Наследница царицы Савской - читать онлайн книгу. Автор: Индия Эдхилл cтр.№ 83

– Но я и так знаю.

– И что же ты знаешь, милая Ваалит? – улыбнулась она.

– Я знаю, что все женщины и все мужчины разные. И все одинаковы. Некоторые счастливы везде, а некоторые нигде не могут быть счастливы. И все без исключения – цари и царицы в своем мире.

Я ожидала, что она снова засмеется, но ошиблась. Вместо этого она улыбнулась и провела по моей щеке прохладной рукой.

– Да, у себя в душе все мы – цари и царицы. Ты знаешь в четырнадцать лет то, чего многие не узнают никогда.

А потом она произнесла слова, которые, словно горячее вино, согрели мою кровь:

– Маленькая богиня, когда-нибудь ты станешь такой же мудрой, как твой отец. Ты создана для того, чтобы править, ты рождена быть царицей.

Несколько ударов сердца я грелась в солнечном свете ее похвалы, а потом сдержала свои мечты, словно гарцующих коней.

– Ты очень добра. Но здесь это все не имеет значения. В конце концов, я ведь всего лишь царская дочь.

На это царица Савская ничего не сказала. Что она могла сказать, если мы обе знали, что я говорю жестокую правду?

Соломон

Он не мог запретить себе смотреть на свою гостью и любоваться ее роскошной зрелой красотой, естественной и свободной, как будто красота была покрывалом, которое она изящно и легко носила. А еще теперь он стал замечать, что и дочь его часто видится с царицей. Сегодня он стоял в длинной галерее над садом Женского дворца и снова смотрел на них обеих – Билкис и Ваалит. «Они стали близкими, как сестры. Нет, не сестры, между ними другая связь». Но он пока не мог подобрать названия тому, что их связывало.

Внизу, в женском саду, его Ваалит и царица Юга сидели рядом, совсем близко, словно дочь и мать. Царица говорила, а девочка смеялась. Вот Билкис протянула руку и коснулась волос Ваалит, накручивая на палец огненно-рыжую прядь. Потом царица сказала что-то. Девочка улыбнулась, а после с лица ее исчезло всякое выражение. Обе сидели неподвижно. В медовом солнечном свете они казались застывшими в янтаре.

Затем Ваалит пожала плечами и засмеялась. Соломон вдруг почувствовал усталость. Он закрыл глаза, чтобы не видеть восторженного лица дочери. «Я рад, что она счастлива. Конечно, я рад, но…»

«Но что, о великий царь? – с издевкой спросил внутренний голос. – Но для твоей дочери эта чужая женщина теперь значит больше, чем ты? Ты для нее уже не самый желанный собеседник?»

А потом явилась еще одна мысль, ясная, безжалостная, как смерть, острая, словно только что закаленный клинок: «А ты хотел всегда держать ее при себе?»

Он отшатнулся от темного соблазна. Нет, конечно, этого он не хотел! Он хотел, чтобы его обожаемая дочь получила все то, чего желали другие женщины: дом, мужа, детей. Нельзя душить дочь в объятиях своей отцовской любви. «Но Ваалит еще такая юная…»

«Ей почти четырнадцать. Ее мать вышла за тебя замуж, когда была немногим старше, чем Ваалит сейчас». Соломона приучили смотреть правде в лицо. Теперь он заставил себя снова взглянуть на то, что происходило в саду внизу. Освободив свой разум от лишних мыслей, он внимательно рассматривал Ваалит, словно видел ее впервые.

И он не узнавал свою дочь: она выросла высокой, гибкой и стройной, как пальма. Ее когда-то непослушные волосы были укрощены и заплетены в косы, уложенные короной. Тонкое льняное платье обрисовывало изгибы бедер и округляющуюся грудь.

«Она уже не ребенок. – Соломон впустил в свое сердце эту правду. – Она все еще моя дочь, но скоро станет чьей-то женой».

В саду внизу Билкис продолжала что-то говорить. Она излучала страстную настойчивость, царь видел это, хотя и не слышал слов. Дочь, словно зачарованная, не сводила глаз с чужеземной царицы. Взгляд девочки сиял, словно лунный свет…

«О Билкис, ты пленила мое сердце. Неужели ты завоюешь и мою дочь?» Ведь царице Юга предстояло рано или поздно вернуться в свою страну и оставить на память лишь тоску.

«А нужно ли ей возвращаться? – спросил внутренний голос. – Ты царь Израиля, Иудеи и многих других земель. Разве ты не можешь удержать одну-единственную женщину, если желаешь ее?

Нет. Нет, об этом даже думать нельзя». Никогда раньше Соломон не понимал по-настоящему, как человек может действовать против собственного здравого смысла. В своем ослеплении он кичился тем, что всегда все решает с помощью холодного рассудка, всегда делает то, что правильно, справедливо и обдуманно, и в ход его мыслей не вмешиваются прихоти и страсти.

«Ведь я не знал, что такое соблазн. Теперь же… Теперь я расплачиваюсь за свою заносчивость». Ибо соблазн слушаться лишь собственных желаний терзал его, словно леопард, поймавший добычу.

«Ты – царь. Поступай как пожелаешь, – нашептывал ему соблазн, словно змей, свернувшийся под сердцем. – Поступай как пожелаешь. Твой отец, Давид Великий, ни в чем себе не отказывал. А ты разве не такой же царь, как он?»

«Нет, – прошипел злой змей. – Нет, ты не такой и сам об этом знаешь. Великий царь поступил бы так, как ему захотелось бы. Разве что-то имеет значение, кроме твоих желаний?»

Внизу в женском саду царица и царевна спокойно сидели рядом у фонтана. Их не затрагивали его темные желания. Ваалит что-то говорила, честно и открыто. Билкис слушала и кивала, перебирая пальцами горсть алых бутонов роз, которые лежали у нее на коленях.

«Ты желаешь ее, и ты царь. Возьми то, чего желаешь. Кто смеет противиться желаниям царя?»

– Я. – Это произнесенное шепотом слово отразилось эхом от прохладных каменных стен. – Я, – повторил Соломон.

Он закрыл глаза, спасаясь от яркого сияния соблазна. А когда осмелился снова взглянуть вниз, на сад, дочь и царица уже ушли. Остались лишь солнечные блики на воде фонтана и аромат роз, витавший в воздухе.

Билкис

Позже, когда стало невозможно взять свои слова назад, Билкис поняла, что стремилась вперед чересчур быстро и слишком надеялась на обещание богини. «Матерь сказала мне, что я найду наследницу. Привела меня к ней. Но я сама должна ее заполучить. Неужели я надеялась, что Аллат на крыльях ветра перенесет девочку из Иерусалима в Саву?»

Она слишком радовалась и повела себя самонадеянно. «Да, но, если бы не это, если бы я была так мудра, как думала о себе, никогда бы мне не лежать в объятиях царя Соломона».

Билкис успела увидеть Иерусалим издали и осмотреть его улицы; она оценила все богатства, которые показывал ей царь. Ей даже разрешили полюбоваться Великим Храмом, венчавшим собой высокий холм, войти во внешний двор, где огромная медная чаша покоилась на спинах двенадцати волов, и лицезреть две колонны у входа в сам храм.

Но из всех сокровищ Иерусалима величайшим оказалось найденное в стенах дворца, столь бесценная жемчужина, что Билкис позволила алчности возобладать над здравым смыслом. В будущем, когда ей хотелось поспешить, она всегда нашептывала себе эту историю как тихое предостережение.