Соблазны французского двора - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 24

– Умоляю, – снова произнесла она, не по-русски выговаривая русские слова, – не волнуйтесь. Ваша дочь сейчас очнется. Пока же позвольте представиться. Я – графиня Строилова.

Елизавета рот раскрыла от изумления.

– Не может быть! – воскликнула она и тут же, краснея, извинилась: – Простите, сударыня, мою вольность, но я…

– Быть может, мы знакомы? – прервала дама. – Однако моя ужасная рассеянность… Прошу прощения тысячу раз! Ради бога, напомните ваше имя.

– Я княгиня Измайлова, – сделала неловкий реверанс Елизавета, – но моя дочь носит титул графини Строиловой.

Насурьмленные дуги бровей взлетели еще круче; черные глаза дамы недоверчиво раскрылись.

– Позвольте… – тихо проговорила она – и вдруг резкие, грубые черты ее как бы разошлись, разгладились: – Ах нет, не может быть! Неужели правду говорят, будто il n’y a pas de bonheur que dans les voies communes?! ^[22] Вы – княгиня Елизавета Измайлова? А это несчастное дитя – ваша дочь?

Елизавета захлопала ресницами:

– Да, но каким образом…

– Дорогая Louise! – воскликнула дама, внезапно заключая ее в свои объятия и обдавая запахами духов, пудры и помады. – Ах нет, в это невозможно поверить. Встретиться с вами здесь, случайно?! Ведь я отправилась из Петербурга три дня назад, желая посетить Любавино и повидаться с вами и моею племянницей!

– Племянницей? – переспросила Елизавета. – Так вы…

– Ну конечно! – закивала графиня так энергично, что один цветок выпал из ее прически. – Конечно! Я – кузина вашего покойного свекра, Петра Строилова, прихожусь вам по мужу – ах, Валериан! Страдалец! – Она на мгновение приложила к глазам кружевной платочек. – Прихожусь вам тетушкою, ну а этому милому ребенку, – она экстатически воззрилась на Машеньку, которая в этот миг застонала и приоткрыла глаза, – троюродной grand-maman ^[23]. Хотя, конечно же, было бы гораздо приятнее, если бы и она называла меня просто ma tante ^[24]. – И графиня, округлив напомаженный рот, добродушно хохотнула, однако тут же осеклась, с тревогою, невольно тронувшей Елизавету, оборотясь к кровати.

– Матушка, – сквозь слезы проговорила Маша, – я… ох, мне дурно!

Она поперхнулась. Проворная камеристка успела выхватить из-под кровати фарфоровый ночной сосуд и пригнуть к нему голову молодой девушки, прежде чем ее снова обильно вырвало.

Елизавета покачнулась и тяжело опустилась на табурет, очень кстати оказавшийся рядом. Теперь уже нельзя, невозможно было гнать от себя смутные подозрения, промелькнувшие у нее, еще когда они с Машею выскочили из перепачканной кареты. Нет, ах нет, не может быть!..

«Будь проклят Григорий! Вот участь моего ангела!»

Мельком взглянув на ее враз осунувшееся лицо, старая графиня Строилова схватила под локоть Данилу и в мгновение ока вытолкала его за дверь, заботливо прикрыв ее. Потом подошла к Маше, обессиленно откинувшейся на подушки, обменялась быстрым взглядом с хорошенькой субреткою, обтиравшей бледное, покрытое каплями пота лицо девушки. Наконец, взяв Елизавету за руку, мягко и деликатно проговорила по-французски:

– Pardonnez-moi ma franchise… ^[25] – И почему-то уже по-русски, с грубой прямотою ляпнула: – Наша малютка брюхата, n’est-ce pas?.. ^[26]

* * *

Маша подняла свой пышный, страусовый éventail ^[27] и спряталась за ним. Мягкий запах лавандового одеколона, исходящий от веера, показался вдруг удушливым, нестерпимым. Ее внезапно замутило, и сейчас она выцарапывала из-за края перчатки мятную пастилку. Ну вот, наконец-то. Сохраняя на лице прежнее безмятежное выражение, сунула пастилку в рот, и тотчас же тошнота отступила.

Маша несколько раз обмахнулась веером и медленно опустила его. Кажется, никто ничего не заметил, а вон тот высокий полковник, с явным интересом взглянувший на одиноко стоявшую девушку, пожалуй, решил, что она с ним кокетничает, оттого и забавляется с веером. Здесь, в Петербурге, надо было держать ухо востро с такими мелочами!

Маша перевела дух, почувствовав, что спазм отпустил горло, и несколько раз взмахнула веером, освежая покрытый испариной лоб. Ну вот, к запаху духов вернулась былая приятность!

Какая благодать эти пастилки, истинное спасение для Маши! Хороша бы она была, когда б ее то и дело выворачивало наизнанку! Уж наверное, ледяные глаза полковника не смягчились бы так при взгляде на стройную девицу в изумрудно-зеленом пышном платье с кружевами цвета старой слоновой кости! Маше даже неуютно сделалось под его пристальным взором. Куда это запропастилась тетушка? Она бы сразу дала знать Маше, стоит ли глядеть на того господина благосклонно или же следует выказать ему ледяное равнодушие. С виду он очень богат, правда, старше лет на 15, но тетушка велела ей вбить в голову перво-наперво, что возраст жениха никакого значения не имеет… ибо на этих балах Маша не просто веселилась – ей срочно искали жениха.

Вообще говоря, дело было вполне обычное: при элегантном и любившем роскошь екатерининском дворе многие весьма успешно ловили женихов для своих взрослых дочерей… но не так, не так виделось все это в мечтах!

Канули в прошлое матушкины намерения развлечь дочь – чтобы стерлась в ее памяти отвратительная сцена в охотничьей избушке! Теперь она не вспоминала о браке по любви для своей дочери. Любовь! Любовь – это не для Машеньки Строиловой. Честь бы ее спасти! Однако стоило тетушке заикнуться о каких-то средствах, снадобьях, как Елизавета встала на защиту нерожденного дитяти с яростью тигрицы. Прежде всего она защищала жизнь дочери, ибо не могла забыть, как одна за другой умирали в Любавине девки, пытавшиеся вытравить плод. И Маша помнила об этом; и панический страх перед болью, кровью, смертью оказался сильнее соображений благопристойности.

Тетушка принуждена была согласиться.

– Ну что ж! – изрекла она, оценивающим взором оглядев Машеньку. – Она изящна… и очень привлекательна. Можно подумать, что наилучшим образом воспитана во Франции. – В устах графини Евлалии это была наивысшая похвала. – Счастье от нее не уйдет! – И она так властно стиснула кулак, будто это самое счастье находилось у нее на службе и трепетало ее, подобно горничной девушке Николь (она была француженка) и прочей челяди.

Елизавета и Маша теперь всецело зависели от расположенности к ним старой графини Строиловой. Начать с того, что поселились провинциалки в ее премилом особняке близ Адмиралтейской площади. Дом обставлен на французский манер, ибо тетушка полжизни провела во Франции, была принята там в самом высшем обществе, о королеве Марии-Антуанетте отзывалась запросто! Да и в России графиня была везде принята и у себя всех принимала, нисколько не сомневаясь, что рано или поздно сделает удачную партию для племянницы, попавшей в беду. Рано, только рано! Счет шел даже не на дни, а на часы, ибо Машиной беременности исполнился уже месяц.