— Мы не знаем, кому верить» [81, с. 179].

Это было накануне войны.

Выход в свет в 1927 году «Мозга армии» привел к тому, что уже в следующем году Шапошников становится начальником Генерального штаба Красной Армии. Чем произвел впечатление этот труд на «мозг Сталина»?