Наследница царицы Савской - читать онлайн книгу. Автор: Индия Эдхилл cтр.№ 123

– Ничего для себя, – повторил он. – Царевна Ваалит, твоя просьба удовлетворена. Когда ты поедешь на юг с царицей Утра, госпожа Гелика отправится с тобой. Я знаю, каково потерять дочь, и не буду отнимать дочь у Гелики.

Я хотела было поклониться в знак благодарности, но отец подхватил меня и прижал к себе, словно маленькую девочку. Теперь, крепко обнимая его, я уже не сдерживала слез.

– Ты не теряешь меня, отец. Ты приобретаешь лучшую союзницу.

Но его шерстяная туника заглушила эти слова, и я не знаю, услышал ли он меня.

Гелика

Она осмеливалась мечтать о будущем дочери, надеяться на ее счастье. Но не на свое. Гелика смирилась с тем, что ее ожидает лишь отчаяние, и не решалась ни о чем просить. Достаточно, что царевна Ваалит поклялась спасти ее дочь. Гелика держалась за это обещание так же крепко, как за поводья коня, – насколько позволяли ее силы и умение.

И царевна Ваалит сдержала слово. Она пришла к Гелике с улыбкой и словами, которые звенели, словно клинки в спертом воздухе внутреннего дворика:

– Отец отпускает тебя, Гелика. Ты поедешь со мной в Саву. И это еще не все: ты будешь командиром моей стражи. Никаулис – командир телохранительниц царицы, а ты будешь главной телохранительницей наследницы.

Гелика недоуменно посмотрела на нее, а Ваалит протянула ей большой сверток алой ткани, который держала в руках:

– Возьми, Гелика. Это тебе.

«Что-то не так. Я ничего не чувствую. Никакой радости. Слишком поздно».

Царевна попыталась сунуть сверток ей в руки:

– Возьми же, разверни. Давай я тебе помогу.

«Неужели она слепа и не видит, что говорит с призраком?»

Гелика стояла, холодная и неподвижная, и Ваалит, снова взяв сверток, опустила его на землю. Быстро наклонившись, царевна развязала ткань, скрывавшую то, что она принесла. Она поднялась и вложила что-то Гелике в руку. Это оказался кинжал, длинный и острый. Вокруг рукоятки обвился позолоченный леопард. Глазницы у него отсвечивали зеленым – в них были вставлены изумруды.

– Леопард – савский зверь. Понимаешь? Ты командир моей стражи. Ты снова стала воительницей, Гелика.

Царевна сомкнула пальцы Гелики на рукояти кинжала и на шаг отступила. Гелика, рассматривая его, провела пальцем вдоль лезвия, но у нее так дрожали руки, что она уронила леопардовый клинок. Железо звякнуло о плиты, словно колокольчик.

– Никаулис объяснила, что тебе понадобится, чтобы сопровождать меня. Я все принесла, все готово – примерь. И всю одежду я приказала пошить в моих цветах. – Царевна погладила алую кожу, по которой разбегались вышитые золотыми нитками языки пламени. – Это мои цвета и моя эмблема. Смотри, я приказала вышить на тунике феникса. Тебе нравится?

Царевна с надеждой улыбнулась, и Гелика вдруг поняла, что девочка робеет, а ее гордость – лишь защита от неуверенности. «Феникс. Птица, переродившаяся в пламени. Разве могу я ждать более ясного знака?»

Все сомнения испарились, вся боль и гнев сгорели и осыпались пеплом. Гелика склонила голову, безмолвно принимая милость своей богини, а потом взяла у Ваалит тунику и сжала в руках огненно-красную кожу.

– Да, царевна. Да, мне очень нравится.

Билкис

В день своего отъезда она пришла к нему в последний раз. В последний раз поднялась по длинной лестнице в рай, который он создал для них на крыше. Сердце говорило, что он ждет ее здесь, и оно не обмануло. Когда она выбралась на простор, залитый медом солнечного света, Соломон ждал ее там, над Иерусалимом. Он протянул к ней руки, и она припала к нему.

Так они стояли обнявшись, пока медленные удары ее сердца не слились с его сердечным ритмом, пока не начало казаться, что у них одно на двоих дыхание, благоухающее розовой водой и миррой. И тогда она поняла, что пора заговорить.

– Соломон… – начала она.

– Нет, – сказал он, – позволь мне.

Она склонила голову, зная, о чем он скажет дальше, и зная также, что его слова лишь причинят боль им обоим.

«Но он имеет право их произнести, а я имею право выслушать. Это все, что мы можем».

Соломон скользнул руками вверх по ее телу и обхватил ее лицо ладонями.

– Любовь моя, душа моя, останься со мной. Ты хочешь этого, я хочу этого. Ты царица, я царь, кто может запретить нам?

«Кто, кроме нас самих?» На миг, на один вздох она позволила, чтобы ею овладел соблазн, растекаясь по телу, словно горячее вино. А потом она заставила себя улыбнуться и накрыла его руку своей, переплетаясь с ним пальцами. Она отняла его ладони от своего лица, но пока не отпускала.

– О Соломон, не имеет значения, чего хочешь ты и чего хочу я. Сейчас дело не в этом. И даже если бы это имело значение – любимый, тебя ведь называют Премудрым, и ты должен понимать, что я слишком стара и гожусь тебе в матери. Я слишком стара, чтобы родить тебе царевну. То есть царевича, ведь здесь ценят сыновей. Связаться с бесплодной чужеземкой – вдвойне безрассудно. Такова правда.

Она закрыла глаза, защищаясь от будущего, в которое он ее звал, будущего, которое она видела.

– А если я хочу безрассудства? Если я скажу: живи со мной, любимая моя, горная моя голубка? Если я скажу: не оставляй меня, сестра моя, благоухающая пряностями и миррой?

– Ты и так знаешь мой ответ, Соломон Премудрый, и знаешь, что разделяет нас, как если бы между нами лежал меч. Разделяет нас правда.

Он зажал ей рот ладонью, его прохладная рука не давала ей произнести ни слова.

– Не говори мне правду, любимая. Сейчас, в этот миг, не надо, чтобы между нами стояла правда. Говори мне то, что я хочу услышать, любовь моя. Лги мне. Говори мне прекрасную ложь.

Потрясенная, она обхватила его запястья. Зажимавшая ей рот ладонь скользнула на ее щеку.

– Что тебе сказать? Что мой возлюбленный хотел бы услышать?

– Скажи, что любишь меня.

– Я люблю тебя. Я всегда любила тебя. Я любила тебя еще до того, как ты родился, и буду любить до конца своих дней. Это правда. Разве этого мало?

– Да, мало. Скажи, что любишь меня больше, чем…

– …чем корону? – Она прижалась щекой к его ладони. – Это ведь скорее оковы, чем сокровище.

– Скажи, что любишь меня больше своей чести. Больше своего долга. Скажи… Скажи, что, если бы ты была достаточно молода, чтобы родить мне ребенка, ты бы осталась. – Он намотал на запястье ее волосы. – Скажи мне это.

Теперь он приказывал ей, как царь. Она твердо посмотрела ему в глаза:

– Если тебе угодно, господин мой. Да, если тебе угодно это услышать. Да, я осталась бы.

Она скользнула в его распростертые объятия и положила голову ему на грудь, слыша, как бьется его сердце, медленно и гулко, неустанно и терпеливо. Своим дыханием он согревал ее лоб, губами касался кожи.