Он улыбнулся. Мягкой искренней улыбкой, идущей от самого сердца.
– Ты была явно не в порядке, когда я тебя нашел. Она запылала от смущения и опустила глаза, но смутилась еще больше, обнаружив, что из одежды на ней только одна рубашка. Она натянула одеяло по подбородок.
– Я развесил твои вещи просушить на огне, – пояснил Айдан. – А рубашку одолжил из чистого белья леди Ламли.
Пиппа пощупала ткань на рукаве.
– Я верну, слово даю.
– Не надо. Лорд и леди Ламли в своем поместье в Вичерли. Мне предоставлено право пользоваться домом и всем его содержимым.
– Замечательно. – Она мечтательно вздохнула. – Замечательно, когда тебя принимают как важного гостя.
– Скорее мучительно.
Девушка стала вспоминать прошедшую бурю, молнии и гром, гнавшие ее по улицам, дождь, бивший по лицу. А затем сильные руки Айдана и крепкую, надежную грудь, к которой он прижимал ее. И еще ощущение скорости, когда он бежал с ней на руках к дому. Руки его бережно сняли с нее одежду и положили на кровать. Никогда раньше не спала она на настоящей кровати. Она уткнулась лицом в его могучее плечо и зарыдала. Навзрыд. Он погладил ее волосы, поцеловал их, а потом она наконец уснула.
Пиппа подняла глаза:
– Вы чертовски добры для человека, который убил собственного отца.
– Иногда сам себе удивляюсь. – Улыбка исчезла, чуть дрогнули губы. Он вытянулся поперек кровати, дотронулся до щеки девушки, едва касаясь, провел пальцами по ее пылающей коже. – Ты делаешь мир вокруг меня много проще, девица-красавица. Ты делаешь меня лучше, чем я есть.
– И что теперь? – прошептала она.
– А теперь, впервые за все время, ты скажешь мне правду, Пиппа. Кто ты, откуда ты и что, ради всего святого, мне делать с тобой?
Из дневника Ларк де Лэйси, графини Вимберлийской
Человек, в честь которого назван мой сын Ричард, едет в Лондон! Преподобный Ричард, пользующийся незапятнанной репутацией, ныне действующий епископ Бата, намерен присутствовать на военной присяге своего племянника. Естественно, с ним прибывает и его супруга Наталия, доводящаяся родной сестрой Оливеру, которую я люблю больше всей кровной родни.
Остальные братья и сестры Оливера прибудут со своими мужьями и женами. Белинда и Кит, Симон и Розамунд – их я не видела уже две зимы. Себастьян приедет с каким-то особым другом, одаренным, но безвестным молодым поэтом наших дней по имени Марлоу.
Дорогая Белинда все еще неравнодушна к скандальным развлечениям в виде факельных спектаклей. Она устраивала фейерверки для членов самых уважаемых семей: Габсбургов, Валуа и, конечно, для ее величества королевы. Она обещала специальную программу из итальянских цветных фейерверков в честь Ричарда.
Но мне интересно, вспомнит ли среди всей этой пирушки кто-нибудь, кроме Оливера, о событии, которое мне так остро напомнила сегодняшняя буря. С годами я примирилась с нашей утратой и каждый день благодарю Господа за свою семью. И все же вчерашняя гроза напомнила мне ту темную ненастную ночь.
Время не властно над прошлым.
Глава 4
Айдан не спускал с Пиппы пронизывающего взгляда ярко-голубых глаз. Пиппа не сомневалась: сидящий в ее ногах суровый и жесткий предводитель ирландцев не поймет сейчас ни ее попыток отшутиться, ни уйти в сторону от волнующей его темы.
Она обхватила обеими руками голову, погрузив пальцы во влажные светлые спутанные кудри. Она ощущала слабость куда большую, чем в тот день, когда в первый раз встала после перенесенной лихорадки. Буря пронеслась сквозь нее со страшной силой, надломив ее.
– Загвоздка в том, что у меня на все ваши вопросы всего один ответ.
– И какой же?
– Чистая правда – не знаю. – Предельно честный ответ прозвучал откровенно мрачно и тоскливо.
Она внимательно следила за его реакцией, но он все так же сидел на краю кровати, ожидая и наблюдая. Языки пламени бесновались за его спиной, подсвечивая ниспадающие пряди черных волос.
Айдан не спускал с нее глаз, и ей было интересно, что он такое углядел в ней. И почему этот знатный ирландский военачальник интересуется ею? Чего он ждет от дружбы с ней? Она так мало может ему дать – пригоршню трюков, несколько жалких шуточек, разок-другой заставивших его расхохотаться от души.
А он сидит и восхищенно смотрит на нее и терпеливо ждет ее объяснений.
Жгучая нежность, которую она чувствовала к нему, становилась все опаснее. Что если она влюбится в этого мужчину, впустит его в свое сердце. Но разве она смеет. По своему положению этот человек так же далек от нее, как луна, и так же прекрасен и недоступен. Скоро он отправится к себе в Ирландию, а она продолжит свои мытарства в Лондоне.
– Я не знаю, кто я, – пояснила она. – Не знаю, откуда я взялась, и даже не знаю, куда пойду. И тем более не знаю, что вы собираетесь делать со мною. – Сделав усилие, она выпрямила плечи. – Но это и не ваша забота. Я – хозяйка своей жизни. Если мне придет в голову покопаться в моем прошлом, я буду искать ответы для себя, а не для вас.
– Эх, Пиппа.
Он встал, набрал ковшом для вина из котелка, висевшего над очагом, кипящего, пахнущего пряностями зелья и наполнил им чашу.
– Пей медленно, – предупредил он, вручая ей напиток. – И давай попробуем все с тобой уладить.
Ощущая себя в этот момент баловнем судьбы, она взяла чашу и отпила немного, чтобы успокоиться.
– Ты не знаешь, кто ты? – спросил он, снова присаживаясь в изножье кровати Пиппы.
Она колебалась с ответом, прикусив нижнюю губу.
Первой ее реакцией было рассмеяться и снова подшутить над ним, сказав, что она дочь султана или сирота из дома Габсбургов. Обхватив чашу двумя руками, она подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
Она разглядела в них участие. Приветливый взгляд проникал в тайники ее души, заставляя подыскивать слова, чтобы поведать ему то, что никогда не рассказывала ни одной живой душе на всем белом свете.
Медленно поставив чашу на тумбу у кровати, она заговорила:
– Сколько я себя помню, я всегда была Пиппой. Просто Пиппой. – Эти слова комом застряли у нее в горле. С привычным смешком она справилась с собой. – Это позволяет чувствовать себя на удивление свободной. Не зная, кто я есть на самом деле, я могла считать себя кем угодно. Один день моими родителями были герцог и герцогиня, на следующий день они становились бедными, но гордыми арендаторами небольшой фермы, потом – героями голландского восстания.
– Но тебе-то всегда хотелось только одного – знать точно, откуда ты, и обязательно быть чьей-то. – Айдан осторожно перебил Пиппу.
Она метнула взгляд в его сторону, но удержалась от жесткого выпада или смешка. Впервые в жизни она вынуждена была согласиться с абсолютной, но жестокой правдой.