Блондинка и брюнетка в поисках приключений - читать онлайн книгу. Автор: Маша Царева cтр.№ 54

– Ясно, – сдерживая рвущееся наружу раздражение, ответила я. – Хорошо, раз так, то суп я съем.

Чтобы их успокоить, я зачерпнула полную ложку и отправила ее в рот. И Подаркин и Шакти напряженно за мною наблюдали. Стоило мне сделать глотательное движение, как их лица расслабились и подобрели. Шакти наконец отошла, одобрительно кивнув на прощание. А Подаркин обвил безволосую руку вокруг моего плеча и расслабленно уставился на танцующий огонь.

Убедившись, что никто больше не пожирает меня взглядом, я выплюнула суп на землю. Интересно, а у Настасьи хватило ума проигнорировать ужин? По дороге в лагерь она ныла, что голодна, и упрашивала меня устроить привал. А я – дура из дур (а впрочем, кто мог знать заранее, что так получится) – строго просила ее потерпеть.

Прищурившись, я нашла глазами Настю, и сердце мое опустилось. Гологрудая, веселая, она сидела на каком-то поленце и смеялась, звонко, по-ведьмински. Вокруг нее суетился Армен, который то обглаживал ее голый торс, то что-то нашептывал ей на ухо (может быть, бородатые анекдоты? Уж слишком неестественно звучал ее хохот).

Что ж, хотя бы у одной из нас имеются в наличии ясные мозги, и это уже неплохо.

И все-таки, зачем этим милым людям понадобилось опоить нас зельем? Им-то какая от этого выгода, вот что я понять никак не могла.

– Ну как? – услышала я рядом с собою голос Подаркина, о котором успела позабыть.

– Что как? – удивилась я, но, спохватившись, попробовала придать своему лицу одновременно расслабленное и глупое выражение. – Что-то мне нехорошо… Или хорошо, никак понять не могу…

Еще одна проблема состояла в том, что мне не доводилось близко познакомиться с наркотиками (не считая нескольких выкуренных в юности косячков), поэтому я не была уверена, получится ли у меня правдиво изобразить одурманенную оными особу.

Но Подаркин был непривередливым зрителем, он поверил мне сразу же и безоговорочно.

– О, значит, супчик пошел. Подожди, красавица, то ли еще будет!

– Супчик? – глупо заморгала я. – Супчик-трупчик!.. Ха, ты не находишь это смешным? О, посмотри, какие звезды!

Я изгалялась как могла и в награду получила его теплую улыбку.

– Шакти! – крикнул он куда-то в сторону. – Кажется, и эта готова.

– Отлично, – промурлыкал из темноты голос Шакти, – значит, начинаем обряд инициации.

Хлопнув в ладоши, она закружилась у костра. В руках у Лианы вдруг непонятно откуда взялся барабан; закатив глаза к сумрачному небу, она с остервенением наотмашь била его ладонью. Глухие звуки, набирающие темп, лично мне показались, скорее, зловещими, а не ритмичными. А вот все остальные вели себя как подростки на дискотеке – повскакивали со своих мест и закружились в нелепом отрывистом танце.

«Надеюсь, эти ненормальные хотя бы не являются каннибалами и не собираются заесть супчик нашим накопленным во время гедонических ужинов жирком», – подумала я.

Тем временем танец плавно перетек в коллективный стриптиз. Лиана, коротко вскрикнув, встряхнула плечами, и льняная хламида упала к ее ногам. Армен просчитанным резким движением снял трусы, и даже молчаливый заморыш разоблачился, ничуть не стесняясь своей почти подростковой субтильности, нескладности и безволосости.

Ну а больше всех радовалась моя дурная подруга, которая угостилась отменным количеством галлюциногенного супа. Настасья, раскинув руки, выскочила в центр круга, образованного танцующими телами. Поднявшись на цыпочки, она закружилась, точно прима-балерина, и в какой-то момент едва не угодила пяткой в костер. Все улыбались ей и аплодировали.

В руках у кинопродюсера Армена оказалась камера – я уж даже боялась предположить, где он ее прятал до этого момента. Интересно, зачем ему потребовалось снимать дикие танцы обнаженной Настасьи – может быть, он надеется получить за этот ролик приз от программы «Сам себе режиссер»?

Но, видимо, я переоценила интеллигентность режиссера. Потому что не прошло и минуты, как в центр круга вырвался Павел Подаркин. Схватив Настю за руки, он закружил ее, визжащую, ничего не соображающую, вокруг своей оси. Их странные телодвижения напоминали брачный танец первобытного племени. Когда я поняла, что танцем здесь не ограничится, было уже почти поздно – Подаркин ловко опрокинул хохочущую Настасью на землю и безволосым коленом раздвинул ее ноги.

Взвизгнув, я прорвалась в центр круга.

– Мира! Мира! – подбодрила меня Шакти.

Я плохо соображала, что делаю. В экстремальных ситуациях мой мыслительный процесс замораживается и робко прячется за первобытные инстинкты. Я наклонилась к костру и ухватила тлеющее с одного края поленце.

– А ну прекратите! – мой голос прерывался. – Я вас всех на десять лет в тюрьму упеку!

Я ткнула поленцем под нос Подаркину, тот, по-бабьи взвизгнув, отшатнулся, разжав руки и выпустив Настю. Ее голова безвольно откинулась назад и с глухим стуком ударилась об землю. Лиана уронила барабан на землю. Все в недоумении смотрели на меня. Первой пришла в себя Шакти.

– Девушка, – строго сказала она, – брось головешку. Ты что, не видишь, твоей подруге хорошо?

Я не подумала ее послушаться, цепляясь за свое жалкое подобие оружия, как за саму жизнь.

– Я вижу, что моя подруга ничего не соображает! Я вижу, что вы обманом ее одурманили. Хорошо еще, что я выплюнула суп.

– Я знал, – в отчаянии воскликнул Павел Подаркин, – она странно себя вела… просто я подумал, что на всех по-разному действует пища искренности… – Он осекся и умолк, остановленный красноречивым взглядом Шакти.

– Какие наркотики, девочка? – нахмурилась она. – Мы не употребляем наркотических веществ. Твою подругу опьянил горный воздух и дым костра. Мы ни к чему ее не принуждали, она сама захотела.

– Можешь не оправдываться, мне все равно, – я схватила Настасью за локоть и потянула ее вверх, та с трудом поднялась с земли, – в любом случае, сейчас мы уходим. Забираем свою одежду и сматываемся.

– Ночью? – приподняла брови Шакти. – Это несерьезно. Можете остаться переночевать. Мы ничего вам не сделаем, правда. Утром пешком дойдете до дороги, а я вызову для вас такси.

– Еще чего! – хмыкнула я. – Уж лучше я ноги в ночных горах переломаю, чем еще хоть на минутку останусь в такой компании, как ваша!

* * *

– Настасья, потерпи, потерпи, – шептала я одурманенной наркотиками подруге, – вот только доберемся до аэропорта. И махнем на Гоа, к океану.

Мы сидели на обочине дороги, далеко внизу мерцающими огнями переливался город. Хорошо еще, что на правах трезвенницы оказалась я, а не Настасья – с ее врожденным топографическим кретинизмом мы вряд ли нашли бы дорогу обратно.

Земля была теплой и сухой, звезды – огромными и низкими. Мне хотелось спать, а Настасья то неразборчиво пела какой-то французский шансон, то начинала постанывать, словно от еле уловимой боли. Я гладила ее по плечу и полусонно уговаривала: