На льду - читать онлайн книгу. Автор: Камилла Гребе cтр.№ 16

– Это очевидно. Йеспер Орре ссорится с одной из своих девиц. Ссора перерастает в драку, и он ее убивает, а потом скрывается.

– Но почему без мобильного и кошелька? – спрашивает Манфред, отряхивая невидимые крошки с розовой рубашки.

– Потому что не хочет оставлять следов, – предполагает Санчес. – Или просто забыл. Голова была занята другим.

– Само убийство, – говорю я, показывая на фото головы, растущей как гриб из пола, – наталкивает на разные мысли. Зачем такая жестокость? Разве мало было просто убить ее? Зачем отрезать голову?

Санчес хмурится.

– Наверно, он был сильно зол. Она его взбесила.

– Я думаю о том, специально ли убийца поставил голову так, чтобы она смотрела на входящего. Вы это заметили? Может, он что-то хотел нам сказать?

– Например? – спрашивает Манфред.

Мы смотрим на фото. Глаза у женщины закрыты. Слипшиеся пряди волос падают на лицо. Санчес пожимает плечами.

– Не знаю. Может, хотел сказать: «Смотрите, что бывает, когда меня пытаются обмануть»… или что там она такого ему сделала.

У Манфреда звонит мобильный. Он достает его из кармана, слушает и говорит:

– Мы сидим в переговорной на четвертом. Можешь проводить ее сюда? Хорошо.

Он собирает фотографии в аккуратную стопку и кладет рядом с собой. Делает глубокий вдох и откидывается на спинку стула.

– У нас гости, – говорит он. – Помните, мы говорили об убийстве в районе Сёдермальм лет десять назад? У которого был похожий почерк. Я позволил себе пригласить сюда специалиста, который тогда участвовал в расследовании. Не потому что считаю, что между ними есть связь, а потому что надеюсь, что она может помочь нам вычислить преступника.

И тут раздался стук в дверь. Меня сначала бросило в холод, а потом в жар. Сердце бешено заколотилось в груди. По спине побежали мурашки. Стены комнаты начали сжиматься, потолок падать вниз, словно грозя меня сплющить. Открылась дверь, и на пороге появилась она в слишком большом для нее черном пуховике и сапогах, которые подошли бы для экспедиции на Северный полюс.

Но одежда никогда не была ее сильной стороной. В густых каштановых волосах появилась седина. Очки придавали ей строгий вид, но в основном она не сильно изменилась. Выглядит как десять лет назад. Она столь же прекрасна. Разве это возможно? Мелкие морщинки и худоба придают ей хрупкости и беспомощности, и это делает ее еще красивее.

– Это Ханне Лагерлинд-Шён, – представляет Манфред.

Двумя месяцами ранее

Есть особого рода усталость, от которой страдают сотрудники магазинов. Интенсивное искусственное освещение и вечная фоновая музыка оказывают отупляющее воздействие на человека. Иногда мне кажется, что я засыпаю на ходу, хотя изо всех сил стараюсь изобразить адскую деятельность. А может, я и правда засыпаю на работе, потому что целые часы выпадают из моей памяти. Мне кажется, что я только вернулась с обеда, а нужно уже закрывать магазин. Или я вдруг обнаруживаю, что кучу времени проторчала в подсобке, но совершенно не помню, что при этом делала.

По улице идут люди в мокрых куртках и с зонтиками. Манур нацепляет ярлыки со сниженными ценами на вещи из летней коллекции. Она слегка пританцовывает в такт музыке. Длинные темные волосы водопадом спадают по плечам и вниз на спину, обтянутую красной туникой. Под туникой у нее узкие черные джинсы. Ноги делают робкие танцевальные па. Ольги нигде не видно. Может, вышла покурить. Может, ушла на обед. От Йеспера по-прежнему ни слуху ни духу.

Он словно сквозь землю провалился. Я не в силах разгадать эту загадку. Но если бы с ним случилось что-то серьезное, об этом бы наверняка сообщили в новостях. И если с ним все в порядке, то почему не позвонил и не предупредил? До этого он никогда не опаздывал на свидания.

В магазине пусто. Я часто моргаю – глаза пересохли от кондиционированного воздуха. Из колонок доносится та же музыка, что и весь день. Отдел маркетинга меняет список песен раз в месяц, и целый месяц мы обречены слушать одну и ту же музыку весь день напролет.

«Так же с ума можно сойти», – сказала мама. Правда заключается в том, что ко всему привыкаешь. Со временем перестаешь замечать музыку. Просто передвигаешься по магазину как зомби, не вслушиваясь в звуки, отключаешь мозг и органы чувств и работаешь на автомате.

– Тебе нравится твоя работа? – спросил Йеспер за нашим первым совместным ужином.

Я заёрзала на стуле, не зная, что и ответить. Мы были в ресторане на площади Стуреплан. Я много раз проходила мимо него, но ни разу тут не была. Я решаю соврать. Я тогда еще плохо знала Йеспера и не знала, как он отреагирует на правду. Он все-таки мой главный босс.

– Да, – солгала я. – Нравится.

– Звучит неубедительно.

Официантка в туфлях на высоких каблуках протянула нам меню и нагнулась над столом, чтобы принять заказ. Юбка была настолько короткая, что видно было трусики под тонкими колготками. Я была рада ее появлению, потому что оно позволило сменить тему.

– Что будешь?

– То же, что и ты.

Йеспер странно посмотрел на меня, а потом повернулся к официантке и сделал заказ. Ослабил галстук, поудобнее устроился на стуле и вздохнул.

– Порой я ненавижу свою работу, – сказал он, переводя взгляд на улицу за окном, залитую вечерним солнцем и блестящую после недавнего дождя.

– Почему?

– А за что я должен ее любить? То, что я начальник, еще не означает, что моя работа мне нравится. Это огромная ответственность.

У него был усталый вид. На губах заиграла циничная улыбка. Таким я его еще не видела.

– Люди думают, что у меня чертовски интересная работа. Но это миф. На самом деле все совсем обыденно.

– Я не понимаю, – пробормотала я.

– Не понимаешь, правда?

Принесли напитки. Я так нервничала, что у меня тряслась рука, когда я подносила бокал ко рту. Мне пришлось взять его обеими руками, но содержимое все равно расплескалось мне на пальцы. Они тут же стали липкими. Я попыталась протереть их салфеткой, но она была слишком тонкая и вся размякла. Йеспер вроде бы не заметил, как я нервничаю. Он почти не смотрел на меня. Улыбался своим мыслям.

– Правда?

– Правда.

Он сделал глоток и наклонился вперед ко мне. Что-то промелькнуло у него во взгляде, что-то неуловимое.

Морщинки вокруг глаз стали заметнее. Сколько ему лет? Сорок? Больше? Какая у нас с ним разница в возрасте?

– Наверху одиноко, – произнес он.

– Одиноко?

– Ты мне не веришь? Но это действительно так. Все время быть у всех на виду, под прицелом объективов прессы, видеть свое лицо в газетах, быть главным боссом. Все тебя знают, а ты не знаешь никого. Все хотят с тобой дружить ради собственной выгоды. Ты никому не можешь доверять. Понимаешь?