Узор счастья - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Синицына cтр.№ 45

Выслушав ее рассказ, Оксана торжествующе посмотрела на Василия. Тот поднял глаза на Светлану:

— Никогда нельзя упускать ни малейшего шанса. Чтобы не гневить фортуну.

— Гневить ее я не собираюсь. И, конечно, попробую.

Прежде чем зайти на почту, Света заглянула в книжный магазин, где оставляла для Сени открытки. Хорошо, что он так удобно располагался, в который раз отметила она про себя. Выкроить лишние полчаса было так трудно. Времени не хватало, а столько всего хотелось сделать.

Она потянула на себя тяжелую дверь магазина и вошла внутрь, где ее тотчас обдало теплом и гулом голосов. Сеня протянул ей конверт, ставший почему-то немного толще по сравнению с предыдущим разом. А Светлана оставила очередную пачку открыток — на новой бумаге, купленной на оптовом складе, из того списка, который он предложил ей. Одобрительно кивнув, Сеня сказал, что пока открытки идут. И некоторые даже заходили, покупали по второму разу. Рассеянно попрощавшись и думая о том, что надо теперь забежать на почту, отправить деньги, Светлана вышла. А на почте подошла к окошку «до востребования». Быстро пробежав глазами письмо от бабушки, она вздохнула с облегчением: никаких печальных новостей на этот раз не было. И просьба Елены Васильевны подробнее описать, как выглядит изнутри особняк в Осеевском переулке, не удивила ее, хотя бабушка уже расспрашивала, есть ли там комната «с фонарями» и сохранился ли на потолке этой комнаты у основания люстры алебастровый узор в форме переплетенного ромба — «узел счастья».

«А еще, — писала Елена Васильевна, — возле камина, — если он, конечно, за столько лет сохранился, — две головки в стиле модерн».

Елена Васильевна просила сделать набросок — как выглядит особняк сейчас, и зарисовки комнат. Это письмо она написала до поездки Светланы в Драгомею. Наверное, сейчас у нее лежит подробный отчет о том, как прошла выставка. Там было много подробностей, интересных для Елены Васильевны.

В тот же день Светлана зашла в особняк — посмотреть, есть ли там книги об Испании, чтобы не тратить время на публичную библиотеку. И, к своей радости, обнаружила солидную подборку. Она и не мечтала о том, что сразу у нее под рукой окажется такое количество нужных книг. Это были и альбомы с репродукциями, и фотоальбомы, и этнографические исследования чуть ли не по каждой провинции.

Прежде чем погрузиться в работу, Светлана вернулась с комнату с «фонарями» и посмотрела вверх: «узор счастья» остался. Потом она сделала набросок головок (в стиле модерн) у камина и подумала, что, наверное, маленькую Елену Васильевну приводили сюда родители в гости к кому-то. Как забавно.

Закончив наброски, Светлана вложила их в конверт, заклеила и сунула в сумку, чтобы опустить по дороге, после чего открыла первую книгу — испанского философа Ортеги-и-Гассета, у которого нашла заметки о народном костюме...

Через несколько дней, когда она вот так же перелистывала книгу за книгой и по ходу делала наброски, ей пришло в голову: а что, если попробовать что-нибудь в духе Сальвадора Дали? Сюжет ведь был достаточно условным: призрак погибшего на дуэли возлюбленного преследует героиню, но настоящая любовь оказывается сильнее смерти.

Балет композитора Де Фальи «Любовь-волшебница» не был столь популярным, как «Кармен-сюита». И, конечно, почти всякий художник невольно должен был оказаться под обаянием того, что сделали постановщики Бизе-Щедрина. Значит, надо попробовать зайти совсем с другой стороны. В Испании много разных провинций. И песчаные желтоватые дюны на голубом фоне — тоже Испания.

Она сделала несколько набросков, но поняла, что этот сюрреалистический стиль слишком холоден. Надо было искать в другом направлении.

Ключ, конечно, находился в последней фразе: любовь сильнее смерти.

Быть может, это следует выразить цветом? Если смерть — белая, то какого цвета любовь? Красная с белым? Нет. Земляника в сметане. Любовь испанки и испанца — это страсть, а не крем со сливками. Цвета должны быть открытые, контрастные. Значит, если смерть — это небытие — белый саван, белый призрак, смерть в белом... — снова начинала рассуждать она и, опять зайдя в тупик, перелистывала книги — от художников Золотого века до современников. Но все чаще она смотрела работы этнографов и фотографов, жанровые сценки.

Светлана снова склонилась над эскизами. Но пока что ей не приходило в голову ничего, что подсказало бы ответ.

Секретарша из деканата передала через старосту группы два письма для Светланы, которые почему-то пришли в институт, а не на почту «до востребования». Одно письмо — в длинном красивом конверте, зарубежное. Первые фразы на французском языке Светлана сначала не могла разобрать, но потом, дочитав до конца, поняла все. Письмо оказалось от Моники.

«Мы долго думали с Матиасом — не знали, как быть, стоит ли писать об этом или нет. Но в конце концов решили, что так будет лучше. Вы тоже имеете право знать все.

Дело в том, что слова Поля для Максима значат очень много. Это не просто вера в колдунов. У Поля и в самом деле был необыкновенный дар. Особый род интуиции, если хотите. Он никогда не ошибался. Все, что он говорил, — всегда случалось. Вот почему и мы восприняли его слова очень серьезно. Слово «судьба» — понятно и так. А вот второе слово — мне его даже не хочется писать на бумаге — грозит бедой. Берегите и себя, и Максима.

Будьте осторожны. Желаем вам счастья.

Моника. Матиас».

Там, в Драгомее, взгляд темных мудрых глаз заставил Светлану погрузиться в какое-то оцепенение, словно в транс. Но в Москве, которая находилась за тысячи километров от того места, она удивилась вдруг, насколько все эти предупреждения выглядят странными.

«Надо будет поблагодарить их за внимание и заботу», — улыбнулась она, совсем не слушая лектора.

— Кто такой Матиас? — спросила Катя, заглянув через плечо Светланы. — Ты познакомилась с каким-то французом? — Ее ничуть не смущало то, что она без разрешения заглянула в чужое письмо.

— Да, — кивнула Светлана, складывая лист. — С французским режиссером.

— Как ты могла молчать столько времени? — даже возмутилась Катя. — И что же он пишет?

— Предлагает сняться в фильме «Африканские страсти».

— Кем? — округлила глаза Алла.

— Кем? — переспросила Светлана. — В роли львицы. Настоящая уже съела одного оператора. Поэтому второй требует заменить ее бутафорской. А я хорошо умею рычать. Ррр-р... Похоже?

— Очень, — улыбнулась Катя. — Только ногти придется подлиннее отрастить.

— ...С импрессионистов началось размывание тех жестких догм, от которых после эпохи Возрождения не смели отступать художники, — продолжал лектор.

Катя открыла рот, чтобы спросить ее еще о чем-то, но Светлана приложила палец к губам и показала на преподавателя, который смотрел прямо на них.

Второй конверт она распечатала только в перерыве, остановившись у окна. В том самом месте, где когда-то к ней подошли Валентин и Маша, предложив попозировать.