Любовь и прочие обстоятельства - читать онлайн книгу. Автор: Эйлет Уолдман cтр.№ 34

— Очень странно. Как странно теперь идти.

— Всегда очень странно ходить, после того как покатаешься.

Он шатается и хватает меня за руку. Я удерживаю его.

— Знаешь, до того, как открыли этот каток, все катались на пруду, и одну его часть называли Дамской. Туда пускали кататься только женщин. Но не мужчин.

— Ты это прочитал в книжке?

— Да.

Я улыбаюсь и беру его за руку.

Мы стоим в очереди сдать коньки.

— Эмилия… — бормочет Уильям.

— Что?

— Пусть это будет еще один наш секрет. Потому что я был без шлема. А еще у меня все джинсы мокрые. Мама сердится, когда у меня мокрая одежда.

— У меня тоже промокли джинсы.

Он кивает.

— Значит, договорились? Каток — это секрет?

Я ощущаю внезапный прилив благодарности и тепла. Интересно, понимает ли Уильям, что молчание оберегает меня, а не его?

— Договорились, — отвечаю я.

Вчера вечером на родительском собрании воспитательница Уильяма значительно выросла в моих глазах. Теперь я не в силах говорить о Шарлин ничего, кроме хорошего. Я обожаю Шарлин, воспитательницу детского сада, у которой хватает смелости спорить с доктором Каролиной Соул.

Джек и Каролина дважды переносили встречу с воспитателем: один раз — из-за преждевременных родов, другой раз — потому что Джек застрял в пробке, возвращаясь со слушания. Назначить родительское собрание труднее, чем слушание по делу об убийстве, и оно предполагает куда большее количество сердитых телефонных разговоров. Я предложила Джеку встретиться с воспитательницей одному, но в детском саду настаивают на присутствии всей семьи, за исключением случаев, когда родительские отношения плохи настолько, что это будет причинять дискомфорт воспитателю. Видимо, натянутая вежливость Джека и Каролины все-таки вписывается в рамки нормы.

Если верить Джеку, они с Каролиной сидели на маленьких стульчиках по разные стороны восьмиугольного стола и слушали рассказ о том, как ловко Уильям оперирует разноцветными счетными палочками. Вдруг Каролина взглянула поверх головы Шарлин и увидела на стене один из рисунков своего сына.

— Что это? — спросила она.

Я буквально представляю себе ее длинный трясущийся палец. Наверное, ногти у Каролины идеальной формы, бледные, продолговатые, безукоризненно чистые. Скорее всего она не пользуется лаком.

— Разве не прелесть? — живо отозвалась Шарлин. — Мы посвятили целый стенд семейным отношениям. Дети рисовали свои семьи. Позвольте я покажу вам рисунок Уильяма, он очень оригинальный.

Она сняла рисунок со стены и положила на стол. Уильям изобразил в центре листа самого себя, в красной кепке. Рядом с Уильямом стояла Каролина. Он нарисовал ее одного роста с собой, раскрасил волосы коричневым и приделал очень длинный нос, похожий на морковку. С другой стороны стоял Джек, тоже одного размера с Уильямом и в такой же красной кепке. Рядом с Джеком виднелась фигурка поменьше, круглая, с рыжими волосами. Уильям нарисовал меня. А в воздухе надо мной витало нечто бледное, оранжево-розовое, почти невидимое. Ребенок с крылышками.

— Он изобразил свою сестру в виде ангела, — объяснила Шарлин. — У меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидела.

Каролина взяла рисунок и уставилась на него. Ее руки, такие умелые и спокойные, когда приходится рассекать кожу, мышцы, брюшную стенку и матку, тряслись так сильно, что кусок картона прыгал в пальцах. Шарлин инстинктивно потянулась за рисунком.

— Доктор Соул! Каролина!

Каролина вздохнула, а потом внезапным уверенным движением, как будто ее руки обрели привычное спокойствие, разорвала рисунок.

Шарлин охнула и выхватила лист. Он был разорван почти полностью, только снизу осталась полоска шириной в дюйм.

— Как вы смеете, — дрожащим голосом произнесла Шарлин.

Каролина отвела взгляд.

— Как вы могли! Это рисунок Уильяма. Он принадлежит ему, а не вам. Это — мой класс. Я не позволю уничтожать рисунки в моем классе.

Сила этой молодой женщины, готовой отстоять честность своего воспитанника и безопасность своей территории, была омрачена лишь слезами, выступившими на глазах у Шарлин.

— Можно? — негромко спросил Джек, протягивая руку.

Шарлин неуверенно взглянула на него.

— Пожалуйста, — попросил он.

Шарлин протянула ему порванный рисунок. Он подержал его в руках, осторожно положил на рабочий стол у стены и аккуратно заклеил с обеих сторон, разгладив края клейкой ленты так, что их почти не было видно. Потом повесил рисунок обратно на стену, к остальным.

— Значит, вы говорите, Уильяму нравится пользоваться счетными палочками? — спросил он и снова сел.

Каролина молчала до конца разговора. Сидела сгорбившись, прямые волосы закрывали ей глаза. Когда они с Джеком вышли и принялись надевать пальто, он сказал:

— Я бы хотел забрать Уильяма пораньше на выходных, если ты не против. Сразу из сада, а не из дома, в пять.

— Почему?

— Мне дали два билета на «Короля льва», на пятницу.

— Он уже видел «Короля льва».

— Он не против посмотреть еще раз.

Каролина, кажется, собиралась запротестовать, но потом просто пожала плечами.

— Значит, я заберу его завтра из сада, — сказал Джек.

— Завтра мы ждем ответов из школ.

— Прекрасно. Позвони мне и скажи, в какую школу его приняли. Я передам Уильяму.

Каролина разгладила бобровый воротник шубки.

— Я бы предпочла сама ему сказать. Мы с Уильямом все это проделали вместе. Я была с ним на экзамене. Я была с ним на всех собеседованиях. Полагаю, именно я должна сообщить ему результаты.

— Прекрасно. Ты и сообщишь.

— Мы с Уильямом вместе выбрали Коллиджиэйт. Мы решили это вместе. Когда он поступит туда, мы вместе отпразднуем. Это я должна ему сообщить…

— Я же сказал — хорошо.

— Но он знает, что ответ придет завтра. Он будет ждать.

— Каролина, завтра я заберу Уильяма из сада. Вечером мы пойдем смотреть «Короля льва». Выходные мальчик проведет со мной. Если нужно сообщить Уильяму, в какую школу он пойдет, я ему скажу. В противном случае можешь подождать до понедельника.

Джек не стал говорить бывшей жене, что она вела себя как избалованный ребенок, что попыталась уничтожить рисунок Уильяма и, по крайней мере временно, лишилась права выдвигать требования. Но сталь в его голосе означала именно это, и Каролина, надо отдать ей должное, поняла.

— Хорошо, — сказала она.