Пока не взошла луна - читать онлайн книгу. Автор: Надя Хашими cтр.№ 31

Кроме того, я не могла придумать ничего лучшего. Мы собирались в Лондон.

Ферейба

18

Мы прибыли в маленький турецкий городок Менген, уютно расположенный между большими фермерскими участками. Свежий воздух и зелень напоминали мне отцовский сад. В первый день мы отправились искать пристанище. К счастью, Махмуд окончил университет и успел научить Салима английскому в достаточной мере, чтобы объясняться хотя бы с некоторыми местными жителями. Он знал английский намного лучше, чем я.

– Салим, давай поговорим с теми людьми, – сказала я, указывая на группу мужчин, выходивших из мечети.

Я поправила платок на голове. Свой иранский головной убор я сняла и повязала голову платком, чтобы в этой новой стране меньше выделяться из толпы. Носить на голове один лишь платок было приятно – все равно, что вернуться в прошлое.

– Мадар-джан, подожди тут с младшенькими, я сам с ними поговорю. Все равно ты по-английски почти ничего сказать не можешь.

Я хотела было возразить.

– Мадар-джан, я могу это сделать, – сказал Салим, твердо глядя мне в глаза.

Я кивнула.

Салим подошел к одному из мужчин, затем ко второму, к третьему. Каждый отгонял его, отрицательно качая головой, недобро косясь и пожимая плечами. Салим оглянулся вокруг. Он потеребил часы, мельком посмотрел на них, а потом, украдкой, – на людей, столпившихся у бокового входа в мечеть.

Из мечети вышел немолодой мужчина в потрепанном, линялом костюме. Салим, как и я, не отводил глаз от этого человека. От его осанки, его седины и доброй улыбки. Проживи мой муж еще двадцать лет, так бы выглядел и он. Возможно, Салим подумал о том же. Или что-то другое привлекло его в этом человеке. Спросить я не осмелилась. Мой сын осторожно приблизился. Когда он заговорил, незнакомец навострил уши, а затем, прищурившись, посмотрел на нас.

Его звали Хакан Йылмаз. Он жил со своей женой Синем в скромном домике почти в самом центре городка. Много лет он преподавал политологию, а Синем работала учительницей начальных классов. Они вырастили двоих сыновей, которые оба уже создали свои семьи. Выйдя на пенсию, Хакан и Синем вернулись в Менген, поближе к его братьям и сестрам. Супруги были добрыми и непритязательными людьми, успевшими повидать мир (хотя их небогатое жилье об этом не говорило). Они принадлежали к тем, кто не отворачивается, увидев афганку с тремя детьми, и, бросив на нее всего один взгляд, уже знает ее историю.

Салим объяснил Хакану, что нам нужно пристанище. Мы остановимся ненадолго и готовы заплатить. Хакан положил руку на плечо моему сыну, а потом повел нас к себе и познакомил с женой. Синем, миниатюрная женщина с ласковым взглядом, рада была услышать в своем доме агуканье ребенка. Она давно вышла на пенсию, но в ней многое сохранилось от учительницы. Ее каштановые волосы аккуратным узлом лежали на затылке, а простое темно-синее платье стягивал пояс песочного цвета. Самире она сразу понравилась.

Хозяева провели нас в маленькую пустующую спальню с отдельным выходом во двор. Они сказали, что мы можем свободно пользоваться кухней, и ни словом не упомянули о том, когда нужно съезжать.

Хотя мы говорили на разных языках, я почувствовала в Синем родственную душу. Словами и жестами, скорее всего, непонятными ей, я объяснила, что до прихода к власти талибов работала в Афганистане учительницей и что мои дети сильно отстали, хотя я и пыталась заниматься с ними дома.

Просто петь хотелось от радости, когда мы легли в постели с мягкими подушками. От доброты этих чужих людей и от сытости стало тепло.

На следующее утро Синем принесла корзину с книгами сказок на английском языке и учебниками по математике. У Самиры глаза округлились от восторга, а мне радость и боль стиснули сердце. Я объяснила Синем, что Самира – умная девочка, но только перестала разговаривать. Кажется, хозяйка все поняла, связав отсутствие отца с немотой дочери. Она посмотрела на Самиру и похлопала рукой по свободному креслу. Самира устроилась там, и Синем раскрыла книгу.

Я слышала голос Салима в соседней комнате и, хотя знала по-английски лишь несколько слов, поняла, что он спрашивает у Хакана, где можно найти работу. Он обещал, что будет очень стараться.

О работе я с Салимом не говорила. Отойдя от Синем и Самиры, я встала у окна. Хакан рассказывал о местных фермах, на которые брали сезонных рабочих. Я хотела вмешаться, но промолчала.

Мои мысли разлетались.

Когда соединились наши с Махмудом руки, я не знала, чем он станет для меня. Среди нескольких фотографий, которые я взяла с собой, одна изображала скромную церемонию нашей свадьбы. На мне было изумрудно-зеленое платье с кружевными вставками на плечах. От пояса вниз расходились плиссированные складки. Одна из подруг Кокогуль сделала мне макияж, густо наложив тени и помаду. Никогда больше я так не красилась. Махмуд был в черном костюме. Из-под пиджака выглядывала ослепительно-белая рубашка, а из петлицы – красная роза. Махмуд смотрел прямо в камеру, а я не поднимала взгляда от пола.

Глядя на эту фотографию, я хотела вернуться в прошлое, в тот миг, и приказать себе посмотреть на него. На моего мужа. Я хотела сказать той новобрачной, что ей, как и гостям, ожидавшим щедрого приема, следует радоваться этому союзу.

Махмуд стал для меня больше чем мужем. Наша любовь росла медленно. И все же она собирала себя по кусочкам, из чувственных порывов, из того хорошего и плохого, что давал нам мир. Каждый раз, когда мы выполняли обещание, пожимали друг другу руку, успокаивали плачущего ребенка, обменивались улыбками так, что никто больше этого не видел, – каждый раз мы становились чуть ближе. К наступлению той страшной ночи, когда Махмуда вырвали из нашей жизни, нас ничто не разделяло. Мы слились в единое целое. Муж и жена, связанные не браком, а душевной гармонией.

И, как я понимала теперь, смерть не разлучила нас. Махмуд остался со мной. И я знала, что он присматривает за нами. За тем, как мы идем к новому будущему.

«В конечном итоге судьба складывается к лучшему. Но лишь тогда, когда окончен труд, когда пролиты слезы и пережиты бессонные ночи».

Я хотела верить ему.

Мне следовало положиться на Салима, чтобы наша семья смогла зажить по-новому, и смириться с тем, что он вырос. Махмуду удавалось дать Салиму достаточную свободу, и мальчик мог расправить крылья. А я холила и лелеяла детей, вечно боясь быть плохой матерью. Я пыталась дать им все, чего не получила сама. Я хотела, чтобы они чувствовали себя в безопасности, любимыми и окруженными заботой. Но у меня ничего не получалось.

Салим теперь смотрел на меня иначе. Исчезли его мальчишеская живость и полный доверия взгляд, который заставлял меня чувствовать, что я не могу ошибиться. Теперь сын стоял со мной вровень, а не плелся позади. И мне предстояло дать ему свободу.

Я завела нас далеко. В Турцию. Из Кабула, через Иран. Это было мое путешествие. Моя история.

Но все, что происходило с нами с того времени, – история также и Салима, а не только лишь моя. Я больше не могла говорить за своего сына. Когда я отпустила его руку и позволила ему стоять на собственных ногах, я все равно оставалась его матерью. Если бы только Махмуд был рядом и сказал мне, что я поступаю правильно! Что, меньше опекая сына, я не перестану быть его матерью.