Босфорский поход Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Захаревич cтр.№ 163

Шапошников. Нет такого указания.

Проскуров. Это так точно. Есть такое указание, свидетелями являются Смородинов и Тимошенко. Нужно создать такие отряды обязательно, а то в военное время активным путем добивались средств разведки. Не надо этого бояться.

Сталин. Надо, чтобы они язык населения знали. Что Вы русских бросите в тыл, ничего они не знают-языка не знают, нравы не знают. Разведчики языкдолжны знать. Сколько людей Вы послали в Финляндию теперь в мирное время? Не посылали и не думаете посылать.

Проскуров. Разведчиков посылаем.

Сталин. Нет, не верно, не посылаете, а Финляндия послала человек пять разведчиков, мы поймали, двоих убили. Уже перебросили. Берут наши паспорта, что угодно и посылают. Вы не засекречивайте это дело, а докладывайте… Вы люди из разведки, должны знать, как это делается, я не разведчик. Вот об этом нужно было бы сказать».

В июле 1940 года комдив Проскуров будет арестован и расстрелян. Его место на посту начальника Разведуправления РККА, а заодно и пост заместителя наркома обороны, займет «коротышка, выдвиженец» и «сукин сын» (характеристика В.И. Чуйкова) Ф.И. Голиков, человек из команды Тимошенко, занимавший во время польского похода 1939 года пост командующего 6-й армией Украинского фронта.

В завершение заседания выступил сам товарищ Сталин. В самом начале он обосновал необходимость войны с Финляндией. И снова, как и в случае с Шапошниковым, мы слышим из его уст чистую правду, он только умалчивает о том, что угроза Ленинграду в Действительности исходила не от финнов, а от Антанты.

«Сталин…Невозможно было обойтись без войны. Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов (а точнее, финны не отдали сами те острова и территории, которые требовал Сталин. — С.З.), а безопасность Ленинграда надо было обеспечить безусловно, ибо безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30–35 оборонной промышленности нашей страны… но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны. Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское, — это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против Советской власти (ясно, что финнам подобная задача не под силу, речь идет об Антанте. — С.З.)…

Там, на западе, три самые большие державы вцепились друг другу в горло, когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам представляется благоприятная обстановка для того, чтобы их («их», а не финнов! — С.З.) в этот момент ударить. Было бы большой глупостью, политической близорукостью упустить момент и не попытаться поскорее, пока цдет там война на западе, поставить и решить вопрос о безопасности Ленинграда. Отсрочить это дело месяца на два означало бы отсрочить это дело лет на 20 (/— С.З.), потому, что ведь всего не предусмотришь в политике. Воевать-то они там воюют, но война какая-то слабая, то ли воюют, то ли в карты играют.

Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено. Стало быть благоприятная обстановка для того, чтобы поставить вопрос об обороне Ленинграда и об обеспечении государства был бы упущен. Это было бы большой ошибкой».

Все остальное, сказанное Сталиным, было не столь интересно. Иосиф Виссарионович прав — война с Финляндией действительно началась для того, чтобы обезопасить Ленинград. Обезопасить от ответного удара Антанты, который несомненно последует после вторжения Красной Армии на Босфор.

В завершение, что касается военной составляющей истории с прорывом линии Маннергейма.

Большой ошибкой является святая уверенность большинства историков в том, что прорыв 11–13 февраля 1940 года в районе Суммы-Хотинен свидетельствовал о некоем «новом качестве» Красной Армии и стал чуть ли не предзнаменованием грядущих побед над вермахтом в Великой Отечественной войне, а зарубежные обозреватели и эксперты и, в свою очередь, военно-политическое руководство Третьего рейха не сумело по достоинству оценить значимость происшедшего на Карельском перешейке события (и недооценило мощь РККА), за что и поплатилось.

На самом деле все зарубежные оценки боевых качеств Красной Армии были справедливы. Сама февральская операция Северо-Западного фронта ничем не превосходила такие сражения, как, например, действия Антанты на Сомме в 1916 году или при Амьене в 1918-м. Почему же в указанных двух случаях прорыва фронта не произошло, а на Карельском перешейке он имел место? Да только потому, что противником РККА выступала маленькая финская армия! Бреши на Сомме и у Амьена немцам удалось ликвидировать, заткнуть их, потому что было чем. У финнов же никаких резервов и техники под рукой не оказалось. Маршал Маннергейм говорил, что если бы он имел под рукой пару шведских дивизий (в чем шведы финнам отказали), его фронт был бы намного устойчивее. Нет ни малейшего сомнения в том, что действительно, обладай финны хотя бы парой «лишних» дивизий, и они заткнули бы «дыру» в своей обороне.

Методичное продвижение союзных войск 8 августа 1918 года с двухчасовой остановкой в ходе Амьенской операции экспертами называется существенной ошибкой командования Антанты, давшей немцам шанс перегруппироваться для ведения активной обороны. Что уж говорить о недельыом(!) (с 11 по 17 февраля 1940 года) «расширении прорыва» войсками Северо-Западного фронта или о недельной же «оперативной паузе» (с 23 по 28 февраля). Если бы в феврале 1940 года Северо-Западному фронту СССР противостояла более сильная и многочисленная армия — никакого прорыва не произошло бы. В 1942 году Красная Армия будет неоднократно использовать «методы Карельского перешейка» в ходе первого (нигде до сих пор официально не зарегистрированного) стратегического наступления советских войск на всем протяжении советско-германского фронта, и все эти попытки завершатся провалом.

Успеху Тимошенко, помимо превосходства РККА в силах и недостатка этих самых сил у финнов, способствовали и еще три обстоятельства.

Первое — отсутствие у финнов достаточного количества полевой артиллерии. Советские артполки, пользуясь отсутствием контрбатарейной борьбы со стороны противника, безнаказанно расстреливали ДОТы из 122- и 152-мм орудий с пистолетной дистанции, чего, естественно, не произошло бы при столкновении с более насыщенной артиллерией армией.

Второе обстоятельство, сыгравшее на руку войскам Северо-Западного фронта — это отсутствие у финнов достаточного количества противотанковых пушек, в том числе и на вооружении ДОТов (эту слабость в своих докладах отмечают и командиры советских частей). Пользуясь указанным обстоятельством, советские танки, в том числе и легкие, подъезжали к ДОТам вплотную и закрывали их амбразуры своим корпусом, способствуя тем самым продвижению вперед пехоты.

Третьим обстоятельством являлся, как уже отмечалось выше, преждевременный отход финнов по всей линии обороны Карельского перешейка, за исключением Кексгольмского рубежа (р. Тайпалеен-Иоки — оз. Суванто-Ярви).

Прорыв линии Маннергейма — еще один неимоверно раздутый мыльный пузырь советской пропаганды!